Донбасс: «Все отвлекутся на коронавирус, а у нас начнется смертоубийство»

Дорога к прифронтовому поселку шахты «Трудовская» — словно путешествие на машине времени через разные эпохи — слева за окном нашего внедорожника проносится величественная советская шахта со свежевыкрашенными скульптурами Маркса и Ленина под стройными елями. Возле проходной курит рабочий, безмятежно разговаривая с девушкой в летящей юбке, а на заднем плане дымятся терриконы. В голове сама собой прокручивается песня «Спят курганы темные». Но вот картинка резко сменяется придорожным кафе родом из 90-х, воображаемое радио настраивается на хиты группы «Комбинация», но ненадолго, так как в скором времени дорога приводит в один из самых обстреливаемых районов города — в поселки, прилегающие к шахте «Трудовская». И здесь ты будто бы возвращаешься в наше время — в суровые реалии донбасской войны.

Пострадавшие в этот день на Жилплощадке (названия, как и памятники, тоже сохранились здесь еще со времен социализма) улицы находятся в относительно «тыловой» части района, поскольку отсюда до позиций ВСУ — не пара сотен метров, как на некоторых жилых улицах, а всего несколько километров, что, однако, никак не мешает украинской артиллерии вести по ним огонь.

В ночь с субботы на воскресенье что-то очень разрушительное, судя по всему, мина, попала в огород пенсионерки Людмилы Дмитриевны, повредив хозяйственные постройки по обе стороны забора. Взрывная волна была настолько мощной, что вырвала замок из запертой двери дома, а покрывавший строения шифер раскидала по всему огороду, забросив его даже на зацветающее абрикосовое дерево.

«Мы тут каждый день словно в русскую рулетку играем. Попадет- не попадет. К нам — не к нам. Обойдется- не обойдется», — говорит Людмила Дмитриевна.

Ее сосед Сергей живет на другой стороне улицы.

«Хочется уже с девушкой спокойно погулять, не опасаясь, что в любую минуту может начаться обстрел. У меня два соседа сгорели, когда 20 августа еще в 14-м году прилетело в машину. Всего тогда восемь человек погибло. Это произошло вон там, где виднеются желтые пятиэтажки. А этой ночью несколько снарядов упало поблизости, сарай у соседей разбило, а не дай Бог, если бы в дом?» — говорит мужчина.

Вера Владимировна живет на параллельной улице, и они с соседями пострадали от одного снаряда, прилетевшего в кирпичную постройку во дворе. Сейчас на ее месте груда хлама, сваленных в кучу свай и кирпичей, а в доме Веры Владимировны по всему фасаду выбиты стекла.

«Хорошо, что на эти выходные ко мне не приходили ночевать внучки, потому что я приболела. Представляете, какой бы шок они пережили? Одной всего четыре, другой — 10», — рассказала хозяйка.

По ее словам, стреляют ежедневно, то с одного, то с другого направления.

«Стреляют с Красногоровки, с Марьинки. Люди часто находят снаряды у себя во дворах. Моя мама траву начала палить, и что-то взорвалось, она получила осколочное ранение, к счастью, легкое, но ведь ей уже 85 лет. Сейчас еще и стрелять стали чаще. Мы вот только недавно обсуждали, что все отвлеклись на коронавирус, и теперь здесь начнется смертоубийство. Было вроде бы спокойно, думали, что дела пойдут на лад, а тут такое случилось. Мы вчера уже и в погреб спускались, и пригинались, и в кухне спать ложились. Сегодня пока что не стреляют, но надолго ли?» — говорит она.

Обстрелы, по словам женщины, стали более непредсказуемыми и частыми.

«Раньше ночью постреляют и угомонятся, а теперь в семь часов утра стреляют, когда дети идут в школу, а взрослые спешат на работу. Вчера, в выходной день, целый час стреляли со стороны Красногоровки. Очень страшно, и самое главное- никто не знает, когда это все закончится», — устало произносит женщина.

На Трудовских сейчас действительно тихо, но в отдалении слышны звуки глухих прилетов — в эти самые минуты где-то на другом участке фронта идет обстрел. «Вероятно, это район Еленовки», — предполагает кто-то из разъезжающихся журналистов.

На выезде с Жилплощадки обнаруживается разрушенное здание — шахтная столовая «Трудовчанка», сгоревшая в 14 году после попадания «Града». За коричневой плиткой скрывается фреска — русские красавицы в кокошниках, сарафанах и с русыми косами на фоне рязанских березок. Это одни из немногих уцелевших фресок, украшавших столовую. Хотя величественные изображения шахтеров на фасаде здания пока еще угадываются. Мотив песни из «Большой жизни» снова прокручивается в голове, но звучит уже с помехами, как со старого граммофона, постепенно затихая и смешиваясь со звуками отдаленного боя.

«При Союзе такого бы не было», — вспоминаются сразу слова знакомой женщины, произнесенные ей после одного из многочисленных обстрелов.