Раис Сулейманов: Исламский терроризм в Татарстане помолодел и ожесточился

Теракт, устроенный ночью 30 октября в маленьком городке Кукмор на северо-западе Татарстана, продемонстрировал, что проблема исламского терроризма по-прежнему актуальна для республики. 16-летний исламист Виталий Антипов напал с ножом на сотрудника полиции, ранив его, после чего был застрелен другим стражем правопорядка. У подростка были в арсенале самодельные коктейли Молотова, которыми он успел воспользоваться, швырнув их на автостоянку ОМВД. Также он планировал поджечь одно из местных заведений общепита, в котором продается алкоголь.

Из биографии Виталия Антипова известно, что он родился на Алтае, его мать 37-летняя Земфира Зарипова была замужем за Сергеем Антиповым, брак распался, после чего женщина познакомилась и начала сожительствовать с 50-летним исламистом Маратом Замалиевым, дважды судимым за диверсию и незаконное изготовление оружия, в 1999 году являвшимся «амиром» «Кукморского джамаата» — первого террористического объединения, возникшего на территории Татарстана. Тогда Замалиеву было 29 лет, и он в составе группы из 12 человек, ставшей основой «Кукморского джамаата», попал под влияние Рамазана Ишкильдина, выезжавшего для боевой и идеологической подготовки в лагерь «Кавказ» в Чечню, где от лидеров чеченских боевиков Хаттаба и Шамиля Басаева получил задание развернуть террористическую активность в Татарстане.

В итоге «Кукморским джамаатом» 1 декабря 1999 года было совершено три подрыва газопроводов. Целью было нанесение материального ущерба государству и расчет на то, что поставки российского газа в Европу приостановятся, что приведет к дипломатическому давлению на Россию с требованием прекратить контртеррористическую операцию на территории Чечни. Несмотря на то, что подрывы действительно нанесли материальный ущерб ООО «Таттрансгаз», политического эффекта эти диверсии не дали, участники джамаата были арестованы и осуждены на длительные сроки. Лишь Ишкильдин попытался скрыться, но был вскоре пойман на российско-азербайджанской границе и также осужден. Марат Замалиев получил 14 лет, из которых отсидел 13, а после еще раз был осужден на 9 месяцев.

Сохранились подробные воспоминания тогдашнего министра внутренних дел Татарстана Асгата Сафарова (ныне руководитель Аппарата президента Татарстана. — прим. EADaily) об этом событии, в которых он отмечал важную деталь:

«Для правоохранительных органов это стало серьезным уроком. Зная, что татары всегда были приверженцами умеренного ислама, что экстремизм не в традициях нашего народа, мы были слишком безмятежными. Максимум, чего ожидали, — это открытых проявлений националистов, обострения чисто политической ситуации. Действительность же оказалась намного жестче» (Сафаров А.А. Закат казанского феномена. История ликвидации организованных преступных формирований Татарстана. — Казань: Татарское книжное издательство, 2012. — С.85).

Тем не менее, с «Кукморского джамаата» началась история исламского терроризма в Татарстане. Аналогичные террористические «джамааты» вскоре были выявлены в сельских районах и небольших городах Татарстана: «Рыбнослободской джамаат», «Исламский джамаат» в Азнакаево и Набережных Челнах, «Нурлатский джамаат», исламисты в Высокогорском районе, «Чистопольский джамаат»*. От терактов на промышленных объектах исламисты перешли к нападениям на представителей традиционного исламского духовенства (в 2012 году был застрелен татарский богослов Валиулла Якупов и ранен тогдашний муфтий Татарстана Илдус Файзов), поджогам православных церквей, закладке СВУ и даже обстрелу предприятий самодельными ракетами. Часть исламских террористов выезжала на «джихад» в Афганистан, где создала в рядах «Талибана»* (движение запрещено в РФ) свое землячество — «Джамаат Булгар», часть отправлялась на «джихад» на Северный Кавказ, примыкая к «Имарату Кавказ» (террористическая организация, запрещена в РФ).

