Германский исторический институт разрушает славянское единство из Москвы

С 2005 года в Российской Федерации работает Германский исторический институт в Москве (ГИИМ, DHI). ГИИМ — один из десяти немецких научно-гуманитарных институтов за рубежом — является московским представительством Фонда им. Макса Вебера, финансируемого из германского государственного бюджета Федеральным министерством образования и научных исследований Германии (BMBF). Сейчас в штате московского филиала — 18 немецких и российских сотрудников. С 2009 года ГИИМ издает собственную книжную серию — «Публикации Германского исторического института в Москве». В серии преимущество отдается сборникам документов из российских архивов по политической истории XX столетия — часто весьма актуальной направленности.(1)

Цели ГИИМ определены германской стороной. Заявлено, в частности, что московский филиал инициирует и координирует германо-российские исследовательские проекты в области новой и новейшей истории «в глобальной перспективе». В первую очередь ГИИМ поддерживает молодых ученых двух стран в исследовании своей истории — России и Германии, в особенности ХХ века. Важнейшая миссия ГИИМ — это укрепление кооперации между учеными России и Германии. ГИИМ поддерживает исследователей из России, занимающихся немецкой проблематикой, а из Германии, — пишущих работы по истории России.

Однако в кризисном 2014 году ГИИМ расширил поле своей деятельности с двустороннего российско-германского научного диалога по «совместной» истории ХХ века в направлении открытой поддержки политики «Восточного партнерства» Германии и ЕС. В поле «научного» внимания ГИИМ оказались в первую очередь Украина, потом Белоруссия, Молдавия и Грузия. Очевидным образом это связано с начавшейся геополитической борьбой за Украину и шире, а также для противодействия евразийскому интеграционному проекту нынешнего российского руководства. Разумеется, антироссийская деятельность ГИИМ идет в сфере идеологии. Помимо хронологически близких по времени сюжетов, в поле «исследований» ГИИМ оказались сюжеты из медиевистики, которые стали актуальными. Это история и историография Древней Руси и позднего Средневековья ХVI—ХVII веков.

Очевидным образом исторические усилия ГИИМ нацелены против традиционных и фундаментальных концептов российской истории.

В 2014 году Германский исторический институт в Москве инициировал научный проект «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей (конец XV — середина XVIII века) в контексте зарождения модерных наций в Европе». Повторим: подобный проект был открыто запущен в Москве в условиях нарастающей политической конфронтации с США и ЕС. Его актуализация идет через этот конфликт.

К выполнению германского исторического проекта привлечены историки из Украины, Белоруссии, России, Литвы, Польши и Германии. При этом участники проекта целенаправленно отбирались по части их исторического мировоззрения и современных «передовых» культурных предпочтений.

С 2015 года Германский исторический институт провел уже четыре международные научные конференции по проекту «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей» и, что показательно, с соответствующим размахом по географии мероприятий — в Минске, Львове, Москве и Варшаве.(2) По итогам текущей работы в проекте на сегодняшний день изданы материалы двух конференций (в Минске и во Львове), а также одна монография.(3) ГИИМ планирует завершить проект изданием итоговой коллективной монографии, в которой и будет сформулирована окончательная концепция.

Весьма характерны партнеры ГИИМ в проведении этого проекта. Если уж проводить научную конференцию на Украине, то обязательно в стенах известного своей русофобской направленностью львовского Украинского католического университета. Если проводить коллоквиум в Москве, то обязательно в сотрудничестве с самым «передовым» и «прогрессивным» — с Высшей школой экономики.

