Яна Амелина: «Колумбайн» должен быть признан террористической идеологией

Кровавый «колумбайн» в Перми 20 сентября позволяет говорить о тенденции распространения этого жуткого явления в России. Спустя четыре месяца после аналогичного случая в Казани, когда погибли 9 человек в гимназии № 175, ситуация повторилась — с той лишь разницей, что произошло это в стенах вуза. О том, почему так происходит и как этому противостоять, EADaily рассказала эксперт, автор пяти монографий о тенденциях развития деструктивных субкультур и «колумбайнах» в российских школах Яна Амелина.

— Керчь, Казань, Пермь — в этих городах произошли наиболее кровавые случаи «колумбайнов» в России. Были и другие примеры: в подмосковной Ивантеевке в 2017 году, в поселке Сосновый Бор в Улан-Удэ и в одной из школ все той же Перми в 2018 году. Можно ли говорить о тенденции распространения субкультуры «колумбайна» среди подростков и молодежи?

— Всего за четыре года «колумбайн» прочно вошел в нашу жизнь и покинет ее только после жесткой зачистки социальных сетей и интернета в целом от деструктивного контента. Да и то не факт: слишком ядовитые семена забросили к нам с Запада. Не стоит воспринимать эту фразу как пропагандистское преувеличение: «колумбайн» как общественное явление сформировался в США, о чем, собственно, явно говорит его название. Экспертов часто ругают за использование этого иностранного термина, но что делать, если подобное явление в СССР и постсоветской России до 2017 года отсутствовало как класс?..

Напомню, о чем идет речь. «Колумбайн» — это неизбирательное массовое убийство (или попытка такового) в учебном заведении, совершенное, как правило, его бывшим или настоящим учеником (студентом) и носящее подражательный характер.

Важно, что далеко не каждый насильственный инцидент в учебном заведении, в том числе сопровождающийся применением огнестрельного или холодного оружия и человеческими жертвами (их наличие — в целом не обязательный признак), должен считаться «колумбайном». Подобные трагедии могут быть спровоцированы бытовым, учебным или личным конфликтом между учащимися, преподавателями и другими сотрудниками учебного заведения, и в этом случае причисление их к «колумбайнам» неправомерно.

Важным признаком истинного «колумбайна» является подражание «основоположникам» и иным «успешным» представителям этой субкультуры, включая прямое отождествление с ними, которое может проявляться в копировании имиджа, (псевдо)идеологических установок, способов совершения преступления и т. д., а зачастую всех перечисленных признаков.

Кому же и чему подражают доморощенные «колумбайнеры»? 20 апреля 1999 года старшеклассники Columbine High School городка Литтлтон американского штата Колорадо 18-летний Эрик Харрис и 17-летний Дилан Клиболд совершили немотивированный массовый расстрел в данном учебном заведении, убив 13 человек (12 учеников и учителя), после чего застрелились в школьной библиотеке. Несмотря на то, что число жертв уступало некоторым другим преступлениям подобного рода, а сама трагедия в школе «Колумбайн» не являлась первым массовым школьным расстрелом, именно она породила движение «колумбайнеров».

Немаловажную роль в этом сыграла внешняя привлекательность фигурантов: она позволяет белому молодому человеку — типичному «колумбайнеру» — самоидентифицироваться с ними. Важны также тщательно проработанный маскулинный внешний облик убийц, расправа над ровесниками (а не малыми детьми, как, например, в «колумбайне» Адама Ланзы, застрелившего 20 детей шести-семи лет и шестерых учительниц, пытавшихся их спасти) и ряд других причин.

Субкультура «колумбайна» наиболее развита в США и с 2017 года — в России. В иных государствах, в том числе западноевропейских, отмечены лишь единичные случаи стрельбы в школе. Причины этого не вполне понятны и нуждаются в дополнительном изучении.

На сегодняшний день культ «колумбайна» стал узнаваемой частью информационного и ментального поля российской молодежи. У его «героев» много последователей. Сформировалась соответствующая субкультура. «Колумбайнеры», как правило, одновременно глубоко погружены в депрессивно-околосуицидальные, неонацистские, маньяческие, сатанистские и прочие деструктивные темы (а в последнее время — еще и в пиплхейтерские, или человеконенавистнические, и инцельские). Само по себе это уже никуда не уйдет. Общество и государство должны решительно бороться с этим явлением, одновременно предлагая молодым людям доступную и привлекательную альтернативу для реализации их энергии в позитивном русле. И вот с этим пока большие сложности, а значит, забыть о «колумбайнах» в обозримом будущем никак не получится.