Начиная с 2012 года, зафиксированы случаи выезда исламских террористов из Татарстана на территорию Сирии, там они присоединялись к террористическим организациям ИГИЛ* и «Джабхат ан-Нусра» (запрещены в РФ). Их сторонники действовали в Татарстане — именно они планировали теракты на промышленных объектах, как это было с Робертом Сахиевым, планировавшим устроить взрыв на Казанском авиационном заводе, но в 2016 году арестованным и осужденным.

В 2017 году были примеры финансирования террористических группировок в Сирии. Например, это делал житель райцентра Базарные Матаки Ленар Низамутдинов. При этом по подсчетам ряда казанских СМИ, только с 2013 по 2018 год в Татарстане были задержаны 120 исламских экстремистов и террористов. Кроме того, заметная часть религиозных радикалов уехала на «джихад» в Сирию. И хотя с 2014 года в Татарстане стало спокойнее (благодаря тому, что силовики планомерно проводили аресты членов экстремистских и террористических организаций, а местные власти поменяли свое отношение к данной теме), проблема осталась.

Напомню, что еще в начале 2010-х годов экспертами озвучивались приблизительные цифры наличия исламских радикалов в республике: из 2 млн татар в Татарстане 90 тыс. являются активно верующими, из них порядка 3 тыс. придерживаются или симпатизируют взглядам разного рода исламистских организаций. В 2012 году глава МВД Татарстана Артем Хохорин признал, что в Татарстане уже 13 лет (т.е. с 1999 года) идет необъявленная война. К тому же никуда не делось то исламское духовенство, которое было известно своими ваххабитскими взглядами: имамы Рамиль Юнусов и Юсуф Давлетшин все так же работают в казанских мечетях, активен Идрис Галяутдинов в Набережных Челнах. Деструктивная идеологическая работа тоже не останавливается. Это доказала недавняя история с лидером сети женских ячеек «Нурджула𻆠(экстремистская организация, запрещена в РФ) Накией Шарифуллиной в Набережных Челнах, которая в 2014 году была оштрафована, но продолжила вести свою деятельность: сейчас она под домашним арестом как фигурант нового уголовного дела. Предсказуемо за экстремистов стали заступаться ветераны национал-сепаратизма, вновь пытаясь вывести скандал на международный уровень.

За эти шесть спокойных лет в Татарстане создалось ощущение, что ситуация держится под полным контролем. Тем не менее, силовики предупреждали, что зреет проблема второго поколения исламистов, которые выросли в семьях с родителями-ваххабитами. Имено в этих семьях стало практиковаться обучение на дому, воспитание в духе религиозного фанатизма и отрыва от общества. Актуальной остается проблема предотвращения распространения исламского радикализма среди заключенных и последующая ресоциализация осужденных за экстремизм и терроризм после выхода их на свободу.

Первые «звонки» прозвенели в марте 2019 года. 19-летний житель Нижнекамска Рустам Кодиров совершил дерзкое нападение у УВД Нижнекамска, напав с ножом сзади на майора полиции Динара Саматова. Что характерно, остановить Кодирова удалось только после нескольких выстрелов, полицейский, которого исламист ударил сзади ножом в шею, скончался.

Произошедшее в эти дни в Кукморе также свидетельствует об омоложении ваххабитского сообщества Татарстана. Несмотря на то, что ряд местных СМИ спешат подчеркнуть, что Виталий Антипов «родом не из Татарстана, учился в мусульманской школе в Башкирии, и его могли задеть слова президента Франции Эммануэля Макрона об исламском радикализме», главным фактором остается воспитание подростка в семье исламистов. Влияние отчима и, как сообщают источники, и матери, на Виталия Антипова было огромным. Подрабатывая в халяльном кафе «Баракат», владельцем которого был Марат Замалиев, 16-летний мальчик пожелал осуществить «джихад» в отношении конкурентов отчима, собирался поджечь кафе, где торгуют алкоголем.

