Конфликт в Судане, раскол страны, интересы России и козни Запада — интервью

Ближний Восток и Северная Африка традиционно являются одной из зон геополитической дестабилизации. Новым активным очагом напряжённости стал Судан — многострадальная страна, которая уже долгое время ввергнута в пучину внутриполитического гражданского конфликта, межплеменных противоречий, военных переворотов. Россия, в свою очередь, традиционно выстраивает конструктивные отношения с Хартумом: Судан занимает важное геостратегическое положение на Африканском континенте. В этой связи тем более важно разобраться в непростых перипетиях текущего вооружённого противостояния. О различных аспектах текущей ситуации в Судане корреспондент EADaily побеседовал с иракским политическим экспертом и комментатором, основателем и автором популярного проекта «Голос арабов» Ибрагимом Мусой.

— Судан, в отличие от своего соседа Египта, не всегда находится в центре внимания российских и мировых СМИ. Тем не менее в последнее время развитие отношений с Хартумом стало для России одной из важных составляющих африканской стратегии. В этой связи происходящие на данный момент события в этой стране не могут не вызывать интереса. Ибрагим, начнём, пожалуй, с самого простого и сложного вопроса: что сегодня происходит в Судане?

— Как всегда, рад ответить на ваши вопросы. Хотелось бы вернуться на многие годы назад — во времена режима Омара аль-Башира, многолетнего властителя Судана, правившего страной 30 лет. Корни всех процессов восходят к его эпохе правления, а точнее, к кровопролитному конфликту в Дарфуре, начавшемуся в 2003 году, когда местные неарабские племена подняли восстание против центральной власти при поддержке заинтересованных на Западе сил. Аль-Башир, чтобы подавить мятеж, решил сделать ставку на арабское население Дарфура и соседних с ним регионов: при поддержке центрального правительства было создано арабское ополчение с националистическим уклоном под названием «Джанджавид», которое поддерживало военные операции армии в регионе, борясь с партизанщиной. «Джанджавид» проявил себя с самой лучшей стороны — как в плане лояльности правительству, так и в плане боеспособности.

Когда ситуация в Дарфуре была стабилизирована, в 2013 году Омар аль-Башир решил реорганизовать «Джанджавид» в «Силы оперативной поддержки», или же «Силы быстрого реагирования». Произошло это по иранской модели в стиле КСИР (Корпуса стражей Исламской революции), и возглавил их наш нынешний герой генерал Мухаммад Хамдан Дагло. Функции у СОП/СБР были скорее как у внутренних войск.

В результате в Судане возникло две армии, практически не уступающие друг другу по численности. Единственное, в чём уступают СОП, так это в количестве тяжёлой техники, а также в отсутствии авиации и флота. Данный фактор создал мину замедленного действия, поэтому, когда режим Омара аль-Башира был свергнут военными, прежние правила игры рухнули и военные начали передел собственности во время переходного периода. Тогда страну и возглавил генерал Абдель Фаттах аль-Бурхан, стремившийся реорганизовать Вооружённые силы Судана, объединив СБР с вооружёнными силами.

Аль-Бурхан последние годы постепенно, но последовательно отбирал полномочия у СБР, передавая их вооружённым силам. Последней каплей стала попытка аль-Бурхана забрать у СБР аэродром Мероэ, лишив их тем самым крупного логистического центра, через который подопечные Дагло сбывали золото, пополняя свой бюджет. Если бы Бурхан реализовал эту идею, то СБР лишились бы собственных источников финансирования, что означало бы ликвидацию их автономности от вооружённых сил, переподчинив их напрямую Генштабу и сосредоточив всю полноту власти в руках Абделя Фаттаха аль-Бурхана, действующего главы государства.

