Начало династии Романовых: 309 лет назад в России воцарился мир и покой

Михаил Федорович — первый российский самодержец из рода Романовых. Четыреста девять лет назад, 3 марта (21 февраля по старому стилю) 1613 года, произошло самое знаменательное событие в его жизни: Земский собор посадил Михаила на трон России, сделав основателем новой династии.

Надо признать, что Михаил особенно яркой личностью не являлся. Большую часть жизни он выступал выразителем желаний и политики своего отца, умного и властолюбивого патриарха Филарета. Однако именно Михаил и стоявшие вокруг него люди смогли принести покой и тишину стране, незадолго перед тем поставленной Смутным временем на край гибели. А династия, родоначальником которой оказался Михаил, через поколение дала России его внука — великого царя-преобразователя Петра I.

Многотрудное детство

Михаил принадлежал к боярскому клану Романовых — Захарьиных — Юрьевых. Но хотя этот клан считался к началу XVII века в России одним из самых могущественных, поначалу мало кто мог вообразить хилого отрока Мишу Романова в роли самодержца. Впрочем, его отец Фёдор Никитич Романов, человек большого ума, представительной внешности и сильной воли, амбицию стать государём имел совершенно точно. Имелись у него и реальные шансы на это. В 1598 году со смертью бездетного и слабоумного царя Фёдора Ивановича пресеклась династия потомков Ивана Калиты, менее чем за триста лет превратившая захудалое сначала Московское княжество в одно из самых больших и мощных государств мира. Дальнейшую судьбу страны решал срочно созванный Земский собор, призванный назвать имя следующего монарха. И Собор вручил шапку Мономаха боярину Борису Годунову, в годы жизни Фёдора Ивановича являвшегося фактическим правителем страны, а также его шурином. Избрание состоялось не без интриг со стороны Годунова, но тогда Борис и в самом деле пользовался большой популярностью. Фёдор Никитич же, также приходившийся последнему Калитичу роднёй (мать царя Фёдора Ивановича Анастасия происходила из рода Романовых) остался, естественно, крайне недоволен своим проигрышем — и недовольства своего не скрывал. Хотя формально избрание Годунова признал.

Есть сведения, что, когда в 1600 году новый царь серьёзно занемог, Романовы изготовились к продолжению борьбы за власть. В частности, на стол к Годунову лёг донос на младшего брата Фёдора Никитича — Александра: якобы он хранит у себя «волшебные коренья», с помощью которых намеревается «испортить» государеву семью. Борис, узнав об этом, обрушил на Романовых репрессии. В частности, Фёдора Никитича отправили в отдалённый Антониев-Сийский монастырь близ Северной Двины, где насильно постригли в монахи под именем Филарета. Там он пребывал в злости на гонителей и в отчаянии за судьбу своей семьи. Гнев прорывался в действиях: приставленных к нему монахов Фёдор Никитич ругал последними словами и выгонял палкой из своей кельи… Жену же Фёдора Ксению постригли под именем Марфы и сослали в Заонежье. Их отпрысков Михаила и Татьяну (остальные четверо умерли в младенчестве) взяла на воспитание сестра Фёдора Марфа Никитична Черкасская, увёзшая детей в село Клин Юрьевского уезда. В ссылку отправились и четверо братьев Фёдора Никитича — Александр, Михаил, Василий и Иван. Причём Александр, Михаил и Василий скончались в заточении, — как шептались люди, умереть братьям явно «помогли».

Положение Михаила и его родителей изменилось после свержения Годуновых в 1605 году. Беглый диакон Гришка Отрепьев, воцарившийся под именем «чудесно спасённого государя» Дмитрия Ивановича, сына Ивана Грозного, велел вернуть из ссылки уцелевших Романовых — своих мнимых «родственников». А в скором времени жестоко убитого Лжедмитрия сменил «боярский царь» Василий Шуйский, последний на российском троне представитель великого рода Рюриковичей. Но царь Василий отличался крайней несчастливостью — всего через четыре года те, кто возводил на престол, его же и свергли. Потом бывшего царя выдали в плен полякам, войско которых вторглось в Россию в сентябре 1609-го и осадило Смоленск. Обратились во врагов России и прежние союзники-шведы.

