Инна Дьери: Русская община Латвии никуда не исчезнет

Менее чем через месяц, 3 июня, в Латвии состоятся муниципальные выборы. Инна Дьери из «Русского союза Латвии» (РСЛ) будет баллотироваться в Юрмале. Известная в стране активистка местной русскоязычной общины, она в Юрмале родилась, выросла, закончила среднюю школу, а после окончания университета вернулась туда жить со своей семьёй. В беседе с EADaily Инна рассказала о том, какими видит свои задачи, как депутата самоуправления, а также о политической и общественной ситуации в Латвии в целом.

— Есть мнение, что в настоящее время на русскоязычном фланге электорального поля Латвии образовался некоторый вакуум — в силу разочарования избирателя в некогда очень популярном «Согласии». Сумеет ли «Русский союз Латвии» заполнить этот вакуум?

— Надеюсь, что со временем это произойдёт, хотя и не сразу. Некогда «Согласие», обладавшее несоизмеримо большим, чем у нас, административно-финансовым ресурсом, оттеснило «Русский союз Латвии» на второй план. Ну а последующий провал самого «Согласия» связан с насаждавшимся в этой партии культом личности бывшего мэра Риги Нила Ушакова. Это сыграло с «Согласием» плохую шутку. Ушакова обвинили в коррупции, вытеснили с кресла градоначальника — и он уехал «защищать» интересы латвийцев в Европарламенте. Ещё зимой 2019-го Ушаков, выступая на митинге, клялся рижским бабушкам, что будет бороться до последнего, но через несколько месяцев он успешно сбежал в ЕП. Эти события, конечно, страшно разочаровали традиционный электорат «Согласия» — и результатом стала окончательная потеря партией Риги минувшим летом. Зато популярность РСЛ начала ощутимо расти. Это случилось главным образом за счёт того, что мы взялись за тему, с которой Ушаков и К связываться откровенно не хотели: защита русских школ.

— Почему не хотели?

— Ну ушаковцы боялись всерьёз переколотить горшки с латышскими партиями, ибо до последнего надеялись, что их возьмут в правящую коалицию. Они очень хотели быть хорошими и для ваших и для наших. Власти анонсировали окончательную ликвидацию русскоязычного преподавания в средних школах нацменьшинств ещё в 2017 году, но «Согласие», вместо того чтобы броситься на защиту интересов подавляющей части своего электората, отделалось главным образом декларативными, но ничего не значащими заявлениями. Для них тема русских школ уподобилась горячей картошке, которую члены «Согласия» только и могли, что перекидывать с ладони на ладонь. Зато «Русский союз Латвии», пусть и куда более ограниченный в ресурсах, поднял брошенную правящей элитой перчатку — и возглавил борьбу за спасение школ. Партия «За права человека в единой Латвии», как назывался РСЛ до 2014 года, вела борьбу за русские школы ещё с начала 2000-х, когда власти впервые попытались их упразднить. На новой же волне борьбы за школы в партию пришло много свежего народа — и я сама в том числе. Ликвидация русских школ — это была та последняя капля, что переполнила чашу терпения и заставила меня включиться в борьбу. Нельзя давать власти так откровенно топтать интересы почти тридцати семи процентов латвийского населения.

— Какие у вас планы работы в Юрмале в случае вашего избрания?

— Городская власть давно уже нуждается во вливании свежей крови, в людях, способных оценить ситуацию незамутнённым взглядом. Например, лично меня, как мать с двумя маленькими детьми, особенно волнуют проблемы, связанные с образованием. Именно на их решении мне хотелось бы сосредоточиться в наибольшей степени. У нас красивый город на взморье — но он постепенно пустеет, пустеют и местные школы. Молодежь уезжает не только за рубеж, но и в соседнюю Ригу. Ну а поскольку у нас в образовании действует принцип «деньги следуют за учеником», у юрмальских педагогов остаётся всё меньше ставок, меньше денег. Многие городские школы крайне нуждаются в ремонте, оснащённость современным оборудованием, необходимым в процессе обучения, там весьма низкая. Но ведь если детям будет удобнее учиться именно в Юрмале, то замедлится отток населения из города. Возможно, кто-то из уехавших родителей даже пожелает вернуться сюда обратно. И я стараюсь максимально привлекать внимание к этим проблемам — пока как общественник.