Проект «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей», помимо базового финансирования от государственного Фонда им. Макса Вебера, финансово поддерживается специализирующимся по гуманитарной тематике Фондом Герды Хенкель. Показательно, что Фонд Герды Хенкель и до 2014 года отметился «культурной» работой для продвижения германской политики «Восточного партнерства». С 2001 по 2010 год Фонд Герды Хенкель проводил специальную программу для молодых историков в России, на Украине, в Молдавии и Белоруссии. С 2004 по июнь 2013 года фонд вел специальную программу для региона Центральная Азия. Условием грантового финансирования Фонда Хенкель является обязательное сотрудничество претендента с германскими историками, специализирующимися на Ostforschung. Очевидно, что через подобное «персональное» сотрудничество германские историки могут заранее определять или корректировать интересную для них тематику. Исследовательские стипендии для молодых историков, предоставлявшиеся максимум на два года, покрывали расходы на проживание и работу по теме в их родной стране. Для исследований с поездкой в Германию практиковались краткосрочные стипендии — максимум до полугода. Подобные условия грантового финансирования акцентируют интерес германской стороны к внутренней тематике России, стран «Восточного партнерства» и стран Средней Азии.

После 2005 года в проекте 2001−2010 года Фонд Герды Хенкель прямо взаимодействовал с ГИИМ. В этом плане показательно, что итоговый отчет по работе Фонда Герды Хенкель в 2001−2010 годах написал научный сотрудник ГИИМ Андрей Доронин.(4) Он же — Андрей Доронин — координирует сейчас проект «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей». Таким образом, факт многолетнего сотрудничества Фонда Герды Хенкель с ГИИМ по исторической тематике означает, что мы имеем дело не с частной инициативой, а с продуманной государственной культурной политикой Германии на постсоветском пространстве — в странах «Восточного партнерства» ЕС и в странах Средней Азии.

Проект «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей» является одним из мероприятий в этой политике Германии, имеющих стратегическое значение для переформатирования сознания в странах «Восточного партнерства» — Украины и Белоруссии.

Проект «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей» координирует штатный научный сотрудник ГИИМ кандидат исторических наук Андрей Владимирович Доронин (1962 год рожд.). Доронин — историк, закончил истфак МГУ. С 1992 года руководил отделом международных отношений Российского архива социально-политической истории — тогда РЦХИДНИ. В 2003−2005 годах Доронин работал сотрудником отдела науки в посольстве Германии в Москве. С августа 2005 года, т. е. с открытия ГИИМ, является его научным сотрудником. До этого Доронин с 1990 года более чем активно «потреблял» германские гранты. Он является многократным стипендиатом Фонда Volkswagen, Общества Макса Планка, Фонда Герды Хенкель и других фондов. На исторической ниве Доронин самозабвенно и с увлечением участвует в продвижении германских интересов. Со временем на поле услуг, оказываемых немцам, Доронин вырос от потребителя грантов до доверенного у немецких хозяев участника в их распределении. Доверия у немецких хозяев Доронин достиг тем, что показывал дорогу к интересующим немцев фондам российских архивов.

* * *

Теперь по существу проекта «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей».

В настоящее время история Украины и Белоруссии в этих странах активно переписывается на фоне продолжающихся интенсивных политизированных дискуссий о рождении их наций. На Украине это делается более радикально, в Белоруссии пока — менее. При этом официальные историографические дискурсы в этих странах основываются на примордиалистской этнологии и линейной схеме истории.

Поясним. Вот, например, «национальная» линейная схема украинской истории. Она вполне известна по периодическим выплескам в СМИ. Киевская Русь была украинским государством. Жившая в ХI веке королева Франции Анна Ярославна была украинкой. Население Киевской Руси говорило на «староукраинском языке». Жившие на Украине украинцы были активны в Великом княжестве Литовском (ВКЛ). Политические деятели ВКЛ, вышедшие с украинской территории этого государства или жившие на ней, — это украинцы, как, например, известные князья Острожские. Казаки — это тоже украинцы и т. д.

Похожим образом дело выстраивается и в Белоруссии. Белорусы возникли в докиевскую эпоху из балто-славянского субстрата. Субстратное происхождение отличает их от русских и украинцев. Полоцкое княжество (IХ—ХII веков) — это первое белорусское государство. Белорусы жили в ВКЛ, которое также было белорусской державой. Старобелорусский язык был государственным в ВКЛ и т. д. В обоих случаях — и Украины, и Белоруссии — линия от «старожитных времен» доводится до современности — до УССР и БССР и дальше к современной эпохе незалежности.

