Как палестино-израильский конфликт скажется на постсоветском пространстве и России?

Российский политолог-международник, ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО, кандидат исторических наук Сергей Маркедонов прокомментировал «постсоветские отблески» текущего «ближневосточного пожара» в рамках очередного витка палестино-израильского конфликта.

Маркедонов заявил:

«Сразу хочу оговориться. Ближневосточный регион не является сферой моих приоритетных научных интересов. Однако рассмотрение воздействие процессов, происходящих там, на постсоветское пространство, крайне важно для понимания политической динамики в Евразии».

По мнению политолога:

«Разные страны по-разному отреагировали на очередной виток противостояния между движением „ХАМАС“ и Израилем. Но, пожалуй, самую четкую и последовательную позицию занял Иран. Информационное агентство Исламской республики ИРНА разместило на своем телеграм-канале подборку фотографий „В Тегеране празднуют победу Палестины против Израиля“. Лица, озаренные фейерверками, люди, держащие в руках палестинские флаги».

Эксперт добавляет:

«Вынесем за скобками моральные оценки случившегося, сфокусируемся на аналитической стороне. Иран уже не первый год пытается выйти за рамки страны- покровительницы шиитов, он имеет амбицию более масштабную- стать одним из центров силы исламского мира в целом. И поддержка „ХАМАС“ (суннитского движения) — важное звено в этой цепи. Сирийский вооруженный конфликт затормозил, но не остановил данный процесс. И сегодняшняя позиция Тегерана- яркое тому подтверждение. Не менее важно и неприятие Тегераном израильско-саудовского сближения и израильско-турецкой нормализации».

Как считает Маркедонов:

«Внешняя политика этой страны интересно акцентирована. Ближний Восток — это центральное направление для Тегерана, а Закавказье и Черноморье — периферия, хотя после второй карабахской войны иранская активность на кавказском направлении заметно возросла. Иран крайне обеспокоен успехом азербайджано-турецкого тандема в 2020—2023 гг., не говоря уже о перспективах открытия т.н. „Зангезурского коридора“ под оркестровку Анкары и Баку. В этом все Исламской республике видится укрепление позиций коллективного Запада и Израиля в Евразии. Не приводит в восторг Тегеран и „пассивность“ Москвы на Кавказе».

Вместе с тем:

«Нынешний виток палестино-израильского противостояния становится тестом практически для всех игроков, вовлеченных одновременно в ближневосточные и в постсоветские процессы. Тегеран в целом (если судить по сообщениям того же агентства ИРНА) доволен „промежуточной позицией“ Анкары. От нее Исламская республика не ждет большего. Все имеющиеся расхождения по кавказскому направлению уже зафиксированы! Заметим, кстати, что Баку по сравнению с Анкарой выступает более определенно, хотя и осторожно. Действия „ХАМАС“ были осуждены рабочей группой по межпарламентским связям Азербайджан-Израиль. Не самый высокий уровень, но… Внутри Турции и Азербайджана есть немало предпосылок для того, чтобы их лидеры, развивающие военно-политическую кооперацию с Еврейским государством, не отдалялись бы сильно от Палестины. Те же азербайджанцы, напомню, голосовали в свое время за предоставление Палестинской администрации статуса наблюдателя в ООН».

Говоря о позиции России, Маркедонов пишет:

«Непростая дилемма стоит и перед Москвой. Израиль, с одной стороны, явно дистанцируется от проукраинской позиции США и их союзников, а у премьера Еврейского государства Биньямина Нетаньяху имеется позитивная „химия“ личных отношений с президентом Владимиром Путиным. Однако подходы Тель-Авива к Сирии всегда вызывали „неприятный осадок“ у Москвы, а взаимодействие с Ираном, особенно после 2022 года российское руководство считает крайне важным. Хотя, скажем честно, по части солидарности с РФ по Украине Тегеран явно не „перебарщивает“. Так 19 сентября иранский президент Ибрахим Раиси заявил о готовности „выступить посредником, чтобы добиться прекращения боевых действий между Российской Федерацией и Украиной“. Вспоминается формула одного из лучших иранских экспертов Кайхана Барзегара „активный нейтралитет“. Но на Ближнем Востоке Иран хотел бы от Москвы большей „активности“ и меньшей „нейтральности“. Впрочем, как и в Закавказье. Но „окончательный выбор“ России на ближневосточном направлении — штука крайне непредсказуемая для постсоветских приоритетов Москвы (включая и внутриполитические, не забываем и про Северный Кавказ). И поэтому МИД РФ уже заявил, что „замкнутый круг насилия“ — плохой вариант».