Ко всему прочему аль-Бурхан без учёта интересов Дагло, под давлением Запада провёл переговоры с гражданскими политическими силами: в соответствии с соглашениями, которые были заключены между сторонами, власть постепенно переходила к гражданским. У гражданских сил есть много претензий к Дагло за «Дарфурское дело», по которому проходит в Международном уголовном суде в Гааге экс-президент Омар аль-Башир. Напомним, сам аль-Башир не был выдан МУС лишь из-за того, что Хартум не ратифицировал Римский статут, однако гражданские политические силы вполне рассматривают такую возможность. Таким образом, СБР и их командующий лишились бы своего влияния, ещё и маячила реальная возможность уголовной ответственности Дагло. Западные страны очень заинтересованы в Дарфуре, в котором находится множество ресурсных богатств страны.

Поэтому генералу Дагло ничего не оставалось, кроме как попытаться свергнуть аль-Бурхана с поста главы государства и возглавить самому переход к демократии. В целом бойцы генерала Дагло ведут маневренные бои высокой мобильности, точечно занимая ключевые позиции в столице страны, в то время как регулярная армия пригнала в Хартум тяжёлую технику, попутно бомбя город с воздуха и подвергая его разрушениям. Тяжёлая же техника легко подбивается бойцами в городах, так как она лишена возможности маневрировать.

— В Судане, как и во многих африканских и арабских странах, особую роль играют трайбалистские (племенные) факторы. На фоне конфликта в Дарфуре, трагических событий, приведших к независимости Южного Судана в 2011 году, данный тезис подтверждается вдвойне. Вы можете себе представить новый раскол в Судана по племенному или этноконфессиональному признаку?

— Судан — крайне большое и сложное государство со слабой центральной системой власти, со множеством меньшинств и племён. И, к сожалению для всей арабской нации, у Судана есть реальная возможность раскола по этно-племенному признаку.

Напомню, что в ноябре минувшего года Совет племён беджа (племенной орган власти востока Судана) объявил о непризнании центрального правительства в Хартуме. Более того, Совет обвинил власти страны в разворовывании природных ресурсов их региона и провозгласили Переходный совет Восточного Судана, назвав себя единственной законной властью до заключения каких-либо соглашений о передаче власти гражданским.

На мой взгляд, подобные тенденции уже в полной мере свидетельствуют о тревожных звоночках, которые могут проявиться в том случае, если боевые действия затянутся.

— Вышеупомянутый Египет, очевидно, имеет свои интересы, связанные с обеспечением собственной безопасности на границах; между Хартумом и Каиром имеются и некоторые вопросы, связанные с пограничными регионами и спором с использованием вод Нила, в который, как известно, активно вовлечена Эфиопия. Стало известно, что Египет и Саудовская Аравия инициировали заседание Лиги арабских государств для обсуждения ситуации в Судане. Каковы позиции арабских стран, в первую очередь Египта, Саудовской Аравии и, конечно, ОАЭ, которые, по некоторым данным, поддерживают Мухаммеда Дагло?

— Эмираты и Саудовская Аравия более благоволят к Мухаммаду Хамдану Дагло, видя в нём молодого перспективного руководителя. В то же время египетское военно-политическое руководство выступает на стороне действующего главы государства генерала Абделя Фаттаха аль-Бурхана, являющегося «побратимом» действующего египетского президента Абделя Фаттаха ас-Сиси. И у них много общего: оба свергли «Братьев-мусульман»* (организация запрещена в РФ) в своих странах, оба возглавили переходный период. Однако если у ас-Сиси получилось в кратчайшие сроки укрепить всю полноту власти в своих руках на гражданской основе, то у его суданского коллеги возникают трудности, хотя аль-Бурхан изо всех сил хочет повторить путь своего египетского союзника.

Поэтому, для того чтобы лишить СБР их экономической базы, аль-Бурхан решил заключить соглашение с Египтом о создании полноценной египетской базы ВВС (военно-воздушных сил) на вышеупомянутом мною аэродроме Мероэ. Естественно, Египет заинтересован в том, чтобы в дальнейшем этот план был реализован, а гарантом этого является лишь Абдель Фаттах аль-Бурхан.