— Нередко приходится слышать такую интерпретацию «колумбайна»: дескать, подросток или молодой человек идет на подобное убийство, руководствуясь чувством мести за травлю со стороны одноклассников. Это если не оправдание, то как минимум объяснение поведения. Получается, что «колумбайнер» — это своего рода жертва. Как вы относитесь к подобного рода объяснению?

— Это объяснение ложно. Гипотеза о травле как причине «колумбайнов» не подтверждается ни эмпирическими данными, ни материалами уголовных дел. Первых «колумбайнеров», Эрика Харриса и Дилана Клиболда, не только не травили, — наоборот, пожалуй, именно они были задирами и доставляли неудобства многим соученикам (это подробно разобрано в англоязычной литературе по данному вопросу).

Три самых громких «колумбайна» в нашей стране — Керчь, Казань и Пермь — также не дают никаких оснований говорить о травле в отношении их фигурантов. Керченский убийца Владислав Росляков был обычным членом студенческого коллектива — не его обижали, а ему не нравился не только его колледж, но и вся страна, да и весь мир, отчего он и стал, по собственным словам, «нигилистом». Ни Галявиев, ни Бекмансуров не произнесли о травле ни слова — да и кто, в самом деле, может «травить» аж самого «бога» или, на худой конец, борца с «биомусором»?.. Мы явно наблюдаем скорее манию величия, чем затравленных зайчат, решившихся отомстить обидчикам.

Об этом говорит и тот факт, что каждый раз стрелки убивают случайных людей, буквально тех, кто под руку попадется. Они не ищут конкретных «обидчиков» — просто палят по всем в зоне видимости. Сравним с преступлениями взрослых массовых убийц, лишающих жизни судебных приставов, исполняющих решения суда по поводу их имущества, работников банков, торговых учреждений или органов власти, якобы нарушивших их права, и т. п. Они не стреляют по уличной толпе! У этих людей, как они считают, есть личные враги, которым они и мстят.

Разница очевидна. Так что «травля» — это ложный след. А почему «к сожалению» — потому что в этом случае было бы понятно, с чем и как бороться. Изжить травлю в учебном коллективе — вполне посильное и хорошо знакомое дело для преподавателя, классного руководителя, школьного или социального психолога и так далее. Но нет, проблема не в ней. Она гораздо глубже и серьезнее, и потому намного опаснее.

— Каков психологический портрет современного российского «колумбайнера»?

— За последние два с половиной года мне по собственной инициативе написали в соцсетях около пятидесяти «колумбайнеров» (людей, которые разделяют ценности этой субкультуры). Это поучительное чтение, в первую очередь потому, что инициаторами переписки выступили сами «колумбайнеры».

Большинство авторов оказалось не способно отрефлексировать корни интереса к теме «колумбайнерства». Многие пытались объяснить его характерной для подростков тягой к «запретному плоду» (в отличие от поощряемого обществом интереса к учебе, спорту, искусству и т. д.) или даже «просто увлечением, что нормально». «Нормально» — как вам это?.. Кстати, «нормальными» считают подобные интересы и некоторые родители.

В ряде писем с одобрением отмечалось, что «колумбайнеры» «смогли пойти против системы». «Скулшутеры протестуют всему обществу в целом», — попытался объяснить их мотивы один молодой человек. Что конкретно имеется в виду, ни он, ни его товарищи объяснить не смогли.

Другой «колумбайнер», написавший целую простыню с бессвязными рассуждениями о мотивах школьных стрелков, изрек бессмертную в своей нелепости фразу: «Наша страна такая ужасная трагедия, в ней не хочется даже существовать». Если думаете, что он хоть как-то пояснил, что же в России такого ужасного, то ошибаетесь — конечно же, нет. Согласиться можно, пожалуй, лишь с одной его мыслью: «Если у человека действительно всё хорошо, то у него не возникнет в голове мысль всех убить и убить себя».

Так что российские «колумбайнеры» выглядят не слишком интеллектуальными, во многом инфантильными подростками с завышенными ожиданиями и болезненным «чувством собственного величия».