При этом концепция линейной истории вполне себе укладывается как в украинскую националистическую историографическую традицию, идущую от Михаила Грушевского (1866−1934), так и в советскую схему истории УССР и БССР. При ближайшем рассмотрении легко выясняется, что схема линейной истории Украины и Белоруссии — это локальный вариант модерной российской научной истории, в основе созданной трудами Василия Никитича Татищева (1686−1750) и Николая Михайловича Карамзина (1766−1826).

Однако с позиции современной конструктивисткой этнологии примордиалистская линейность этнической истории у «восточных славян» легко разрушается посредством элементарной исторической критики. Этноса «украинцев» и «белорусов» не существовало в Средневековье, поскольку в источниках отсутствуют упоминания соответствующих идентичностей, а также самой Белоруссии и Украины. С применением в исследовании метода примордиалистской этнологии легко можно научно определить, что украинская и белорусская «нации» являются продуктом Русской революции, под которой следует понимать не конкретное событие — 1905-й, февраль и октябрь 1917 года, а исторический процесс. Сам процесс конструирования этих наций легко проследить и изучить. Более того, конструирование наций и вообще этнических групп предполагает и обратное направление движения в сторону деконструирования их посредством соответствующей культурной политики.

В чем смысл в этом отношении германского проекта «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей»? Проект открыто дистанцируется от эссенциалистских концепций примордиалистов, утверждающих изначальную данность нации на уровне ее прототипа. Но при этом очевидны стремления немцев укрепить схему линейной истории Белоруссии и Украины, сменив устаревший примордиализм самым передовым конструктивизмом. Просто «длинная история Украины» ставится на иной методологический базис — более надежный. Опять историков ставят в позицию рассуждать о многовековых исторических судьбах украинцев и белорусов. Тем самым политическое и культурное разделение русского народа еще дополнительно бетонируется посредством идеологии и современного научного исторического образования.

Техническая задача внедрения «передовых» исторических концептов решается по-немецки просто, экономно и гениально. Для деструкции немцы в основе решили использовать имеющийся живой потенциал от уничтоженного Советского Союза. Убивать должны сами туземцы, но по направлению и с немецкой подсказки. Безликая немецкая историческая наука формулирует в проекте соответствующие рабочие гипотезы, для вывода которых в концепции и наполнение этих концепций фактами за небольшие деньги из германских фондов были привлечены готовые к подобного рода услугам российские, украинские и белорусские историки, а для интеллектуальной подмоги им еще и историки из Литвы и Польши. Конкретно, как выясняется, в проект вовлечены откровенные русофобы.(5) А координирует всю операцию из Москвы российский историк-коллаборант Андрей Доронин.

На основе предлагаемых участвующим в проекте историкам «рабочих гипотез» не трудно определить содержание продвигаемой из Германии будущей этнологической концепции истории Украины и Белоруссии, продвинутые в эти страны.

Российская (включая советскую) историография утверждает, что православные жители ВКЛ и Речи Посполитой полагали, что они, т. е. русины, и русские Московского государства составляли единую религиозно-культурную общность. На основе осознания этого единства в кризисных ситуациях ХVII и ХVIII веков и произошло «воссоединение» разделенных до этого частей «русского народа».(6) Концепция же проекта «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей» отвергает концепт единой религиозно-культурной общности «после Киевской Руси» или оставляет ей место в разряде периферийных или маргинальных идей — одного из векторов в многовекторном многообразии. Через анализ рецепции исторического наследия Древней Руси в землях восточных славян в раннее Новое время ревизии подвергается и дискурс восточнославянской общности как изначально единого русского народа.

В этом плане дается следующая установка: «В рамках исследовательского проекта, инициированного Немецким историческим институтом в Москве, необходимо систематически проработать историю раннесовременных национальных концепций у восточных славян». В период по европейской шкале истории «раннего Нового времени» у «восточных славян» отмечаются начала модерного национального самосознания. Соответственно у этих «восточных славян» складываются автохтонные раннемодерные национальные мифологии. На их складывание в XV—XVIII вв.еках в ВКЛ и Речи Посполитой влияли современные им западные идеи.