— И как же именно вы стараетесь решить проблемы школ уже сейчас?

— Ну вот, например, за последнее время я на правах общественницы трижды участвовала в заседании рабочей группы, созданной при самоуправлении для стратегического планирования задач и бюджета городского образования до 2029 г. Меня, в частности, очень интересовала Яундубултская школа — по очень естественной причине. Ведь я являюсь председателем совета школы Ābelīte («Яблонька»), которая пала жертвой «укрупнения» и со следующего года будет присоединена к Яундубултской. Так вот, на заседании выяснилось, что Яундубултская школа изначально не была даже записана в планы по реконструкции! На данный момент она имеет статус средней школы, и планируется, что она останется единственным учебным заведением такого рода для русского нацменьшинства во всей Юрмале. Но её плохое техническое оснащение отталкивает молодых учителей, учеников и родителей. Я попросила внести ремонт и переоснащение Яундубултской школы в приоритетный список задач самоуправления. Удивляюсь пассивности её директора… Ничего не мешало ему написать письмо в думу с просьбой включить реконструкцию руководимой им школы в планы развития города. Но директор руководствуется девизом: что бы ни случилось, лишь бы его не трогали, и он даже этого не сделал. Задачу пришлось решать мне. Я очень рада, что работники юрмальского самоуправления с пониманием отнеслись к поднятому мною вопросу и внесли ремонт школы в свои планы. Ну а если я получу доступ к депутатским полномочиям, то мои возможности помочь школам сильно вырастут.

— Но ведь вы планируете сосредоточиться не только на теме школ?

— Нет, разумеется. Ещё один важный момент — туризм. Юрмала всегда была всенародной здравницей, да и в последующие годы туристы вносили важный вклад в городскую казну. У нас в предыдущие годы имел место целый «конвейер фестивалей» — и мне бы хотелось это вернуть. Надо вновь привлекать гостей с запада и востока, упростить процедуры согласования потенциальным инвесторам, желающим вложиться в развитие Юрмалы. Сосны и пляжи по-прежнему манят курортников, но этого недостаточно. Надо восстанавливать санаторно-курортную инфраструктуру, пребывающую нынче в незавидном состоянии. Местные санатории нуждаются в ремонте, и муниципалитет должен оказать им в этом необходимую помощь. Не помешало бы и строительство новых санаториев, чтобы хватило места всем приезжим. Ну и, конечно, такие повседневные вопросы, как ремонт дорог и внутриквартальных территорий, от этого тоже никуда не деться. В ряде дворов асфальтовое покрытие не обновлялось ещё с советских времен — куда такое годится?! В общем, дел впереди очень много. Но думаю, что нам вполне по силам бросить вызов литовскому Друскининкаю — пусть люди, запланировавшие отдых на балтийском взморье, едут к нам, а не в Литву!

— Те власти Юрмалы, которые заканчивают свой срок полномочий, они как-то заботятся об интересах русскоязычных жителей?

— Нет, не сказала бы. Скорее делают вид, что русских в городе не существует, что проявляется даже в мелочах. Приведу в доказательство один лишь конкретный пример. Недавно православные и старообрядцы, которых в Юрмале немало, отмечали Пасху. Но к тому времени городские власти пасхальные украшения уже убрали. Вы представляете себе эту ситуацию? Наступает большой праздник практически для половины жителей, но гордума убирает всяческие напоминания об этом. Но ведь Пасха православных и старообрядцев не является праздником только для русскоязычных. Это праздник всех христиан — и христианство не делит людей на национальности и по языку. Кроме того, я знаю немало православных латышей. Однако засевшие в юрмальской правящей коалиции члены «Союза зелёных и крестьян», а также «Согласия» почему-то позволяют себе унижать чувства горожан…

— Вы согласны с тем, что власть в Латвии в последние годы всё ощутимее закручивает гайки? Не страшно состоять в оппозиционной партии?

