Завралась: Тихановская «перепутала» белорусов с поляками и лягнула Россию

Запад всегда старается работать с образованной молодёжью, студентами и интеллигенцией в других странах. Как правило, из представителей этих социальных групп получаются хорошие агенты влияния и ставленники, которые, оказавшись во власти, выполняют программу своих зарубежных покровителей.

Нечто похожее характерно и для Белоруссии. Не сумев с наскока сменить власть в стране, Запад и его «свядомые» протеже решили работать с эмиграций и пытаться влиять на образованную и творческую молодёжь Белоруссии, для которой, как правило, свойственна оппозиционность по отношению к власти и чрезмерная идеализация стран Северной Америки и Европейского союза.

3—4 июня в Кракове змагары провели мероприятия «Культура в эмиграции». В этом шабаше приняли участие представители «свядомой» интеллигенции, в частности писатель Владимир Орлов, чьи псевдоисторические опусы весьма популярны в змагарской среде.

Не обошла стороной данное мероприятие и самозванка Светлана Тихановская, выступившая 4 июня с речью перед поляками, змагарами и укронацистами. Речь эту можно считать отражением идеологии змагаров и их видения культуры Белоруссии. Начало речи было показательным:

«Позвольте мне начать своё выступление с цитаты из нашего общего классика. Адам Мицкевич написал эти слова в ссылке. Их знают почти все в Польше, Литве и Белоруссии:

Отчизна милая, Литва! Ты, как здоровье,

Тот дорожит тобой, как собственною кровью,

Кто потерял тебя.

В 1829 году Мицкевич потерял родину — но в результате мировая литература приобрела „Пана Тадеуша“».

Наглости Тихановской не занимать. Во-первых, Мицкевич написал поэму «Пан Тадеуш», одно из главных произведений, на польском языке, следовательно он — польский поэт. Во-вторых, под Литвой он подразумевал именно земли, населённые литовцами, где в первой половине XIX века безраздельно господствовала польская культура, а шляхта имела польское самосознание. Однако складывается впечатление, что Тихановская сознательно «перепутала» белорусов с поляками, так как она сравнила Мицкевича, уехавшего из России, со змагарами, бежавшими из Белоруссии после событий 2020 года.

Даже «свядомые» понимают, что всё время воровать выдающихся деятелей прошлого у других народов нельзя и нужно попытаться преподнести что-то своё. Вот и самозванка заверещала:

«История нашей страны сложилась таким образом, что значительная часть белорусской культуры создавалась за границей. Перечень знаменитых белорусских культурных деятелей-эмигрантов некоторые начинают с самого Франциска Скорины. Кстати, прекрасная вилла Дециуша, на которой мы находимся, — его современница, свидетельница эпохи Ренессанса. За тридцать лет до того, как вилла была построена, Скорина обучался здесь, в Кракове, потом в итальянской Падуе, а в 1517 году в чешской Праге издал на старобелорусском языке первую печатную кириллическую книгу, свой перевод Библии».

Что же, здесь Тихановская практически не соврала, за исключением нескольких моментов. Так, Скорина не называл себя белорусом, а язык, на котором он писал, не был старобелорусским. Изданная им книга называлась «Бивлия руска, выложена докторомъ Францискомъ Скориною из славнаго града Полоцька, Богу ко чти и людемъ посполитымъ к доброму научению». Обратили внимание, как язык Скорины отличается от тарабарщины, навязываемой «свядомыми»? А почему так? А потому, что Скорина издавал книги на смеси церковнославянского и западнорусского литературного языка, который использовали как в Белоруссии, так и в Малороссии. Кроме того, в 1517 году в Праге был издан именно Псалтырь. Полностью все книги Священного Писания Скорина не успел напечатать, хотя в 1517—1519 гг. он издал 23 библейские книги.

Продолжая говорить о Скорине, самозванка решила больно ударить Россию, заявив:

«И хотя в родной Полоцк он не вернулся, он продолжал свою просветительскую деятельность в Вильно. И свободно путешествовал в пределах нашего общего цивилизационного пространства — по Центральной и Восточной Европе, по землям короны Чешской, Короны Польской и Великого княжества Литовского. Толерантность тогдашнего польского и литовского государства позволяла Скорине свободно популяризировать наш язык и культуру. И только на востоке, в Москве, новое изобретение — печатный станок — посчитали еретическим. Эта „европейская зараза“ противоречила „скрепам“ тогдашнего „русского мира“».