Не зря, когда бойцы генерала Дагло заняли Мероэ, они пленили там бойцов египетского спецназа и захватили египетские военные самолёты, что подтверждает договор аль-Бурхана с Египтом. Поэтому можно с уверенностью сказать, что единой позиции у этих арабских стран по Судану не существует от слова «совсем»

— Нельзя обойти стороной данную ситуацию в контексте российских интересов. На первый взгляд может показаться, что и Абдель Фаттах аль-Бурхан, и Мухаммед Дагло одинаково позитивно настроены к тесному сотрудничеству с Россией. С другой стороны, на фоне попыток процесса передачи власти гражданской администрации, основные силы которой взаимодействуют с Западом, вновь встаёт вопрос об американском присутствии. Ибрагим, на ваш взгляд, чья победа была бы выгода России, а чья Западу, если так можно выразиться?

— Вы знаете, действительно кажется, что оба лидера крайне положительно настроены на сотрудничество с Россией в равной степени. На деле же соглашение о создании пункта базирования российского флота в Порт-Судане было заключено аж осенью 2020 года, а на дворе уже 2023 год, но никакого строительства базы в Судане не ведётся. Это связано с тем, что Абдель Фаттах аль-Бурхан вот уже который год специально тормозит реализацию соглашения с Россией, так как для него пункт базирования российских кораблей в Порт-Судане является лишь элементом торга с Западом о получении преференций в духе политики двух стульев.

Ситуация же с Мухаммадом Хамданом Дагло кардинально другая: Дагло — давний союзник России в Судане. Так, инструкторы ЧВК «Вагнер» обучали его бойцов последние несколько лет, с 2017 года, ещё при Омаре аль-Башире, также существует совместная российско-суданская компания по золотодобыче в Мероэ, бенефициаром которой является Дагло (и российская, и суданская стороны получают большие дивиденды с данного проекта). В ходе военного конфликта в Ливии бойцы Дагло воевали на стороне ливийского маршала Халифы Хафтара, как и «вагнеровцы». Не стоит забывать, что именно благодаря Дагло российским сотрудникам из ЧВК удавалось использовать Судан в качестве логистического хаба для переброски сил в Ливию, используя транспорт и инфраструктуру именно бойцов СБР, но никак не Вооружённых сил Судана во главе с аль-Бурханом.

Также Дагло не делает никаких ставок и надежд на Запад, в отличие от аль-Бурхана, ориентируясь в большей степени на Саудовскую Аравию и Эмираты с прицелом на какую-никакую независимость во внешней политике. Поэтому реализовать соглашение о пункте базирования российских кораблей в Порт-Судане с Дагло гораздо проще и оперативнее. И кстати сказать, именно генерал Дагло первым прилетел в Россию на следующий же день после начала СВО на Украине, выразив поддержку Москве, назвав начало спецоперации «правом России на самооборону от угроз, исходящих от Украины», и отметив, что из соседней страны намеренно создавался антироссийский плацдарм. Так что с уверенностью могу констатировать, что победа генерала Дагло в Судане принесёт гораздо больше эффекта для развития традиционно дружественных отношений Москвы и Хартума, нежели победа Бурхана.

Западу тем более выгодна победа аль-Бурхана, так как он выступает гарантом переходного процесса с трансфером власти нужным Западу гражданским силам, которые торпедируют все усилия, направленные на создание пункта базирования российских кораблей в Судане. Также не стоит забывать, что при молчаливом согласии аль-Бурхана из Судана на Украину доставляются комплектующие для советской/российской техники, находящейся на вооружении ВСУ. Мне сложно представить, чтобы такое было, будь во главе государства уважаемый мною генерал Мухаммад Хамдан Дагло.

Подробнее об истории и особенностях российско-суданских отношений можно прочитать в аналитическом материале EADaily «База, зерно, золото, „Вагнер“: что мы знаем о российско-суданских отношениях?». Нынешний этап взаимодействия России с Суданом, а также с Египтом, равно как и попытки США помешать его развитию, освещены в интервью агентства с научным сотрудником отдела Ближнего и Постсоветского Востока ИНИОН РАН, специалистом по странам Северной Африки Данилой Крыловым.

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