— Нет, я с самого начала понимала, на что иду. И да, нужна определённая смелость, чтобы заниматься политикой в рядах оппозиционной русской партии. Гайки действительно закручивают — достаточно вспомнить хотя бы совсем свежее уголовное дело двенадцати журналистов-фрилансеров, вся «вина» которых заключается в сотрудничестве с «неправильными» российскими СМИ. За последнее время целый ряд моих единомышленников, коллег по правозащитной деятельности заработали себе неприятности, кое-кто даже временно попадал за решётку. Пространство свободы слова значительно сузилось. Нужно быть очень аккуратным в выражениях — ведь теперь тебя могут привлечь к ответу, если ты слишком уж явно и во всеуслышание подвергаешь сомнению различные постулаты официальной пропаганды. С другой стороны, Латвии приходится хоть как-то поддерживать видимость «европейского демократического государства». Поэтому «Русскому союзу Латвии» хоть и вставляют при случае палки в колеса, но полностью задавить не решаются. Поэтому мы продолжаем борьбу за интересы нашего избирателя.

— Недавно прошёл очередной День Победы — и власти в Риге постарались не допустить празднующих к монументу Освободителям. Не попытаются ли в ближайшее время его и вовсе снести — ведь подобного рода предложения представители латышского политикума делают постоянно?

— Делают-то они их делают, но вот дойдёт ли до практического воплощения… У памятника Освободителям иной раз 9 мая собиралось до ста пятидесяти тысяч человек. Даже в этот раз, — невзирая на пандемию, карантин и призывы полиции «не ходить!», — к монументу пришли, по самым скромным подсчётам, не менее двадцати тысяч. Мы с семьёй тоже туда ходили, и даже чисто на глаз людей было очень много! Очередь не иссякала в течение всего дня. При этом выставленные в оцепление полицейские не допускали посетителей непосредственно к памятнику — велели складывать цветы на особые столы. Позже муниципальные работники всё же поместили цветы у монумента — аккуратно, но так, чтобы их не было заметно с центральной аллеи парка Победы. Надо отдать должное волонтёрам из общественной организации «9мая.lv»: за ночь, как только полицейское оцепление сняли, эти ребята переложили цветы туда, где они находились все предыдущие годы, и выложили из них огромную красную звезду в бело-жёлтом обрамлении… Понимаете, к чему я веду? Демонтаж памятника Освободителям, если власти на него решатся, вызовет огромную волну возмущения. Достанет ли у них «ума», чтобы спровоцировать столь мощный конфронтационный взрыв? Я надеюсь, что не хватит.

— Как вы оцениваете действия властей Латвии по преодолению коронакризиса?

— Как крайне беспорядочные и некомпетентные. Своими действиями власть добилась лишь массового недоверия, причём не только к себе, но и к самому процессу вакцинации. Государство ещё минувшей осенью оформило получение гораздо меньшего количества доз вакцины, чем оно могло, к тому же особое предпочтение было отдано препарату AstraZeneca, способствующему, как выяснилось, возникновению тромбоза. Долгое время людям не предоставляли возможности выбора вакцины… К тому же народ до крайности раздражён тем фактом, что, отменив на бумаге в начале апреля действовавший в Латвии режим чрезвычайной ситуации, правительство на деле его сохранило. Почти все ограничения остались в силе, страна продолжает жить в режиме жёсткого карантина. Бизнес отчаянно мечтает о глотке воздуха, население крайне устало существовать в условиях самоизоляции, родители вынуждены тратить время не на работу, а на присмотр за детьми, которые не могут ходить в закрывшиеся школы, — а ведь это продолжается уже более года! В общем, люди озлобились и ропщут. Хуже всего на население действует неизвестность — ведь сейчас даже теоретически непонятно, когда можно ждать по-настоящему серьёзных послаблений. Опять же, люди имеют самое туманное представление о том, как долго будут действовать сделанные прививки, как станет проходить процесс ревакцинации…

— Но толк от карантина хоть есть?