В этот период в «восточнославянском мире» формируются новые надрегиональные общности. Возникают ранние формы национального самосознания, что и обусловило потом появление ранних форм собственной современной национальной мифологии. Этот процесс в отмеченную эпоху протекал сложно. Он шел в условиях разнонаправленных векторов исторического развития и «взаимодействия многообразных регионализмов». В процессе сосуществовали, противоборствовали и взаимообогащались разные версии. Это был многослойный и вариативный процесс. Но в конечном итоге выбор предстояло сделать между «архаизацией» с востока и «вестернизацией» с запада.

Через «национализацию» исторических контекстов Древней Руси «восточные славяне» утверждали свои новые идентичности. Новые общности руси создавали собственные актуальные «места памяти». В историописании «руси» исконные традиции и мифологемы соседствовали с формами и идеями западноевропейских образцов. Конфликтность «в руси» ХVI—ХVII веков трактуется как «проблема выбора» — перенять ли как свои либо западные ценности, либо московские (российские), либо же вообще искать компромисс между Западом и Востоком Европы, осмыслив свое прошлое на основе потенциально разных векторов будущего. Весьма актуально, заметим, с точки зрения «европейского выбора» для текущего момента. На историю Руси после Древней Руси предлагают смотреть не изолированно, а в общеевропейском контексте с базовыми для него ценностями, в первую очередь — христианскими. При ближайшем рассмотрении оказывается, что проект «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей» является еще одним примером внедрения в историографию постсоветских стран концепции «прерванной истории».

На самом деле, представленная в проекте как бы «немецкая» концепция является идейным аналогом этноисторической концепции профессора Гарвардского университета украинского эмигранта Сергея Плохия. Плохий в своей монографии «Происхождение славянских наций» сформулировал концепцию прямой линейной преемственности между «этничным» Средневековьем и «национальным» Новым временем.(7) Плохий применил определение «этнонациональный» как домодерной, так и модерной групповой идентичности. Между тем культурные группы, в том числе этнические, следует рассматривать как явление историческое — продукт тех или иных эпох.

Аналогичным образом концептуальные основания проекта «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей» можно найти и в монографии активного участника событий 2014 года вокруг Украины крайне политизированного американского историка Тимоти Снайдера (1969 года рожд.).(8)

Возникает вопрос: собственно, что может противопоставить российская историография конкретному проекту «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей»? В 2015 году Отдел восточного славянства Института славяноведения РАН провел в Москве научную конференцию «Имя народа: Украина и ее население в официальных и научных терминах, публицистике и литературе».(9) Среди 13 авторов опубликованных материалов конференции с Украины всего двое, еще один из Венгрии и все остальные — из Москвы.

В 2018 году тот же самый Институт славяноведения РАН опубликовал в Москве коллективную монографию «Малороссы vs украинцы».(10) Все авторы этого издания из Москвы. Поэтому подобного рода российские актуальные научные усилия выглядят в пространственном плане изолированно в сравнении с размахом германского проекта «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей». В итоге можно сделать неутешительный вывод: исторические нарративы в странах «Восточного партнерства» ЕС начинают формироваться в Германии, но никак не в России. Однако, заметим, осуществляется это весьма замысловатым способом — через мобилизацию историков этих стран в немецкий проект, осуществляемый из той же Москвы немецкой прислугой.

Вывод из происходящего можно сделать весьма простой и механический для подведения итоговой черты. За один только описанный «замысловатый» проект, имеющий глубинное стратегическое значение в деле переформатирования сознания постсоветских обществ, Германский исторический институт в Москве следует закрыть с одного дня на другой и навсегда. Иначе же мы будем иметь дело на наших рубежах не с грубым милитарным Drang nach Osten, а с новой изощренной и лживой Germania Slavica постмодерновых времен. Впрочем, по-видимому, мы и так уже сталкиваемся с ней в лице отдельных ее представителей на Украине, в Белоруссии… и в Москве.

