Клинические материалы: Босов и Быков как зеркало психотравмы девяностых

Два практически одновременных события, в центре которых оказались участники «алюминиевых войн» девяностых годов, — самоубийство в Подмосковье миллиардера Дмитрия Босова и задержание в Красноярске авторитетного предпринимателя Анатолия Быкова, — незамедлительно породили массу толков об их скрытой взаимосвязи. Среди обсуждаемых гипотез — очередная волна передела алюминиевого рынка и предполагавшееся участие Босова в качестве свидетеля по уголовным делам против Быкова, которые долго лежали под сукном. Так или иначе, основные нити, предположительно, связывающие два эти сюжета, тянутся в девяностые годы и напоминают о «родовых травмах» российского капитализма. Поэтому, помимо политической, экономической и криминальной составляющих, у них есть еще одно измерение, достойное интереса других специалистов — из сферы социальной психологии, а то и психиатрии.

Если судить по опубликованным в СМИ свидетельствам людей, хорошо знавших Дмитрия Босова, в последние недели жизни этот респектабельный участник российского списка Forbes (86 место в 2020 году с состоянием $ 1,1 млрд) пребывал в состоянии, далеком от адекватного. Всего месяц назад Босов отметился в примечательном корпоративном скандале, когда на официальных сайтах подконтрольных ему компаний «Сибантрацит» и «Востокуголь» появилось фото топ-менеджера этих предприятий Александра Исаева с штампом «Уволен». Как пояснялось, Исаев, занимавший должности председателя правления «Востокугля» и члена совета директоров «Сибантрацита», был наказан за «вопиющие злоупотребления и хищения на вверенных ему участках работ, распространение недостоверной информации о нашей деятельности», однако никаких конкретных фактов в подтверждение этого не приводилось.

Даже по меркам специфической российской корпоративной этики подобная эскапада выглядела более чем странно — выносить сор из избы в такой форме в крупных компаниях в принципе не принято, в том числе для того, чтобы не давать конкурентам и власти лишние поводы для кривотолков. Тем более, что Александр Исаев работал в «Востокугле» почти десять лет и был не просто наемным менеджером, а полноценным партнером Дмитрия Босова в ряде проектов, включая долю в «Востокугле». Кстати, долго искать новую работу Исаеву не пришлось. В конце апреля стало известно, что он возглавил компанию «Эльга уголь», которая будет заниматься разработкой Эльгинского угольного комплекса в Якутии, недавно перешедшего под контроль бизнесменов Альберта Авдоляна и Сергея Адоньева.

Скандальное увольнение Александра Исаева выглядело вдвойне странно потому, что в «Востокугле» и «Сибантраците» он занимался сложнейшим инфраструктурным проектом — строительством Северомуйского тоннеля-2 на БАМе, необходимого для наращивания экспорта российского угля в восточном направлении. В марте прошлого года Дмитрий Босов обратился к Владимиру Путину с предложением построить тоннель в обмен на предоставление «Сибантрациту» права приоритетного провоза 50 млн тонн угля в год; стоимость проекта оценивалась в десятки миллиардов рублей. Учрежденная «Сибантрацитом» проектная компания «Северомуйский тоннель-2» находилась под управлением «Востокугля».

Но в последние месяцы Дмитрию Босову, похоже, было не до тоннеля. В начале февраля стало известно, что «Востокуголь» решили продать свой проект на Таймыре, предполагающий не только добычу угля, но и строительство экспортного терминала в порту Диксон; в качестве потенциальных покупателей назывались «Ростех», «Росатом» и «Роснефть». А незадолго до смерти, утверждают источники РБК, Босов начал стремительно переписывать все свои активы на себя (прежде часть их, разумеется, была зарегистрирована на офшорные структуры), явно готовясь к их продаже.

В качестве одной из версий того, почему Босов вдруг решил избавляться от активов, называются его связи с бывшим министром по делам «открытого правительства» Михаилом Абызовым, который с весны прошлого года является фигурантом ряда уголовных дел. Эти отношения восходят еще к концу девяностых годов, когда Босов, наряду с Анатолием Быковым, был акционером и членом совета директоров Красноярского алюминиевого завода (КрАЗа), одного из главных потребителей электроэнергии в Сибири, а Абызов занимал должности зампреда совета директоров ОАО «Новосибирскэнерго» и члена правления РАО «ЕЭС России», где курировал энергоплатежи крупных предприятий.

