Поимённо: кто сегодня представляет этнократию в Татарстане?

Уходящий 2017-й год для Татарстана стал годом конца регионального сепаратизма, охватившего национальные республики в России в начале 1990-х. Единое государство, верховенство федеральных законов — все это, казалось бы, должны поддерживать власти в каждом регионе большой страны. Однако данный тренд все еще встречает сопротивление в Татарстане, где сохраняется желание осуществить реваншистский маневр.

Последние события в республике это наглядно показали: во-первых, были предприняты попытки «бодания» с федеральным центром по поводу продления договора о разграничении полномочий (закончившиеся безрезультатно для Казанского кремля), а во-вторых, было продемонстрировано желание сохранить принудительное обучение школьников татарскому языку в ущерб русскому, опять-таки — в качестве атрибута местной государственности. Естественно, все это шло вразрез с федеральным законодательством и федеральными образовательными стандартами.

Приходится признать: в политике Татарстана и по сей день националистическая фронда, которую среди политологов давно называют емким термином «этнократия», продолжает играть ведущую роль. Этнократия — совокупность националистов, находящихся в органах власти. Их отличие от «уличных» националистов заключается в том, что, во-первых, они обладают рычагами воздействия на население, а, во-вторых, они в гораздо большей степени защищены властным иммунитетом от возможных последствий за свои действия.

В Татарстане «уличные» национал-сепаратисты в последние годы находятся под пристальным вниманием силовиков: часть получает условные или реальные сроки за свою деятельность, есть примеры попадания под запрет целых националистических организаций. Наконец, все «уличные» националисты, как и их многочисленные сторонники в соцсетях выступают с радикальных позиций, причем делают это откровенно. Этнократия же не может публично выражать свои взгляды, предпочитая соблюдать политес, что, впрочем, не означает, что между «уличными» националистами и националистами во власти нет взаимопонимания и взаимодополнения. Главное качество этнократии — ее элитарность: нахождение в составе региональной элиты позволяет осуществлять управленческие функции и играть определяющую роль в политике региона.

Сегодня националистическая фронда в Татарстане имеет несколько заметных фигур, которые наиболее последовательно отстаивают местную самостийность. На некоторых из этих персон хотелось бы остановиться поподробнее.

Центральной фигурой политической этнократии является первый президент Татарстана, а ныне госсоветник Минтимер Шаймиев. Выступая в роли архитектора политической системы региона и взаимоотношений с федеральным центром, он наиболее болезненно воспринимает любые попытки со стороны федерального центра установить юридическое равноправие между регионами, отстаивает «особость» Татарстана. Его уход с поста первого лица в республике в марте 2010 года не привел к уходу из властной элиты. В отличие от соседней Башкирии, где бывший президент Муртаза Рахимов после попыток конфликтовать с Москвой потерял всякое влияние, Шаймиев сохранил свой политический вес. После отставки он занялся возрождением острова-града Свияжск и Болгарского историко-архитектурного музея-заповедника (в последнем создал исламскую академию), теперь курирует строительство разрушенного в 1930-е годы знаменитого собора Казанской иконы Божьей Матери в Казани. Это встречает, в целом, положительные отклики, тем не менее, наивно полагать, что Бабай (в переводе с татарского «дед» — прим. EADaily) занят только лишь этой сферой.

Шаймиев стремится сохранить свои кадры на руководящих постах в республике. Яркий пример — карьера только что уволенного министра образования Татарстана Энгеля Фаттахова, который 14 лет возглавлял родной для Шаймиева Актанышский район Татарстана (с 1998 по 2012 год), после чего 5 лет был во главе Минобрнауки республики. После того, как Фаттахов «наломал дров» и жалобы родителей в Москву по «языковому вопросу» стали массовыми, Фаттахова отправили в отставку. Однако проводили не на пенсию, а обратно в Актанышский район, где назначили главой исполкома. Данный случай — яркая иллюстрация того, что этнократия «своих» не бросает. И это лишь один из примеров влияния Шаймиева.

Стараясь обычно все делать закулисно, Шаймиев, тем не менее, в 2017 году стал открыто выступать за продление договора о разграничении полномочий между федеральным центром и Татарстаном. Этот договор в последние годы был всего лишь атрибутом государственности Татарстана, однако в свое время именно он позволил узаконить приватизацию советской промышленности, в первую очередь, нефтяной, находящейся на территории Татарстана в пользу местной «элиты». Желая сохранить пусть даже в усеченном формате 2007 года договор, Шаймиев стал публично ратовать за его продление, выбрав для этого трибуну съезда народов Татарстана, специально созванного ради этого вопроса.