В сухом остатке мы приходим к нескольким выводам. Во-первых, исламский, а точнее, исламистский терроризм, в Татарстане за 20 лет никуда не делся, он передается «по наследству». Вряд ли Виталий Антипов, если бы воспитывался отцом Сергеем Антиповым, встал бы на путь терроризма (сохранились, например, ранние фотографии, где мальчик стоит на фоне украшенной новогодней елочки, что с точки зрения исламистов огромный «харам»). Влияние отчима, «амира» «Кукморского джамаата», было огромным.

Во-вторых, контроль за отбывшими наказание террористами в Татарстане и конкретно в Кукморском районе, если и ведется, то не на должном уровне. Дело не только в регулярных визитах участкового, беседах с соседями, но и постоянное наблюдение за членами новой семьи. Хотя понятно, что это огромная нагрузка на сотрудников полиции, другого выхода тут нет…

В-третьих, как мы видим, для совершения теракта сегодня уже не требуется СВУ и какие-то особые навыки, как это было до первой половины 2010-х годов. У современного исламиста новый «стиль»: нож, топор, коктейль Молотова, чей-то автомобиль — этого уже достаточно, чтобы выйти на «джихад». Также отличительной особенностью современного исламистского терроризма является смертник-одиночка. Если раньше это обязательно должна была быть группа лиц, которая на конспиративных встречах готовится к теракту, то сегодня это может сделать один человек. И главное, для этого не нужно особых финансовых затрат…

В-четвертых, это просто удивительное омоложение. Если раньше террористами становились люди от 20 лет и старше, то сейчас перед нами в прямом смысле дети. В этом плане уже ясно, что феномен «колумбайнов», докатившийся до России, когда подростки берут в руки оружие и «вершат свою справедливость», легко может принять и религиозный оттенок. Ведь 16-летний Антипов сам записал на видео монолог, где пояснил, что идет на «джихад» на «харамные» кафе, чтобы вершить «справедливость». Омоложение исламистского терроризма во всем мире, когда школьники режут головы учителям, а другие нападают на прихожан церквей, как это было в Кизляре в 2018 году, или недавно в Ницце, — тому яркое подтверждение. Случай в Кукморе тоже яркая тому иллюстрация.

И, наконец, в-пятых. Современная острая зависимость от интернета детей и молодежи сказалась и на детях исламистов: они жаждут прославить себя в сетевом пространстве. Запись сторис о намерениях, посты в соцсетях и личных мессенджерах, в которых они гордятся своими будущими поступками, стали реальностью. Не исключаю, что мы дойдем, к сожалению, до того состояния, когда теракты будут сниматься в онлайн-режиме или на стримах. К этому технически, наверняка, скоро придут террористы, даже одиночки. Тот же Антипов явно бы не был против, если его «джихад» показывался онлайн, собирая лайки и перепосты. Запись его монолога о том, что он идет на «джихад» против харамных кафе, уже разошлось по мессенджерам в WhatsApp и Telegram. «Пацан получил известность», пусть и в негативном ключе, но это его минута черной славы.

Можно, конечно, скрежетать зубами по поводу французских карикатуристов, обзывать моральным уродом главу европейского государства, заявляя, что исповедуешь самую миролюбивую религию в мире. Но когда очередной адепт с криком «Аллах акбар!» нападает на пенсионеров в ближайшей церкви или бежит поджигать кафе только за то, что там в меню есть алкоголь, как-то нелепо говорить, что «это другое», «мы осуждаем» и «требуем не называть это исламским терроризмом». Решению проблемы это мало поможет.

Религиозный терроризм среди мусульман стал реальностью, которая проникает даже в сельскую глубинку. Хочется верить, что он никогда не повторится, что чайлд-терроризм — это случайность, а не симптом серьезного кризиса исламской уммы, современной семьи и системы образования, который мы наблюдаем. На кого же надеяться? На Аллаха и государство? Или на наше собственное благоразумие? Каждый пусть ответит сам.

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ

†Экстремистская организация, запрещена на территории РФ