Дмитрий Семушин

(1) См., например: «Большевистский порядок в Грузии». В 2-х томах. Том 1: «Большой террор в маленькой кавказской республике». Составители Марк Юнге, Бернд Бонвеч. М.: АИРО-XXI, 2015;

«Большевистский порядок в Грузии». В 2-х томах. Том 2: «Документы и статистика». Cоставители Марк Юнге, Бернд Бонвеч. М.: АИРО-XXI, 2015;

«Глазами разведки. СССР и Европа. 1919 — 1938 годы». Сборник документов из российских архивов. Сост. М. Уль, В. Хаустов, В. Захаров. М., 2015 и другие.

(2) Перечень этих конференций:

— «Древняя Русь после Древней Руси: дискурс восточнославянского (не)единства», Республиканский институт высшей школы, Минск, 4−6 ноября 2015 года;

— «Исторические нарративы „руси“ в Великом княжестве Литовском, Речи Посполитой, Гетьманщине, Московском государстве и Российской империи конца ХV — сер. XVIII вв.: в поисках своей истории», Украинский католический университете, Львов, 9−12 ноября 2016 года;

— «Топография восточнославянских „мест памяти“ кон. XV — сер. XVIII вв.», ГИИМ, Москва, 5−7 октября 2017 года.

— «Русь конца XV — середины XVIII вв.: Natio vs Confessio», Варшавский университет, Варшава, 13−15 сентября 2018 года.

(3)«Древняя Русь после Древней Руси: дискурс восточнославянского (не)единства». Под ред. А. В. Доронина. М., РОССПЭН, 2017;

«Нарративы руси конца XV — середины XVIII в.: в поисках своей истории». Под ред. А. В. Доронина. М., РОССПЭН, 2018:

«Родословные древа русских царей XVII−XVIII веков». Сост. А. В. Сиренов. Под ред. А. В. Доронина. М., Юбилейная книга, 2018.

(4) «Специальная программа по поддержке молодых историков в России, Украине, Молдавии и Белоруссии. Итоговая публикация». Под ред. А. В. Доронина. Мюнстер, 2012.

(5) Во время недавнего совместного мероприятия немецко-украинской комиссии историков по реституции одного исторического памятника украинский историк Наталья Синкевич заявила о том, что классики российской археографии в начале ХIХ века намеренно фальсифицировали публикуемые документы, касающиеся Украины. Разумеется, бесстыжая ложь этой аферистки на ниве отечественной истории легко разоблачить. См. https://eadaily.com/ru/news/2019/03/20/ukrainsko-nemeckiy-feyk-ili-salyut-holostym-patronom-v-chest-tomosa. Но все равно в этой связи совсем не случайно, что именно русофобка Наталья Синкевич активно работает в ГИИМ в проекте «Восточные славяне в поисках новых надрегиональных идентичностей».

(6) Разумеется, подразумевались не все православные жители. Например, речь не шла о представителях правящего сословия — шляхетской элите, представители которой переходили в католичество или протестантизм и через несколько поколений ассимилировались в польской культуре. Они стали составной частью единой шляхетской «нации» Речи Посполитой.

(7) Plokhy S. M. The Origins of the Slavic Nations: Premodern Identities in Russia, Ukraine and Belarus, Cambridge University Press, 2006; Плохій С. Походження слов’янських націй. Домодерні ідентичності в Україні, Росії та Білорусі. Київ, 2015; Плохий С. Происхождение славянских наций. Домодерные идентичности в Украине и России. М., 2018.

(8) Snyder Т. The Reconstruktion of Nations: Poland, Ukraine, Lithuania, Belarus. 1569−1999. Yale University Press. New Haven, London. 2003.

(9) «Имя народа: Украина и ее население в официальных и научных терминах, публицистике и литературе: Сборник статей». Под ред. Е. Ю. Борисенка. М., СПб, 2016.

(10) «Малороссы vs украинцы: украинский вопрос в науке, государственной и культурной политике Российской империи и СССР. Очерки». Коллективная монография. Под ред. Ю. А. Борисенка. М., Институт славяноведения РАН, 2018.