Обстановка складывалась критическая. Страну терзали польские, шведские интервенты, шайки разбойников-казаков и новый самозванец Лжедмитрий II (он же Тушинский вор). Фёдор-Филарет, невзирая на смену статуса, в полной мере сохранил страсть к политике и власти. В 1608-м он, будучи уже митрополитом Ростовским, был захвачен людьми Лжедмитрия II. Как гласит легенда, Филарета привезли в лагерь самозванца в Тушино с позором — на дровнях, привязанным к распутной женщине. Тушинский вор, угрожая «родственнику» всяческими карами, принудил того принять роль «наречённого патриарха» при «истинном государе Дмитрии Ивановиче». Но Филарет исполнял эту незавидную роль крайне неохотно — перед врагами самозванца он пытался представить себя его пленником и на патриаршем статусе не настаивал.

Годы тяжелейших испытаний

В 1610 году Филарета отбили из тушинского плена. Взявшая на себя после свержения Шуйского бразды власти Семибоярщина обсуждала несколько кандидатур на роль будущего царя. Филарет воссесть на престол уже не мог, но он начал продвигать к нему своего сына Михаила. Однако выборный процесс пришлось свернуть в силу внешних обстоятельств — к концу июля к Москве подступило польское войско гетмана Станислава Жолкевского. Гетман потребовал у Семибоярщины, чтобы россияне выбрали своим новым самодержцем королевича Владислава. Бояре, не имея сил сопротивляться, уступили. Москва открыла ворота перед поляками, а Филарет поехал во главе посольской делегации к королю Сигизмунду III. Боярство надеялось, что уния с Речью Посполитой принесёт на русскую землю, истерзанную шестью годами смуты, долгожданный покой. Посольство было уполномочено просить, чтобы Сигизмунд отпустил Владислава царём на Москву — но при условии перехода последнего из католицизма в православие.

Но на такое поляки пойти оказались не готовы. «Королевич крещён и другого крещения нигде не писано», — со смехом сказал Филарету канцлер Лев Сапега. Кроме того, Сигизмунд потребовал, чтобы перед его войском открыл ворота осаждённый Смоленск, гарнизон которого под началом воеводы Михаила Шеина отчаянно отбивался, нанося захватчикам большие потери. «Того никакими мерами учинить нельзя, чтоб в Смоленск королевских людей впустить», — решительно ответил Филарет. Вскоре выяснилось, что хитрый король не хотел отпускать сына в Москву, но желал занять российский престол сам, присоединив Россию к своим владениям.

«Сигизмунд лелеял грандиозные планы. Соединив власть над Речью Посполитой и Московией, он получал возможность согнать узурпатора со шведского престола и вернуть себе шведскую корону, на которую имел законные права. Он видел себя главой самой обширной и могущественной монархии Европы», — пишет знаток эпохи историк Руслан Скрынников.

Переговоры зашли в тупик. Доверие к интервентам в народе окончательно иссякло. Патриарх Гермоген принялся тайно рассылать из Москвы грамоты о том, что он освобождает тех россиян, кто успел принести присягу Владиславу, от обязательств перед польским королевичем. «Латинский царь, — писал Гермоген, — навязан нам силой, он несёт гибель стране, надо избрать себе царя свободно от рода русского!» Рязанский дворянин Прокопий Ляпунов поднял антипольское восстание: русские люди начали собираться под знамёна земского ополчения и двинулись освобождать Москву. Восстание вспыхнуло и в самом городе. «Видя, что исход битвы сомнителен, — доносил Сигизмунду комендант Кремля Александр Корвин Гонсевский, — я велел поджечь Замоскворечье и Белый город в нескольких пунктах». Москва горела несколько дней, превратившись в груду пепла, тысячи москвичей погибли — и поляки спешно занялись грабежом, стараясь вытащить из-под развалин всё ценное. Но штурм захватчикам удалось отбить, а там уже пошли раздоры в рядах самого ополчения.