О первой встрече с Абызовым, который прибыл в Красноярск в 1998 году по поручению Анатолия Чубайса выбивать у КрАЗа долги за электричество и переводить завод на новые тарифы, Дмитрий Босов в 2009 году рассказывал газете «Ведомости» так: «Мы увидели неизвестного нам молодого и борзого человека по фамилии Абызов, который заявил, что платить по прежним тарифам КрАЗ не будет. Мне до сих пор кажется чудом, что одна из памятных встреч закончилась миром. По законам того времени выйти с этой встречи должны были не все. При этом с Абызовым у меня сложились хорошие личные отношения. Как правило, дни мы проводили в противоборстве — на совещаниях в администрации, РЭКе и прокуратуре, в обвинениях во всех мыслимых и немыслимых грехах, а вечером вместе ужинали, пили водку». Кстати, с газетой «Ведомости» у Дмитрия Босова тоже были давние отношения — покойный бизнесмен был одним из главных кредиторов издания, однако в конце марта, когда в «Ведомостях» начался процесс смены собственников, появилась информация, что одна из офшорных структур Босова потребовала от газеты вернуть долг в 150 млн рублей.

Развязка «алюминиевых войн» девяностых хорошо известна. Против Анатолия Быкова в 1999 году была возбуждена серия уголовных дел, его доля в КрАЗе была выкуплена созданным Олегом Дерипаской и Романом Абрамовичем «Русским алюминием», под контроль которого завод вскоре и перешел. Дмитрий Босов тогда же продал свои акции КрАЗа и занялся собственными проектами в промышленности, а Михаил Абызов, продолжавший работать в РАО «ЕЭС», собирал активы в энергетической отрасли, которые затем были объединены в Группу Е4. Скорее всего, в дальнейшем Босов и Абызов не только вместе пили водку, но и имели общие интересы в угольном бизнесе, который для Босова начинался с приобретения АО «Сибирский антрацит» в Новосибирской области — регионе, где Абызов долгое время считался фактически «теневым губернатором». Сам Абызов имел в угольной отрасли серьезные интересы — в середине 2000-х годов он входил в совет директоров ОАО «Кузбассразрезуголь», а затем начал собственные проекты в рамках холдинга «Новосибирскэнерго».

Угольной отраслью проекты Дмитрия Босова не ограничивались. В 2018 году он вложил более $ 160 млн в экстравагантный стартап в США — компанию Genius Fund Group, планировавшую заняться промышленным производством марихуаны, легализованной властями Калифорнии. Не исключено, что эта затея была связана с привязанностями самого Босова к расширяющим сознание веществам — знакомые с ним люди говорят, что бизнесмен знал в них толк. Однако американский проект не пошел: за несколько дней до самоубийства Босова против него был подан иск в США на $ 1,35 млн в связи с незаконным увольнением сотрудников компании и манипуляциями с бухгалтерской отчетностью.

Все эти события складываются в общую картину: Босов активно пытался выйти из большой игры в политике и бизнесе — возможно, осознавая, что для «ветеранов» дикого капитализма девяностых, пытавшихся найти себе место под солнцем в госкапитализме нынешнего столетия, в ней остается все меньше возможностей. Какую роль в этом сыграли психологическое нагнетание обстановки в Москве в связи с коронавирусом и уголовное дело против Анатолия Быкова, можно только догадываться, но определенные детали клинической картины в самоубийстве Босова хорошо прослеживаются. Картина эта, надо полагать, не уникальна — подобные фрустрации определенно испытывают и многие другие фигуранты российского списка Forbes, начинавшие бизнес в девяностых.

Что же касается самого Быкова, то он в последние недели демонстрировал нечто прямо противоположное, всеми силами стремясь вновь войти в большую игру — и при этом демонстрируя еще большую неадекватность самооценки. Об этом наглядно свидетельствует его недавнее интервью для Youtube-канала KrasNews, где Быков договорился до того, что предложил свою кандидатуру на должность директора ФСБ — он, мол, всех научит, как надо Родину любить. В связи с этим, кстати, не слишком убедительно выглядит версия о том, что задержание Быкова было некой превентивной мерой, поскольку в ближайшее время у него истекает срок ограничений в связи с прошлой судимостью, и он теперь может выдвигать свою кандидатуру на выборах. Ближайшие выборы в Заксобрание Красноярского края, депутатом которого некогда был Быков, намечены на 2021 год, а губернаторские выборы состоялись совсем недавно, в 2018 году. Но Красноярским краем амбиции Быкова уже определенно не ограничиваются.

