Линдерман: «Монументу Освободителям в Риге угрожает серьёзная опасность»

Собеседник EADaily — известный в Латвии оппозиционный политический активист, публицист и правозащитник Владимир Линдерман. Темой беседы стали актуальные события, произошедшие в республике в последнее время. В частности, многих русских жителей республики неприятно поразило известие о том, что парламент государства большинством голосов решил дать ход петиции о сносе находящегося в Риге советского монумента Освободителям. У этого мемориала ежегодно десятки тысяч русскоязычных рижан встречаются, чтобы отпраздновать дату 9 Мая.

— Как вы оцениваете ситуацию, возникшую в настоящее время вокруг находящегося в Риге монумента Освободителям?

— Обстановка очень тревожная. Откровенно говоря, я ошибся, предположив, что Сейм не поддержит петицию свихнувшихся на русофобии 10 822 граждан, требующих снести памятник советским воинам в Риге. Сначала я думал, что Сейм отклонит эту петицию и предложит что-нибудь компромиссное — типа построить рядом с памятником филиал «Музея оккупации». Предполагал, что физически уничтожить памятник побоятся, но попытаются уничтожить его смысл. Но в итоге депутаты поддержали передачу петиции на рассмотрение в парламентские комиссии: сорок пять голосов за, тридцать — против. 19 июня состоялось заседание комиссии Сейма по иностранным делам. Решался вопрос о создании рабочей группы, которая займётся разработкой законопроекта о демонтаже Памятника освободителям Риги. Заседание было закрытым, что конкретно решено, неизвестно. Но сам факт, что группу возглавит депутат от Национального блока Янис Домбрава, известный своими многочисленными русофобскими заявлениями, не сулит ничего хорошего. Пока складывается так, что нам предстоит защищать памятник, возможно и физически.

— Но ведь даже латвийский МИД недавно сослался на заключенное в 1994 году соглашение с Россией, в котором предусматривается защита мемориальных сооружений. Разве это соглашение больше не действует?

— Я не считаю данное соглашение надёжной гарантией. Памятник освободителям Риги в этом договоре прямо не упомянут, а кроме того, отсутствует четкая дефиниция, что подразумевается под «мемориальными сооружениями»? Процитирую статью 13-ю соглашения, на которую обычно ссылаются: «С учетом международной практики Латвийская Сторона обеспечивает уход, благоустройство и сохранность мемориальных сооружений и мест массовых захоронений воинов на территории Латвийской Республики, а также не препятствует захоронению умерших военных пенсионеров и членов их семей и проведению ритуалов захоронения».

— Что ж, кажется, всё четко расписано…

— При желании понимать под «мемориальными сооружениями» можно лишь те, которые находятся в местах захоронений, на кладбищах: надгробные памятники, стелы и прочее. В таком случае Памятник освободителям не является предметом российско-латвийского соглашения. Именно так трактуют документ представители праворадикального Национального блока. Рано или поздно к этой точке зрения присоединятся и другие правящие партии. Напомню, что соглашение между Россией и Латвией не помешало сносу памятника погибшим в 1941 году советским морякам в Лимбажи.

— А что вы думаете о ситуации в рижском самоуправлении? Совсем недавно депутаты городской думы большинством голосов сняли преемника отстранённого в апреле Нила Ушакова, представителя партии «Честь служить Риге» Дайниса Турлайса…

— Да уж, недолго музыка играла. Турлайс смещён с поста мэра Риги, пробыв на нём всего три недели. 31 голос против 29, то есть исключенная накануне из «Согласия» «банда четырёх» голосовала против Турлайса в расчете на бонусы от латышских партий. Теперь остается два варианта. Либо латышские партии идут на союз с «бандой четырёх» и создают новую коалицию, очень неустойчивую, либо, что более вероятно, предстоят досрочные выборы. В таком случае у «Согласия» есть единственный шанс сохранить власть в Риге — без гарантий, но всё-таки шанс. Для этого им придётся вернуть из Брюсселя свою палочку-выручалочку и поставить его первым номером в списке. Я имею в виду, разумеется, Нила Ушакова, недавно избранного в Европарламент.

— Вы считаете такой поворот событий реальным?