Узнав об этих событиях, Филарет повторил, что защитники Смоленска ни за что не откроют ворота, особенно узнав о том, как поляки выжгли столицу. Он предложил, чтобы король точно назначил время своего отхода в Польшу. Историк Варвара Вовина особо отмечает эти события, ознаменовавшие резкую перемену в характере бывшего боярина.

«Что же произошло? Почему Филарет изменил привычную линию поведения? Куда исчез его конформизм, покорность? Может быть, на него повлиял подъём антипольских настроений, мужество Шеина, унижение Шуйского? Может, он почувствовал, что сделка с Сигизмундом ему потом уже не „сойдёт“ как служба самозванцам? А может быть, наконец, он освоился со своим положением, оглянулся вокруг, увидел, что происходит, и сделал окончательный выбор? Он как бы „отвердел“, посуровел душою, и даже страх за семью, оставленную в осаждённой уже теперь Москве, очевидно, не смущал его более. Под Смоленском окончательно „умер“ Фёдор Никитич и „родился“ Филарет», — отмечает Вовина.

Быть или не быть России?

Раздражённый Сигизмунд распорядился арестовать членов русского посольства и рассовать их по темницам. Поляки обвиняли Филарета, будто он, отправляясь в посольство, тайно договорился с патриархом Гермогеном не пускать королевича на трон, «а патриярх ему имался всех людей к тому приводить, чтобы сына его Михаила на царство посадити». В заключении Филарету пришлось провести долгих восемь лет. Переход на сторону короля сулил ему свободу, почести и возвращение из плена на родину, но Филарет, хотя на карту была поставлена его голова, отказался торговать интересами Отечества.

О ранней жизни его сына Михаила мы знаем очень мало. Родился он 22 июля 1596 года в Москве, отличался слабым здоровьем. «Михаил был от природы доброго, но, кажется, меланхолического нрава, не одарён блестящими способностями, но не лишен ума; зато не получил никакого воспитания и, как говорят, вступивши на престол, едва умел читать», — характеризует его историк Николай Костомаров. Самым ярким впечатлением детства Михаила стала резкая смена роскошного боярского терема на тяготы ссылки.

«Архиепископ Арсений Елассонский, хорошо знавший его семью, называл Михаила „юношей, не более четырнадцати лет, благоразумным, скромным, рассудительным“. Два года спустя московиты, согласно шведским донесениям, говорили, что Михаил „благочестивый и способный человек“. Конечно же, личные качества юноши играли ничтожно малую роль в его карьере. Романову досталось популярное имя», — отмечает Скрынников.

В то время, когда поляки вступали в предательски сданную им Москву, подросток Михаил, получивший ранее придворный чин стольника, жил вместе с матерью инокиней Марфой в романовском подворье в Китай-городе. Патриоты России тяжело переживали факт захвата оккупантами столицы. Рязанский дворянин Прокопий Ляпунов, вдохновившись грамотами патриарха Гермогена, призывавшими к сопротивлению оккупантам, кинул клич — и начал сбор земского ополчения. Это ополчение весной 1611-го подступило к Москве, но штурм окончился неудачей, а сам Ляпунов вскоре погиб. Впрочем, нижегородский земский староста Кузьма Минин и участник неудачного штурма Москвы воевода князь Дмитрий Пожарский стали собирать 2-е земское ополчение. Ополченцы вновь подошли к Москве и в ходе нескольких яростных сражений в августе 1612-го наголову разбили польское войско гетмана Яна Ходкевича. На помощь Ходкевичу выступил сам король Сигизмунд, но, столкнувшись с яростным сопротивлением русских, вынужден был отдать приказ об отступлении. Засевшие в Кремле и Китай-городе отряды полковников Николая Струся и Юзефа Будилы, доведённые голодом до людоедства, сдались в ноябре. Но ещё до этого поляки вышвырнули из Кремля до нитки ограбленные ими семьи русских бояр — в том числе Михаила Фёдоровича с Ксенией-Марфой.