Нереалистичные ожидания порождают разочарование и абсурдные претензии. Современная система образования и воспитания скорее способствует расцвету этих негативных черт. Поэтому обиженных на весь мир фанатов «школьных расстрелов» — вместо развития своих физических и интеллектуальных сил — будет становиться все больше.

— Почему «колумбайнер» — это всегда парень, а не девушка? Или все-таки это не так?

— Погодите, еще не вечер. Девичьи «колумбайны» — упаси господи — вполне могут случиться. Действительно, большинство «колумбайнеров» — это молодые люди (все-таки спланировать и тем более совершить убийство — больше мужская епархия), но о некоторых историях широкая общественность просто не знает.

Так, около года назад в одном из подмосковных наукоградов был предотвращен «колумбайн», который готовила несовершеннолетняя девушка. Причем она не только планировала массовое убийство в местах скопления людей — в торговом центре или в городском парке, но и самостоятельно сделала несколько самодельных взрывных устройств. Экспертиза показала, что вполне работоспособных. И если бы силовые структуры не сработали на опережение, трагедия вполне могла разыграться, например, у Вечного огня, где гуляют самые обычные горожане — и старики со старушками, и влюбленные парочки, и мамы с детьми.

Кстати, в соцсети эта девушка пользовалась мужским псевдонимом. А в конце лета я практически в режиме реального времени наблюдала, как женский ник на одной жестко «колумбайновской» странице изменился на мужской, составленный из имени и фамилии двух наиболее популярных «колумбайнеров» — Эрика Харриса и Владислава Рослякова. Так что не будем недооценивать наших девушек!

Тем более что в пабликах сообщества «настоящих преступлений» активно пропагандируют единственную хорошо известную молодую американскую «колумбайнершу» — Бренду Спенсер, открывшую в 1979 году стрельбу по ученикам Кливлендской начальной школы в американской Калифорнии. Эта шестнадцатилетняя девушка 36 раз выстрелила по детям из окон своего дома, ранив восьмерых ребят и полицейского. Погибли двое взрослых, пытавшихся спасти детей. На вопрос, зачем она это сделала, Спенсер ответила: «Я не люблю понедельники» (трагедия произошла в этот день). За свои деяния она получила пожизненное, и уже пять раз ей отказывали в условно-досрочном освобождении. Видимо, понедельники в тюрьме нравятся ей гораздо больше!..

Девушки составляют значительную часть околоколумбайнерской тусовки — тех, кто рисует картинки с кровью и оружием и эпатирует общество демонстрацией «любви» к «колумбайнерам». Особенной популярностью в этой среде пользуются Эрик Харрис, Дилан Клиболд, Владислав Росляков и Ильназ Галявиев. Шансы пополнить этот список имеются и у Тимура Бекмансурова. Чтобы стать «крашем» — предметом романтического интереса — в этой среде, нужно обладать хотя бы относительно привлекательной внешностью. Количество убитых невинных людей в расчет не принимается… Этот феномен, как и аналогичная «любовь» к маньякам и серийным убийцам, — примета явного душевного неблагополучия нашего общества.

— Мы часто слышим, что «колумбайнеры» были готовы после совершения ими массового убийства к собственному суициду или понимали, что могут быть ликвидированы. Получается, что мы имеем место с определенным культом смерти, психологической некрофилией, и все это в таком юном возрасте! «Колумбайнеры» не дорожат своей жизнью, которой толком не успели пожить. При этом перед нами не последователи какой-то религиозной идеологии, убийцы являются людьми подчеркнуто светскими, но их набор ценностей позволяет говорить о какой-то идейной доктрине?

— Начну с конца. До осени 2017 года в России не было зафиксировано ни одного «колумбайна». О существовании этого феномена вообще мало кто знал. Переход к актам насилия и многократное увеличение их числа всего за четыре года можно объяснить лишь массированной пропагандой субкультуры «колумбайна» посредством социальных сетей в максимально широкой молодежной аудитории.

С 2016 года один за другим появлялись паблики, форсящие убийство в школе «Колумбайн», а потом и другие массовые убийства в школах. Было ясно, что это происходит не просто так, что молодым людям последовательно вкладывают в головы идеологию безмотивной ненависти, которая неизбежно выльется в реальные убийства. К глубокому сожалению, этот прогноз оправдался: первый «колумбайн» в России произошел 5 сентября 2017 года в ивантеевской школе № 1, затем последовало еще несколько.