— В том-то и дело, что эпидемиологическая ситуация снова ухудшается! В правительстве возобновились разговоры о том, что надо, дескать, ещё больше ужесточить карантинные правила, ввести в государстве полный локдаун. И это обусловило глубочайшее падение рейтинга нынешнего кабинета министров, возглавляемого Кришьянисом Кариньшем. Недовольство властью объединило всех — русских и латышей, богатых и бедных, старых и молодых. Я думаю, люди почувствовали бы себя лучше, если б точно знали, насколько долго это продлится и когда именно закончится. Когда ждать возвращения к нормальной жизни?! Дайте нам хотя бы самое приблизительное понимание! А ведь этого-то и нет. Впрочем, справедливости ради — такого понимания нет и во всём остальном мире… Зато в правительстве заговорили, что надо, дескать, сокращать кризисную поддержку страдающему от карантина бизнесу, ибо скоро никаких денег в бюджете не останется…

— Как вы оцениваете будущее русской общины Латвии? Есть мнение, что скоро она может практически исчезнуть — люди либо разъедутся, либо ассимилируются.

— Да, к сожалению, подобные процессы действительно имеют место быть. Есть люди, которые добровольно ассимилируются — и считают это благом. Да, кто-то из латвийских русских перевёл своих детей на российское дистанционное образование, но их малая часть. В основном русский язык учат в так называемых школах нацменьшинств, я их до сих пор называю «русскими школами». Информацию о родной культуре и истории можно получить не только из уст российского педагога, у нас в Латвии тоже достаточно много пока местных русских педагогов. А вот услуга дополнительного онлайн-образования, предоставляемая Санкт-Петербургским государственным университетом, пользуется очень большой популярностью, дети по субботам с радостью слушают лекции на родном языке.

Вообще, я думаю, что останется достаточно большое количество людей, которые пожелают и сохранять свою русскую идентичность и жить в Латвии. Об этом я могу судить с уверенностью, общаясь с достаточно большим количеством русскоязычных латвийцев. Многие восприняли намерение государства построить исключительно «латышскую Латвию» как личный вызов — и сопротивляются на индивидуальном уровне. Так что я смотрю на ситуацию без излишнего пессимизма. Русские тут жили испокон веков — и они отсюда никуда не исчезнут. Сейчас происходит раздел между теми, кто сдался на условия властей и безучастно наблюдает за латышизацией школ нацменьшинств, и теми, кто сохраняет в себе силы и волю бороться.

— На ваш взгляд, битва за русские школы проиграна бесповоротно? Ситуацию уже не удастся отыграть обратно?

— Нет, я так отнюдь не считаю. Инструментом воздействия на государство в этом вопросе должны стать международные структуры. Мы постарались развить серьёзную активность — в Европейский суд по правам человека отправились 160 исков, подготовленных русскими родителями Латвии. До этого мы прошли все судебные инстанции в самой Латвии, а обращение в ЕСПЧ — это последний шаг. Люди требуют обеспечить их детям право учиться в государственных и частных школах, в детских садах на родном языке. Я сама подала такой иск одной из первых, а потом этому примеру последовали и другие. Иски (все они оказались объединены воедино) уже приняты на рассмотрение в ЕСПЧ, что является весьма обнадеживающим фактом. Ведь обычно решения по такого рода делам принимаются в течение семи лет или даже более — брать их на рассмотрение или не брать, — а в нашем случае срок оказался гораздо более коротким. Власти Латвии уже получили от суда достаточно жёсткие и конкретные вопросы. Конечно, латвийские правящие постараются представить суду ситуацию в том виде, как это им выгодно, но не факт, что у них это получится. Ведь есть прецеденты успешного удовлетворения исков жителей других стран, подобных нашему. Латвия уже получала рекомендации международных структур — ослабить давление на нацменьшинства. Но это были именно что рекомендации, на которые латвийские власти попросту наплевали. Ну а постановления Европейского суда по правам человека — они для государств — членов ЕС к исполнению обязательны.