— Обратите внимание, после исключения «банды четырёх» и утраты большинства в думе лидеры коалиции «Согласия» и «Честь служить Риге» заговорили о досрочных выборах в оптимистическом тоне. До сих пор идею роспуска думы и внеочередных выборов продвигали латышские партии, особенно Нацблок. Возможно, в «Согласии» решили, что, если невозможно остановить поезд, надо самому занять место машиниста, перехватить инициативу. Роспуск городского самоуправления — не однодневный процесс. Если он будет запущен, то выборы, скорей всего, состоятся где-то поздней осенью. Я действительно не исключаю, что список «Согласия» может снова возглавить Ушаков. Это увеличит шансы «согласистов», но увеличит и шансы Ушакова быть арестованным по одному из коррупционных дел, в то время как сейчас у него есть хоть и шаткий, но всё же европейский депутатский иммунитет. Это не прогноз, но один из реальных вариантов развития событий.

— В последнее время вы много работаете над организацией правозащитной помощи людям, против которых в Латвии были начаты политические дела. Можете рассказать о каком-либо из таких дел?

— Конечно. 13 июня в Риге начался суд над Олегом Бураком, которого обвиняют в шпионаже в пользу России. Он находится в Рижской центральной тюрьме с октября прошлого года. По многим признакам дело — «липовое», сфабрикованное Службой госбезопасности, чтобы показать, как она мощно борется с русскими шпионами. Какие конкретно действия Бурака признаны «шпионскими», мы не знаем. И узнать не у кого: и у самого обвиняемого, и у его адвоката Иммы Янсоне взята подписка о неразглашении материалов следствия. За разглашение предусмотрена уголовная ответственность. И тем не менее не может не броситься в глаза удивительное для «шпиона» поведение. Бурак — бывший сотрудник системы Министерства внутренних дел. Работая в Информационном центре МВД, он вёл затяжную войну с коррумпированным начальством. Суть дела, если коротко, такова. Из госбюджета и фондов Евросоюза министерству были выделены деньги на реализацию конкретного проекта. Начальство, используя классическую схему «распила», создало цепочку фирм, которые перекидывали заказ друг другу, и в итоге реальные исполнители получили лишь где-то треть суммы. Бурак разоблачил эту схему.

— Да, как-то не очень похоже на «шифрующегося» шпиона…

— Не похоже… Но коррупция — это ещё туда-сюда. Бурак вступил в конфликт с Центром государственного языка, штрафующим русских жителей Латвии за неупотребление латышского, — а это уже идеология и политика. Если ты шпион, так сиди тихо, будь подчеркнуто лоялен, не привлекай к себе лишнего внимания. Бурак делал всё наоборот — шумит и привлекает. Кроме того, сразу видны огромные усилия, которые предприняла СГБ, чтобы получить от Бурака признание в шпионаже. В ход пошло всё: шантаж здоровьем сына (он инвалид), демонстративное жёсткое задержание подруги Бурака, хотя она проходит по делу всего лишь как свидетель, попытка организовать прессинг в тюрьме, подстрекая заключенных, дополнительные обвинения по другим статьям, помимо шпионажа, и т. п. И постоянно один и тот же мотив: признайся и будет тебе скидка. Когда на руках у следствия убедительные доказательства вины, нет необходимости так напрягаться. Признался или не признался подозреваемый, какая разница? И так хватает улик, чтобы упечь его лет на десять. А вот когда доказательства «мутные» или их вообще нет, тогда признание очень важно…

— Тут недавно в Риге латвийская пресса устроила митинг в поддержку арестованного в Москве Ивана Голунова. А что, арест Олега Бурака латвийские журналисты не заметили?