Ну а трагедия в Керченском политехническом колледже, где 17 октября 2018 года 18-летний студент Владислав Росляков, подражавший американским «колумбайнерам», расстрелял 20 соучеников и преподавателей, после чего застрелился сам, ознаменовала выход субкультуры «колумбайна» на новый этап.

И лишь после происшедшего в Керчи на «колумбайновскую» пропаганду наконец обратили внимание. Переход к активной борьбе с «колумбайновскими» пабликами занял еще несколько месяцев. Сейчас «колумбайны» пропагандируют в основном сообщества, посвященные маньякам и серийным убийцам.

Наши власти осознали огромную общественную опасность дальнейшего распространения «колумбайновской» субкультуры. Были приняты меры по раннему выявлению и профилактике совершения подобных актов насилия, которые постепенно снижают угрозу. Но полное искоренение «колумбайнов», как и иных видов массовых убийств, вряд ли достижимо, что и продемонстрировали трагедии в Казани и Перми.

Ядро российских «колумбайнеров» составляет примерно несколько сотен человек. Большинство из них поддерживают связи через соцсети и мессенджеры с единомышленниками по всей стране и за рубежом (в первую очередь на Украине и в Грузии — увы, это не пропаганда, а факты).

Так что это сеть — и сеть отлаженная, хорошо работающая, каждое звено которой действует самостоятельно, но в определенных рамках общей «колумбайновской» субкультуры.

И если с историей все довольно просто — мы были ее непосредственными свидетелями, — то с идеологией немного сложнее. Как таковой ее не существует, но можно уверенно сказать, что «колумбайнеры» разделяют и пропагандируют идеологию «чистой» ненависти и насилия как самоцели. При этом ненависть и насилие — два основных идеологических концепта как «колумбайнеров», так и пиплхейтеров. Как правило, это сопровождается поиском извращенного ответа на экзистенциальные вызовы (в чем смысл жизни, тварь я дрожащая или право имею, и т. п.).

Неудивительно, что «колумбайнер» провозглашает себя «богом» (как Галявиев и некоторые его вовремя остановленные силовиками сотоварищи), а всех остальных — «биомусором» (как тот же Галявиев, а теперь еще и Бекмансуров, и опять же не они одни). Но ни один из них, в отличие от некоторых наших психологов и педагогов, не говорит о буллинге как причине, по которой решился на тяжкое преступление! Чтобы понять это явление, нам нужно прислушаться к тому, что говорят «колумбайнеры», не пытаясь запереть их в тесном мирке детских травм и обид.

Что касается стремления многих «колумбайнеров» покончить с собой после массового убийства, то изучение конкретных случаев позволяет утверждать, что первично все-таки стремление к убийству, а не к суициду. Самоубийство в их глазах является способом и поставить жирную точку, и избежать ответственности за совершенные преступления. Ведь в случае поимки живым им грозит суровое наказание (впрочем, если речь о несовершеннолетнем — не такое уж и суровое). Разумеется, все это говорит о душевном нездоровье, но каком именно — пусть рассуждают психиатры.

— Вы никогда не задавались вопросом: а были ли у «колумбайнеров» подруги-ровесницы, с которыми у них были отношения? Или фрейдистская концепция здесь неуместна?

— Уместно ли говорить об «отношениях» в отношении — простите за тавтологию — молодых людей 14−17 лет (а именно таков средний возраст «колумбайнеров» — казанский и пермский случаи выходят за эти возрастные рамки)? Что имеется в виду, когда мы говорим об «отношениях» в этом контексте? «Отношения» у 90% ребят и девчат этого возраста, как и «популярность» в среде сверстников, — простите, детский сад (и это совершенно нормально — для любви и женитьбы будет еще целая жизнь).

Это я к тому, что «недополучившие признания у сверстниц тихони» были (и будут) всегда, но никогда раньше им и в голову не приходило устраивать массовые расстрелы в учебных заведениях. Сейчас же молодым людям, не пользующимся успехом у противоположного пола, активно навязываются идеи о том, что в их проблемах якобы виновато общество, не обеспечившее им неотъемлемое «право на сексуальную жизнь». И это не просто бред сумасшедшего, а идеология радикального крыла достаточно экзотичной молодежной деструктивной субкультуры так называемых инцелов.