Для того чтобы окончательно возродиться, Россия настоятельно нуждалась в легитимной власти. Ведь мало того, что Сигизмунд и Владислав отнюдь не отказались от своих притязаний, так обозначился ещё один претендент на российский трон — шведский король Карл IX хотел посадить на шею россиянам своего сына Карла Филиппа, а пока удовольствовался оккупацией Новгорода. В Пскове объявился Лжедмитрий III — некий дьякон Матюша, объявивший себя «в третий раз чудесно спасшимся государем Дмитрием Ивановичем». Его вскоре ликвидировали, но оставался малолетний «ворёнок» — сын убитого ещё в декабре 1610-го Лжедмитрия III и знатной польской шляхтянки Марии Мнишек Иван. Поэтому в Москве был спешно собран Земский собор, для участия в котором съехались делегаты от всех русских земель, по разным оценкам от 700 до 1 500 человек, которым предстояло выбрать законного царя. На трон претендовали представители знатных боярских родов — и в январе 1613-го начались выборы. В какой-то момент выборный процесс зашёл в тупик — слишком много оказалось знатных претендентов и у каждого были свои сторонники, ратовавшие за своего избранника.

Бояре Голицыны, Мстиславские, Куракины, Воротынские, Черкасские, Пожарские — все желали продвинуть «своего». Вельможи, желавшие царствовать, подкупали людей, «дающе и обещающе многие дары». Но большинство кандидатур вызвала неприятие — ведь некоторые знатные роды чересчур запятнали себя сотрудничеством с польскими оккупантами, а, например, спасителю Москвы Дмитрию Пожарскому, напротив, не хватило родовитости и влиятельности. Михаилу же Романову, также выдвинутому в числе кандидатов, в недостаток выставляли молодость и отсутствие достаточного жизненного опыта. Против него высказался даже собственный дядя Иван Никитич Романов — «князь Михайло Федорович ещё млад и не в полне разуме, кому державствовати?».

…и снизошла на Русь тишь великая

Избрание юного Романова обеспечила отнюдь не знать. В поддержку Михаила выступили многочисленные казаки, освобождавшие Москву в составе второго ополчения. «Мы выдержали осаду Москвы и освободили её, — заявляли казаки, — а теперь должны терпеть нужду и совершенно погибать. Мы хотим немедленно присягнуть царю, чтобы знать, кому мы служим и кто должен вознаграждать нас за службу». Историк Лев Гумилёв объясняет: «Казаки были настроены в пользу Михаила, поскольку его отец, друживший с тушинцами, не был врагом казачеству. Бояре помнили о том, что отец претендента из знатного боярского рода и к тому же двоюродный брат Фёдора Иоанновича, последнего царя из рода Ивана Калиты. Иерархи церкви высказались в поддержку Романова, так как его отец был монахом, причём в сане митрополита, а для дворян Романовы были хороши как противники опричнины». В конце концов на сторону Михаила стали склоняться и многие бояре, решившие, что смогут вертеть юным и неопытным государем по своему усмотрению.

Решающее голосование состоялось 3 марта 1613 года — и Собор избрал Михаила на царство. Сам он находился в тот момент в Костроме. По преданию, мать, имевшая на Михаила большое влияние, пыталась отговорить его от царствования: напуганная судьбой предыдущих государей, она считала, что престол окажется для её сына гибельным. Но Михаил согласился и вскоре выехал в Москву. Прознав об избрании Михаила, поляки направили отряд для его пленения, однако самопожертвование крестьянина Ивана Сусанина отвело от юного самодержца эту угрозу. Новое правительство энергично взялось за борьбу с внешними и внутренними угрозами. Трёхлетнего «ворёнка Ивашку» повесили, что породило легенду о том, будто его мать Марина Мнишек в отчаянии прокляла род Романовых. После того как страна вновь обрела законного царя, война с захватчиками закипела с новой силой. В итоге через несколько лет польских и шведских интервентов удалось выдворить из государства, правда в заключённых с ними мирных договорах пришлось признать серьёзные территориальные потери. И наиболее чувствительной потерей стал Смоленск, героически отбивавшийся в течение нескольких лет и взятый поляками ввиду полного истощения сил его защитников.