Отвечая на вопрос о «избирательных планах», Быков, любящий говорить о себе в третьем лице, что само по себе является верным признаком нарциссизма, сказал буквально следующее: «Я даже не задумывался. И вообще я думал о том, нужно ли красноярцам, чтобы Быков Анатолий Петрович участвовал в политике. Наверное, Законодательное собрание для меня — это вчерашний день. Думать о выборах — я не думал. Иметь эту корочку, сидеть там штаны протирать — это не для меня. Во-первых, я не вижу смысла в работе Законодательного собрания Красноярского края — этот орган надо убрать. Есть Государственная Дума, есть городские советы, есть районные советы — все, не нужно этих дармоедов держать… Мне часто задают вопрос: вот что тебе надо, Анатолий Петрович? Кем бы ты поработал? Я с усмешкой, конечно, но всем отвечаю: я бы поработал в России директором ФСБ, я б заставил родину любить, служить присяге и своему народу всех тех людей, которые должны и обязаны это делать».

Данное высказывание, конечно, можно принять за шутку, однако в своем интервью Быков выдвинул и ряд других инициатив — например, обратиться к президенту Белоруссии Александру Лукашенко, чтобы тот возглавил «наш православный мир» — союз бывших советских республик — «хотя бы на пять лет». В совокупности все эти заявления вполне могли стать той последней каплей, благодаря которой старые дела в отношении Быкова были незамедлительно извлечены из-под сукна.

Показательна реакция на задержание Быкова — человека с хорошо известным темным криминальным прошлым — ряда фигур с левого фланга российской политики. В последнее время, пишет, к примеру, на своей странице в Facebook лидер движения «Новый социализм» Николай Платошкин, Быков «сильно сдвинулся влево. Про СССР стал хорошо говорить и т. д. Стал ругать „Единую России“ и капитализм. За это и сел».

Детально разбирать политические взгляды Быкова вряд ли стоит, в том числе потому, что все его «сдвиги» — вправо, влево или в любую иную сторону — фактически девальвируются его предшествующей биографией. «Авторитетный» народный заступник в принципе ничем не лучше, чем авторитет, которому посчастливилось оказаться у власти, и борьба между ними за место под солнцем есть не что иное, как типичный пример внутривидовой конкуренции или образчик небезызвестного высказывания о жабе и гадюке. К тому же Быков в своем последнем интервью недвусмысленно апеллирует к тем кругам, с которыми он знаком не понаслышке, противопоставляя «смотрящих от власти» «смотрящим» от криминала: «Смотрящий в криминальном мире, воровском — это совершенно другое. Там есть честь».

Но принципиальная проблема в связи с фигурой Анатолия Быкова заключается, конечно же, не в том, что он позволил себе некоторые высказывания за гранью фола. В действительности вопрос следует ставить так: почему даже спустя два десятилетия после календарного завершения «лихих девяностых» подобные люди продолжают занимать видное место в региональной политике, обладая если не формальным статусом, то неформальным влиянием? Ответ на этот вопрос во многом сводится к тому, что политическое поле в регионах зачищено настолько, что никаких новых лиц, способных формулировать альтернативные политические повестки, не сводящиеся к привычному «за все хорошее и против всего плохого», это поле больше попросту неспособно порождать.

Как следствие, в этой роли выступают личности наподобие Быкова, делающие ставку на оголтелый популизм и терпеливо ждущие своего часа. «Наступит такой момент, куда власть нас сама подталкивает — начнется такое в России, что это будет трудно остановить, и власть будет приходить, приползать к таким, как Быков, и уговаривать: выйди к народу, поговори», — недвусмысленно предупредил на этот счет Быков. Самый большой риск заключается в том, что такие фигуры есть не только в отдельно взятом Красноярском крае — их можно обнаружить фактически в любом регионе, и новый экономический кризис, чреватый возвращением в девяностые не только экономики, но и общественного сознания, может дать им шанс на реванш за счет перехвата повестки «интересов простого человека», которую стремительно теряет власть. Иногда они возвращаются — эту расхожую фразу в сегодняшней ситуации стоит воспринимать предельно серьезно.