Что очевидно из названия (это сокращение от английских слов involuntary celibacy — «недобровольно воздерживающиеся»), инцелы, как и «колумбайнеры», пришли к нам с Запада. Если коротко, это парни, у которых нет сексуальных отношений. А они очень хотели бы (обратим внимание — речь именно о сексе, а не о любви, семье и детях). Но раз их нет (потому что эти парни совершенно не привлекательны), то в этом виновато общество, ему-то и будем мстить.

Так рассуждают инцелы-радикалы, и это не просто слова. На Западе — в США, Канаде, Великобритании и Германии — они уже совершили ряд массовых убийств, в которых погибло в общей сложности несколько десятков человек. Причем убивают не только женщин, но и мужчин, и маленьких девочек, как, например, в августе этого года в британском Плимуте, где 22-летний инцел застрелил собственную мать, а затем соседку с трехлетней дочерью и еще троих случайных людей.

С тревогой наблюдаю, как во многих российских инцельских группах в соцсетях активно поддерживают «колумбайнеров», объясняя их преступления… недоступностью секса для парней этого возраста. Как будто это как-то оправдывает убийц и готовящихся к убийствам! Некоторые радикальные инцелы прямо подтверждают, что из-за отсутствия секса находятся в шаге от полноценного терроризма. Именно этим, по их мнению, вызвана и трагедия в Перми.

Другие инцелы и вовсе называют себя «потенциальными талибами», подразумевая (почему-то), что представители этой запрещенной в России террористической организации боролись за… право на секс. Подозреваю, что талибы весьма удивились бы такой трактовке их деятельности, но нас сейчас волнует не это, а активная пропаганда более чем странной идеологии радикальных инцелов в российской молодежной среде. Если «недоступность секса» якобы оправдывает массовые убийства, то, весьма возможно, вскоре новые «школьные стрелки» будут использовать и этот «аргумент», объясняющий их ненависть к обществу. Кстати, именно так — с форсинга в соцсетях — начинались четыре года назад и российские «колумбайны».

Так что, полагаю, наличие или отсутствие отношений с девушками само по себе ни о чем не говорит и ничего не объясняет, но потенциальным «колумбайнерам» активно пытаются навязать прямо противоположные мысли. И, возможно, скоро найдутся парни, которые устроят стрельбу в своей школе, «потому что девушки их не любят».

— Как так получилось, что у казанского «колумбайнера» Ильназа Галявиева появился в интернете целый фан-клуб? Ведь человек совершил массовое хладнокровное убийство, явное зло, а то там, то тут в социальных сетях появляются те, кто строчит про него сочувственные посты, собирает ему деньги на адвоката, а есть и такие, кто даже берется писать ему сентиментальные письма. Убийца превратился в героя? В кумира? Не появится ли свой фан-клуб у «пермского стрелка» Тимура Бекмансурова, если он выживет конечно?

— Боюсь, что очень даже может появиться. Он же такой возвышенно-романтичный со своими длинными волосами, самый настоящий «краш», не хуже предшественников. Правда, пока эту фигуру мусолят в основном парни-инцелы.

Галявиев, как ранее Росляков, де-факто действительно стал предметом культа околоколумбайновского сообщества: его фотографию ставят на аватары в социальных сетях, в честь него берут псевдонимы. Во «ВКонтакте» сложилась достаточно многочисленная группа фанатов Галявиева (заявленная цель — «способствовать установлению истины в деле о нападении на казанскую гимназию № 175»). Они собирают средства, по их словам, для оказания юридической и иной помощи Галявиеву, в том числе для отправки передач, но на самом деле просто смакуют обстоятельства дела и личность убийцы.

В здоровом обществе ничего подобного, естественно, быть не может. Но наше общество нездорово. Отрадно, однако, что поступок Бекмансурова осуждается сейчас практически всеми — приветствуют его лишь отдельные идиоты. Возможно, даже у фанатов массовых убийц зашевелились хоть какие-то чувства.

— После событий в Перми, как и в случае с трагедией в Казани, звучат призывы максимально ограничить возможность получения оружия, как минимум молодыми людьми. Даже принимаются законодательные меры для этого. Это может предотвратить повторение «Колумбайна» в каком-либо другом российском городе?

— Дальнейшее ужесточение процедуры получения разрешения на оружие, к сожалению, не решение. Во-первых, оружие можно добыть и без всякого разрешения, просто украв его у родственников или завладев им силой, например, в стрелковом клубе, предварительно убив тренера по стрельбе (это реальные примеры). Не говоря уже о возможности нападения на сотрудника правоохранительных органов или иного лица, законно владеющего оружием (фактор внезапности может помочь даже при столкновении с профессионалом).