— Если б только одного Бурака! В позапрошлом году латвийская Полиция безопасности начала уголовное дело против журналиста Юрия Алексеева, которому подбросили патроны. В прошлом году заведены уголовные дела на общественных активистов Александра Гапоненко и Илью Козырева — люди высказывались в защиту русского образования в Латвии, приговоренного властями к ликвидации. Гапоненко четыре месяца продержали в тюрьме. Что же касается Голунова… Министр внутренних дел РФ Колокольцев лично заявил о прекращении уголовного дела против журналиста «Медузы» и о том, что задерживавшие его полицейские на период расследования их действий отстранены от исполнения обязанностей. Вот было бы чудо, если бы министр внутренних дел Латвии сделал такое заявление, когда меня в 2018-м при задержании кинули лицом на асфальт. Или когда сотрудники Полиции безопасности в 2002-м засунули взрывчатку в моё домашнее кресло и на основании этой находки обвинили меня в подготовке покушения на президента Латвии. А российские менты в деле Голунова крепко накосячили. Головы полетят. Там куча идиотизма. Начиная с заявления о том, что он уже три месяца был в оперативной разработке, но при этом они не знают его место работы. Ведь оперативная разработка как раз и начинается с того, что о человеке собирается максимум информации, включая его временную работу, аккаунты в соцсетях, семейную ситуацию и прочее.

— Недавно Следственный комитет России возбудил уголовное дело о массовых убийствах мирных жителей, совершенных в 1942−43 гг. нацистскими карателями в районе деревни Жестяная Горка Новгородской области. Вы высказали предположение, что какие-то сведения об этом мог бы сообщить новоизбранный президент Латвии Эгил Левитс…

— Строго говоря, казни советских граждан в районе Жестяной Горки — не новость. Ещё по горячим следам войны, в декабре 1947 года, в Новгородском кремле состоялось открытое заседание военного трибунала. На скамье подсудимых находились девятнадцать бывших военнослужащих, причастных к расправам. Но — только немцы. Хотя досудебное следствие выяснило, что среди палачей было несколько десятков жителей Латвии. Их имена установлены: Янис Цирулис, Альфонс Удровскис, Николай Крумин, Порфирий Беляев, Харийс Лиепиньш, Карлис Лацис, Бруно Загерс и другие — всего более тридцати человек. Однако на процессе «латышский след» отсутствовал. Причина понятна: советское руководство боялось разрушить, даже пошатнуть идеологический догмат о дружбе народов СССР.

— И эта тема больше не поднималась?

— К активному розыску латышских коллаборационистов, участвовавших в казнях, советские органы госбезопасности приступили лишь в начале 1960-х годов. Но к тому времени большинство бывших карателей благополучно прижилось в различных западных странах, правительства которых не горели желанием сотрудничать с Советским Союзом в вопросах выдачи военных преступников. Показательной является биография участника казней в Жестяной Горке Яниса Цирулиса. Окончание войны застало его в Германии. Естественно, на родину он возвращаться не стал. Как пишут историки, на протяжении нескольких лет бывший каратель являлся заместителем командира так называемой латышской рабочей роты при американской армии. Принимая активное участие в деятельности латышских эмигрантских кругов в ФРГ, сделал определенную политическую карьеру — стал председателем праворадикальной организации «Ястребы Даугавы».

— Но при чём же тут Левитс?

— Янис Цирулис умер 18 ноября 1979 года. Мне удалось отыскать некролог, посвященный его уходу в мир иной. Разумеется, там нет ни слова о кровавых «подвигах» покойного в Жестяной Горке. Эта глава в его биографии деликатно пропущена. При этом хочу отметить, что в последние годы жизни Цирулис являлся членом мюнстерского отделения «ястребов». Именно тогда семья Левитсов переселилась из Риги на постоянное место жительства в Германию. В 1973 году Эгилс Левитс окончил 12-й класс латышской гимназии в Мюнстере, которой «Ястребы Даугавы» покровительствовали. Сам Левитс рассказывает, что уже во время учебы в мюнстерской гимназии активно включился в общественную жизнь латышской эмиграции («тримды»). И продолжил эту активность, работая преподавателем в той же гимназии. Два активиста, старый и молодой, в одном городе, в немногочисленной этнической среде… Трудно представить, что их пути не пересекались. Вообще, тесные контакты с представителями латышской эмиграции, причем самого радикального толка, заметно повлияли на мировоззрение Эгилса Левитса. Кто знает, может быть, «ветеран» Цирулис, посещая латышскую гимназию, рассказывал гимназистам о своем боевом пути более подробно и откровенно, чем об этом написано в его некрологе?