Вернувшийся в 1618-м после перемирия с поляками в Россию Филарет вскоре стал русским патриархом и разделил с сыном всю полноту власти — они считались соправителями и оба именовались государями. Россия получила необходимую передышку и начала быстро восстанавливаться после разорения, вновь накапливая силы. Новый монарх, который, по воспоминаниям современников, был отнюдь не глуп, душою радел о восстановлении державы. Скромный, богобоязненный и меланхоличный Михаил, который к тому же «скорбел ногами» до такой степени, что не мог самостоятельно передвигаться, по-настоящему беспокоился о своих подданных. «Нынешний великий князь — государь очень благочестивый, — замечал немецкий путешественник Адам Олеарий, — который, подобно отцу своему, не желает допустить, чтобы хоть один из его крестьян обеднел». Конечно, в течение первых пятнадцати лет царствования Михаила фактическим правителем был умный и энергичный Филарет…

Итоги деятельности

Уже во времена Михаила впервые была поставлена задача возвращения государству территорий, отторгнутых у него по итогам Смутного времени поляками и шведами. Захваченный поляками Смоленск, правда, при жизни Михаила вернуть не удалось — военный поход 1633−1634 гг. окончился неудачей, стоившей головы героическому воеводе Шеину. Зато царство быстро прирастало гигантскими территориями на востоке, в Сибири и экономически крепло. Руслан Скрынников отмечает: «Современники вспоминали царствование Михаила добрым словом. Григорий Котошихин сочинил ему такую эпитафию: „Царю ж и великому князю Михаилу Фёдоровичу от кроворазлития християнского успокоившуся, правивше государство своё тихо и благополучно“». Каким бы ни был Михаил Федорович, на троне сидел законный монарх, и дела в государстве шли своим чередом, не осложнённые кровавыми междоусобицами. При Михаиле страна с трудом, постепенно начала преодолевать последствия гражданской войны, отбросившей страну на много десятилетий».

Поскольку главной задачей деятельности Михаила было «сбережение народа», его внешняя политика на западном и южном направлениях была не очень активной (неудачная Смоленская война оказалась здесь скорее исключением). Именно поэтому он, в частности, отказал в поддержке казакам, захватившим в 1641 году мощную турецкую крепость Азов — не желая ввязываться в сомнительную на тот момент войну с мощной Османской империей. Характерно, что окончательное решение по Азову принимал Земский собор. Такие Соборы собирались при Михаиле как никогда часто — двенадцать раз по разным поводам. Выборные люди из регионов информировали госчиновников о положении на местах и предлагали способы улучшения ситуации. Это и было настоящее проявление демократии, облегчавшее работу правительства. В целом власти России при Михаиле проделали большую работу по подъёму экономики, упорядочиванию финансов, улучшению положения военно-служилого и прочих классов и заведению нового кадастра. Государство стало более открытым для иностранцев, практиковалось, как и в прежние годы, приглашение иноземных специалистов.

Первый царь из рода Романовых умер 23 июля 1645 года не старым ещё человеком — в возрасте сорока девяти лет. В качестве причины смерти была названа «водяная болезнь» (асцит, брюшная водянка), которую, по мнению лекарей, государь подхватил от «многого сиденья», от холодного питья и постоянной кручины. И то сказать, человек, который уже в возрасте тридцати лет так страдал от болезни ног, что его, по собственному выражению, «до возка и из возка в креслах носят», не мог не кручиниться… Он умер, а на смену ему пришли сын Алексей Михайлович и внук Пётр Алексеевич — поднявшие Россию на новые, прежде недосягаемые вершины…