Во-вторых, самодельные взрывные устройства, «коктейли Молотова» и прочая кустарщина (тем не менее работающая) представляют не меньшую опасность, чем огнестрельное оружие. А в целом для пострадавших, может быть, и большую, поскольку они если не убивают, то калечат.

В-третьих, ножи, топоры, бензопилы — которые, кстати, активно рекламируются в соответствующих пабликах — и прочее холодное оружие можно приобрести в любом хозяйственном магазине, не привлекая внимания. Ну или просто взять на кухне или в сарае.

Доступны автомобили — ими можно давить людей, это излюбленный способ западных радикальных исламистов (кстати, был и инцельский теракт такого рода). Можно устраивать поджоги: цена вопроса — коробок спичек… Нет, это не советы начинающим террористам — я просто перечисляю варианты, которые всем и так хорошо известны. И что мы будем с этим делать? Введем лицензии на топоры и гвозди, которые могут стать компонентом СВУ?..

Есть и другой аспект проблемы. Все-таки бороться нужно с причиной, а не со следствиями. Любое оружие, как и интернет, — только орудие в руках преступника. Корень зла — в информационно-социальной среде, продуцирующей и распространяющей деструктив, и в обществе, не способном грамотно аккумулировать молодежную энергию и направлять ее на созидание. И пока мы с этим не справимся, с этими вызовами, о победе над «колумбайнами» остается только мечтать.

— Одной из профилактических мер, которую предлагают для прекращения романтизации «колумбайнеров», называют молчание. Проще говоря: чем меньше упоминать в СМИ про того же оставшегося в живых Ильназа Галявиева, которого сейчас перевозят из психбольниц в тюрьмы и обратно на разного рода обследования, тем скорее это забудется и тем меньше вокруг его имени будет героизации. На ваш взгляд, такая мера оправданна?

— Галявиевых определенно не следует героизировать, как и привлекать к ним широкое общественное внимание, тиражируя в СМИ и блогах смазливые личики убийц. Показали пару раз в жалком, далеко не героическом виде, с соответствующим комментарием — и довольно. Весь вопрос в том, чтобы общество само, добровольно, приняло на себя обязательство молчать о преступнике. А вот о героях, которые ему противостояли, и о невинных жертвах нужно рассказывать и показывать. Их имена должна знать страна.

— Как предотвратить «колумбайны»? Ведь после трагедии в Керчи и Казани общество было уверено, что что-то сдвинется, будут какие-то действия со стороны государства…

— Надеюсь — и не я одна, — что решительные действия действительно скоро последуют. Казань и Пермь переполнили чашу терпения и общества, и властных структур, которым, естественно, требовалось некоторое время, чтобы разобраться в сути этой новой угрозы. «Колумбайн» вместе с другими человеконенавистническими течениями должен быть признан террористической идеологией со всеми вытекающими из этого последствиями — как для самих «колумбайнеров», так и для тех, кто их поддерживает и оправдывает (а также собирает деньги на адвокатов).

Пока же следует приложить все усилия для организации профилактической работы. Ведь задача общества — не покарать преступника (это само собой, но зачем ждать новых трагедий), а предотвратить преступление. Зачастую для предотвращения «колумбайна» достаточно всего лишь вовремя обратить внимание на предупреждающие индикаторы — и сообщить правоохранителям. Нужно только знать эти маркеры! Так уже были спасены многие жизни.

А всему обществу пора задуматься о том, куда и зачем мы идем и как объяснить это молодежи.

Справка: Амелина Яна Александровна — российский политолог, специалист по изучению деструктивного влияния социальных сетей на поведение молодежи. Автор книг «„Группы смерти“ как угроза национальной безопасности России» (2017), «Трансформация деструктивных практик после разгрома т. н. Исламского государства*»: последние тенденции. «„Колумбайн“ в российских школах — далее везде?» (2018), «Бенефис ненависти. Как „колумбайнеры“ и керченский убийца Владислав Росляков стали „героями“ российской деструктивной молодежи» (2019), «Деструктивные тенденции на фоне пандемии. Переориентация „колумбайнеров“ и возрождение радикального исламизма» (2020).

* Организация запрещена в РФ.