Зря Тихановская проблеяла насчёт толерантности. Начнём с религии, которая имела колоссальное значение для XVI века. Имя Франциск — католическое. Между тем большая часть русского населения Великого княжества Литовского, а также известные родственники Скорины — отец Лука, старший брат Иван и племянник Роман - были православными и имели православные имена. Тогда почему же их родственник стал Франциском? Скорее всего, из-за того, что в XVI веке православный («схизматик») не смог бы учиться в католических Польше и Италии.

А вот комментарий по поводу отношений Франциска Скорины с Москвой требует более детального ответа. Дело в том, что до наших дней не дошло ни одного источника, в котором упоминалось бы посещение Скориной Москвы и сожжение его книг. Обвинение змагаров базируется исключительно на секретной инструкции 1552 года польского короля и великого князя литовского Сигизмунда II Августа посланнику при римском папе Альберту Кричке, написанной на латыни. В этой инструкции сообщается, что при Сигизмунде I Старом не названный по имени подданный-католик Великого княжества Литовского приехал в Москву для того, чтобы напечатать на русском языке (в латинском оригинале так и написано: «lingua Russica») Библию, однако по приказу великого князя Московского все книги Священного Писания данного мастера были сожжены из-за неприязни к католицизму.

То есть сообщение это не отличается точностью и достоверностью. При этом мы не собираемся идеализировать Русское централизованное государство XVI века. Нахождение в состоянии борьбы с недругами-иноверцами, такими как Казанское и Крымское ханства, Швеция и Ливонский орден, сказывалось на подозрительном отношении к иностранным новинкам у жителей Русского централизованного государства. Другое дело, что для России в XVI веке не было характерно массовое и публичное сожжение книг. Более того, сама идеологическая борьба внутри России в XVI веке свидетельствует о том, что в Москву проникали новые идеи. Так, специалисты считают, что знаменитый переводчик — один из представителей «нестяжателей» Максим Грек (урождённый Максим Триволис) изучал в Москве книги, напечатанные Франциском Скориной. А ведь сам Скорина, будучи современником эпохи Возрождения и Реформации, имел религиозные взгляды, отличные как от католицизма, так и от православия.

Зато Тихановская промазала, заявив о некой толерантности в странах Восточной Европы. Легче всего ложь самозванки разоблачить на примере Польши, где книгопечатание появилось около 1474 года. Не все знают, но именно в Кракове в 1491 году Швайпольтом Феолем (он был немцем из Франконии) были изданы на кириллице на церковнославянском языке книги «Осмогласник» и «Часословец». Также Феоль издал «Триодь постную» и «Триодь цветную». Как же отреагировала на деятельность книгопечатника «толерантная» Польша? В ноябре 1491 года Феоль был арестован краковской инквизицией. Книгопечатник находился в заключении до марта 1492 года. Часть его книг была сожжена инквизицией, а самого Феоля заставили присягнуть на верность Костёлу и обещать не распространять идеи, противоречащие католицизму. Чем же примечателен данный случай? Тем, что в конце XV века в составе Польши находились Галицкая Русь, часть Волыни и Подолья, где проживало русское православное население, нуждавшееся в книгах Феоля.

Между тем завравшаяся Тихановская перебросила мостик из XVI века в наше время, обрушившись с критикой в адрес тех российских деятелей культуры, кто поддержал специальную военную операцию на Украине, а также завопила о преследовании «свядомой» интеллигенции в Белоруссии. Далее самозванка процитировала фрагмент из книги «Просвещённая Белоруссией» «правозащитника» Алеся Беляцкого, в котором упомянуты литераторы. Этот отрывок наглядно демонстрирует противоречивость и мерзость змагарской концепции. Так, Беляцкий начал с польского националиста Константы Винценты Калиновского, писавшего на латинице агитки для белорусских крестьян во время мятежа 1863 года. Затем он упомянул поэму «Новая земля» (1911—1923 гг.) Якуба Коласа, в которой высмеивается польская шляхта. Нашлось место в отрывке «свядомому» поэту Максиму Горецкому, принимавшему участие в советской белорусизации 1920-х годов, а впоследствии репрессированному, а также православному священнику и учителю Петру Бителю, который, находясь в сталинских лагерях, после Великой Отечественной войны перевёл на белорусский «Пана Тадеуша» Мицкевича. Беляцкий и вслед за ним самозванка также упомянули писателя и драматурга Франтишека Алехновича (Олехновича) в связи с его пребыванием в сталинских лагерях и мемуарами «В лапах у ГПУ». Мы же дополним образ этого «свядомого деятеля» ещё некоторыми фактами. В 1942—1944 гг. Алехнович был главным редактором виленской газеты Biełaruski hołas, выходившей на латинице под надзором нацистских оккупационных властей. Более того, немцы, занимавшиеся уничтожением населения Советского Союза, покровительствовали Алехновичу и в 1942 году даже разрешили поставить его пьесы в Минске. 3 марта 1944 года этот нацистский пособник был застрелен неизвестными в собственной квартире.

