«А ведь предупреждали»: Белорусский кризис в ретроспективе

В Белоруссии не ограничились задержаниями «вагнеровцев» и переговорами с украинской стороной о возможной выдаче этих людей Украине. 10 августа стало известно о задержании известного военкора Семена Пегова, автора проекта WarGonzo. О том, что в Белоруссии происходит что-то неладное, мы писали регулярно и уже давно. Как принято говорить, задолго до того, как это стало мейнстримом.

До своей длительной командировки в Белоруссию я, как и большинство в нашей стране, воспринимала Александра Лукашенко политиком однозначно пророссийским и надежным. Командировка в Минск была связана с делом троих пророссийских публицистов, двое из которых, белорусские ученые редактор научного журнала «Новая экономика» Сергей Шиптенко и кандидат исторических наук Юрий Павловец, публиковались в EADaily. Их судили по экстремистской статье, причем по самой тяжелой ее части, предполагавшей срок заключения от пяти до 12 лет. Это дело, которое могло бы стать громким, в России замалчивалось, потому что с Батькой ссориться никто не хотел, а судьба троих авторов мало кого беспокоила и оказывалась за скобками. Россия совершила тогда одну из своих традиционных ошибок — не поддержала своих искренних сторонников, сделав ставку на политиков и финансовые вливания.

Из российских СМИ на процессе присутствовало только наше издание. Ехать в Белоруссию из Донецка, находясь в базе «Миротворца», откровенно говоря, было тревожно. В те дни едва успела отгреметь история с выдачей Минском Азербайджану российского блогера Лапшина за посещение Нагорного Карабаха (стоит напомнить, что Минск используется еще и как переговорная площадка по конфликту в Нагорном Карабахе).

Представители белорусских спецслужб первое время сопровождали нас (меня и супругу одного из подсудимых, вызвавшуюся показать мне город) даже во время похода в магазин. Писали же о деле, которое длилось больше года, единицы. Поверить в это сложно, но судили публицистов за статьи о том, что в Белоруссии запрещают георгиевскую ленту и отмечают «дни вышиванки» с подачи националистов, что в Белоруссии отказываются от общей с Россией истории, пропагандируя на государственном уровне литвинизм и выдавая польских исторических деятелей за белорусских, что в Минске, где мало кто говорит на белорусском языке, в общественном транспорте отсутствуют указатели и названия на языке русском. Им вменяли в вину даже слова о том, что в 2014 году в Белоруссии большинство населения поддержало Новороссию. На суде во время допросов доходило до мелочного и смешного. Например, публицистам предъявляли претензии по поводу написания названия РБ — Беларусь или Белоруссия, напоминающие спор «в» или «на» Украине:

— Почему Белоруссия, а не Беларусь?

— Япония по-японски называется Нихон, а по-русски Япония. Если вы хотите писать по-белорусски — пишите, а я хотел писать по-русски, — отвечал один из обвиняемых.

Среди свидетелей, которые своими показаниями поддерживали сторону обвинения, были белорусские националисты, которые по смыслу и методам мало чем отличаются от своих украинских коллег. Одним из таких свидетелей оказался националист Денис Рабенок, который предлагал «очищать Белоруссию от Русского мира», «даже если с „мясом“ вырывать придется, как в Прибалтике». Не только свидетели, но даже государственные «независимые эксперты» демонстрировали свою идеологическую ангажированность. Одним из «экспертов», установивших признаки экстремизма и разжигания в публикациях обвиняемых, тоже, судя по ее заявлениям в суде, была идейная националистка Галина Гатальская, которая ставила в вину публицистам критику политики белорусизации.

В частности, Гатальская заявляла, что «российский империализм не укреплял белорусскую идентичность», что георгиевская лента — это российский, а не белорусский символ, что война 1812 года для белорусов не была Отечественной войной и что в составе Российской империи Белоруссия находилась «не на добровольных началах». Рассуждала «независимый эксперт» и о тысячелетней белорусской истории и о древнебелорусском языке.

Предположить, что это дело инициировали враги интеграции России и Белоруссии без ведома Александра Лукашенко, нельзя. В отличие от России, где дело откровенно замалчивалось, в Белоруссии оно было громким. На заседания приходили представители белорусских, в том числе националистических, СМИ, пытались вести трансляции на белорусском языке, уточняя друг у друга по-русски, как на белорусском пишется то или иное слово.

То, о чем писали публицисты, подтверждалось даже во время небольшой прогулки по Минску. Уже тогда на центральных улицах белорусской столицы едва ли не через каждые 100 метров висели плакаты с призывами говорить «на роднай мове». При этом «родную мову» я слышала только на концерте этнической белорусской группы из националистической среды в андеграундном рок-клубе. На Донбассе гораздо чаще встречается украинский язык (точнее, суржик), нежели белорусский в Белоруссии.

Помимо плакатов, пропагандирующих белорусский язык, бросались в глаза баннеры с изображениями представителей княжеского рода Великого княжества литовского (ВКЛ) Радзивиллов, магазин «Радзивилльский» в центре города, портреты Радзивиллов на одежде белорусской фирмы, выпускающей молодежный трикотаж. Не могло не вызвать иронической улыбки шампанское «Советское Радзивилльское» в белорусском супермаркете. А в Бресте на главной туристической улице, этаком местном Арбате, в открытую и совершенно спокойно располагался магазин с националистической продукцией — красно-белые флаги, символы «Погоня», вышиванки, неоязыческая этника. К слову, заявление одного из арестованных авторов о том, что символ «Погоня» использовался белорусскими коллаборационистами во время Великой Отечественной войны, стороной обвинения тоже ставилось ему в вину во время суда. Адвокат парировал это обвинение справкой из белорусского исторического архива, подтверждавшей и без того неоспоримый факт использования «Погони» коллаборационистами.

Перечитывая трансляции из суда сегодня, понимаешь, насколько были пророческими предупреждения со стороны осуждаемых за пророссийские взгляды людей. «В статьях было мое неуёмное желание предотвратить негативные процессы, наметившиеся в российско-белорусских отношениях», — заявил тогда один из обвиняемых на суде. К сожалению, тогда к ним не прислушались, в их судьбе принимали участие единицы, официальной поддержки этим людям оказано не было, ни на одном из заседаний я не видела представителей российского посольства, которые должны были там быть хотя бы в исследовательских целях. Но процессы, о которых предостерегали публицисты (их в итоге осудили на пять лет с отсрочкой наказания), развивались и крепли, и в итоге мы имеем то, что имеем. Скрывать это и замалчивать уже не получается.