Столь же активна националистическая фронда Татарстана в стенах местного парламента — Государственного Совета. В нем имеется много ярких персонажей, однако руководит всеми председатель Госсовета Фарид Мухаметшин, часто берущий на себя функцию озвучивать то, что бывает неудобно сказать Шаймиеву.

Нельзя не сказать про пул депутатов-националистов. Среди них наиболее яркий персонаж — председатель Комитета Госсовета по образованию, культуре, науке и национальным вопросам Разиль Валеев. Не далее как в 2015 году по его инициативе парламент республики выступил против создания единого образовательного пространства. Больше всего негодования вызвала у татарских националистов идея единого учебника по истории России: в нем не стали приуменьшать пагубность монгольского нашествия на русские княжества и Волжскую Булгарию, не было идеализации Золотой Орды, а вхождение Среднего Поволжья в состав Московского царства не рассматривали как «геноцид» татарского народа. Такой взгляд на российскую историю и отсутствие намерения сформировать этноконфликтную историческую память «элитой Татарстана» был воспринят негативно. Тут следует пояснить: местные национал-историки стремятся преподнести историю татар как перманентную «национально-освободительную борьбу» против России и даже крестьянские восстания стараются дать под титулом «тернистый путь к обретению суверенитета».

Другой депутат Госсовета Шакир Ягудин выступает в роли ярого поборника федерализма, о чем он недавно еще раз напомнил. Здесь следует уточнить одну деталь: в Казани, рассуждая о необходимости развивать федеративные отношения, почему-то за образец все время берут Швейцарию (которая, как известно, всегда была конфедерацией — союзом независимых государств, объединенных общей целью). На эту особенность уже обратили внимание наблюдатели, указав, что понимание федерализма в Казани и понимание федерализма в остальном мире очень отличаются.

После того, как перезаключение договора о разграничении полномочий провалилось, вполне резонно встал вопрос о внесении изменений в Конституцию Татарстана, где в первой же статье говорится о том, что Татарстан — это «демократическое правовое государство, объединенное с Российской Федерацией Конституцией Российской Федерации, Конституцией Республики Татарстан и Договором Российской Федерации и Республики Татарстан «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан». Очевидно, что подобное громоздкое определение теряет смысл, поскольку договор в настоящий момент не действует. На это обратил внимание один из депутатов горсовета Набережных Челнов Сергей Яковлев, выступив с инициативой проверить Конституцию РТ на соответствие Основному закону страны. Однако такая инициатива встретила со стороны депутата Ягудина резкую отповедь: дескать, если сейчас договора нет, это не значит, что в перспективе он не может появиться вновь. Любые же разговоры о том, что необходимо привести региональное законодательство в соответствии с федеральным, в том числе и по причине прекращения действия каких-то прежних положений, были названы «дремучим невежеством». В итоге Ягудин призвал отстаивать «федерализм» в России «всеми доступными средствами».

Первую пятерку публичных персон, входящих в гораздо более широкий пул этнократии Татарстана, замыкает Рафаэль Хакимов. Бывший политический советник Шаймиева, один из идеологов татарстанского суверенитета, а ныне бессменный директор Института истории Академии наук Татарстана сегодня выступает в роли защитника татарского национализма на страницах казанских интернет-изданий. Недавно он выдвинул идею создания политической партии, которая будет отстаивать «интересы татар и Татарстана», которую принялись тиражировать националистические СМИ, ранее заявившие о «гибридной войне», ведущейся против Татарстана. Вряд ли эта идея получит реальное развитие, но важно другое: националистическая фронда настроена и дальше противостоять политическому курсу президента Владимира Путина, направленному на укрепление России.

В этой связи, президент Татарстана Рустам Минниханов оказывается в крайне сложной ситуации. С одной стороны, он всячески стремится дать понять, что он — часть «команды Путина», причем даже с такими заявлениями, что «России нужен царь», а в «Татарстане Путина поддерживает свыше 80% населения». С другой стороны, на Минниханова давит этнократия, требуя от него борьбы за сохранение своей власти.

Естественно, что рано или поздно Минниханову придется окончательно определиться, на чьей он стороне. Восточный расчёт «Либо ишак помрет, либо падишах» на то, что политическая ситуация в России поменяется, федеральный центр ослабнет, и тогда удастся взять реванш, наивен. Тем не менее, в Казанском кремле продолжают гнуть линию на отстаивание политических атрибутов, отделяющих республику от России, а порой и противопоставляющих ей. Увы, но такая позиция неизбежно обернется тем, что Москва, наблюдая за этим, пойдет по пути новой волны кадровой ротации.

Руслан Ибрагимов, политолог