А самозванка, симпатизирующая нацистским пособникам, решила дальше гнуть свою линию, согласованную с официальной Варшавой:

«Как известно, в пору запрета белорусского языка в царской России книги и периодические издания на белорусском языке вынужденно выходили за пределами Белоруссии. Например, знаковая „Дудка белорусская“ Франтишека Богушевича была издана в 1891 году здесь, в Кракове, а его „Смычок белорусский“ — через три года в Познани».

Про запрет белорусского языка в Российской империи самозванка пусть не рассказывает сказочки. Это в её любимой Речи Посполитой в 1696 году западнорусский литературный язык был запрещён в делопроизводстве и заменён на польский. Это в XVIII веке в находившемся под поляками Великом княжестве Литовском не было издано ни одной книги на западнорусском языке, в то время как вовсю издавались книги на польском и литовском. Это во времена Российской империи в 1820-е годы впервые на белорусском языке была написана поэма «Энеида наизнанку». Её автором был уроженец Смоленской губернии и участник Отечественной войны 1812 года Викентий Ровинский. Характерно, что «Энеиду наизнанку» впервые опубликовали в 1845 году в петербургском журнале «Маяк». И именно в ненавистной для змагаров Российской империи в 1888 году в Санкт-Петербурге вышла работа П. В. Владимирова «Доктор Франциск Скорина, его переводы, печатные издания и язык».

А что же с Богушевичем? А Богушевич был польским шляхтичем, принимавшим участие в мятеже 1863 года. Источники свидетельствуют о том, что писать по-белорусски он стал исключительно для того, чтобы посеять рознь между белорусами и великороссами, чтобы тем самым помочь польскому делу. Неслучайно Богушевич издал свои произведения в Кракове и Познани. Написаны они были по-белорусски, но на латинице (латинке), близкой к польскому языку. Столь обожаемая «свядомыми» латинка появилась в конце XVI века после образования Речи Посполитой, когда началась стремительная полонизация Великого княжества Литовского и западнорусского дворянства. Спрашивается: если Тихановская и змагары так любят Польшу и латиницу, то почему они тянут свои руки к наследию Скорины, печатавшему на кириллице?

Заметим также, что в 1903 году «Дудка белорусская» и «Смычок белорусский» были переизданы в Лондоне на деньги Польской социалистической партии, в которую входил Юзеф Пилсудский. Именно распространявший произведения Богушевича Пилсудский после 1926 года установит в Западной Белоруссии режим жесточайшей полонизации, сопровождавшийся закрытием белорусскоязычных учебных заведений (см. Тихановская не одобряет освобождение Западной Белоруссии от польской оккупации). Вот вам и «свядомый» белорус Богушевич, чей сын Томаш был ярым польским националистом!

Тихановская тоже решила заняться культурными вопросами именно за границей. Она всячески ратует за издание книг на белорусском за пределами Белоруссии, в частности в Польше, Германии, Литве, Чехии и Великобритании. Закончила же свой спич самозванка обширной цитатой из предисловия к изданной Скориной «Книги Юдифи» в переводе на белорусский. Лучше бы она процитировала заглавие к «Книге Юдифи»: «Книги Иудифъ вдовици починаються. Зуполъне выложены на руский язык докъторомъ Франъциском Скориною, изъ славнаго града Полоцька, напред Богу ко чти, и людемъ посполитым к научению».

Впрочем, мы не просто так разбирали речь самозванки, так как деятельность её подельников весьма опасна. 7 июня Тихановская пообщалась с карателями из полка Калиновского, сражающимися на стороне бандеровских формирований. Согласно украинским источникам, самозванка договорилась с «калиновцами» о сотрудничестве и координации. Затем, 9 июня, в Вильнюсе Тихановская вручила медали родственникам змагаров, ликвидированных в ходе спецоперации на Украине. А 12 июня глава департамента Министерства иностранных дел Германии по Восточной Европе, Кавказу и Центральной Азии Маттиас Люттенберг сообщил, что ФРГ и подельники Тихановской передали 5 пикапов карателям из полка Калиновского. Наконец, 14 июня в Варшаве самозванка вручила 9 медалей сообщникам ликвидированных карателей из полка Калиновского. Всё это говорит о том, что попытки «свядомых» взять реванш за прошлые неудачи будут продолжаться. А это значит, что и бои за историю и культуру Белоруссии тоже продолжатся в ближайшее время.