«Деликатный вопрос» Гарегина Нжде: «Образцовый офицер» и гражданская война

Последние события в российско-армянских отношениях демонстрируют кризис культурной идентичности в расходящихся трактовках общего исторического прошлого. В центре внимания в последнее время оказалась личность Гарегина Тер-Арутюняна (1886−1955), более известного под партийным и литературным псевдонимом как «Нжде». В первой части данной статьи мы рассмотрели актуальные политические процессы, связанные с его именем. Теперь попробуем разобраться в исторических перипетиях.

«Нжде — безупречный офицер, герой Армении и Русской Кавказской армии». Под таким заголовком ИА «Реалист» опубликовало комментарий журналиста Максима Васькова. Этот материал весьма характерен для современной апологии этого «армянского национального героя». Поэтому комментарий Васькова сам нуждается в комментарии.

Первый вопрос: если Нжде — «безупречный офицер», то какое императорское юнкерское военное училище он кончал и в каком полку служил этот якобы «герой Русской Кавказской армии»? И здесь материал Васькова обнаруживает замечательный момент умолчания. Оказывается, в нем начисто отсутствуют такие понятия, как партия «Дашнакцутюн», «дашнакцакакан» или просто — «дашнак».

А между тем, Гарегин Тер-Арутюнян (Нжде) в 1948 году был осужден особым совещанием при МГБ СССР сразу по нескольким пунктам 58-ой статьи, из которых примененный 58−4 — это «участие в организации, действующей в целях совершения преступлений, означенных в статьях 58.1 — 58.3».(1) В этом плане следствие установило, что Тер-Арутюнян (Нжде) состоял в партии Дашнакцутюн с 1908 по 1937 годы. Это и есть та самая «организация», за участие в которой (в том числе) и был осужден Нжде в СССР.

В обвинительном заключении определялось, что «Тер-Арутюнян Гарегин Егишевич являлся одним из руководителей партии Дашнакцутюн и генералом дашнакской армии». В связи с этим сам Нжде о себе писал: «Я, как военный — не профессионал, а патриот-революционер…». Т. е. сам Нжде указывал на то обстоятельство, что он не был профессиональным военным, а вместо этого был профессиональным революционером. Определение «патриот» означало «националист». В своей автобиографии Нжде написал: «К армянскому революционному движению я примкнул в 17 лет, будучи гимназистом. В дальнейшем покинул университет и боролся против царизма и султанизма».(2) Таким образом, якобы, по Васькову, «безупречный офицер» и «герой Русской Кавказской армии», по его собственному признанию, делом жизни в молодости сделал борьбу против государственного режима Российской империи, именуемого «прогрессивными людьми» пренебрежительно «царизмом».

Что касается военного образования, то его Тер-Арутюнян (Нжде) получил на тайных военных курсах, организованных во время Первой русской революции (1905−1907) для боевиков партии Дашнакцутюн в Болгарии. Вот как об этом отрезке своей партийной военной карьеры написал сам Нжде:

«В 1906 году я перебрался в Болгарию и при содействии лидеров македонского освободительного движения Бориса Сарафова и Ляпова Гурина поступил в офицерскую школу в Софии под именем Дмитрия Николова. По окончании школы (I ступень) я вернулся на Кавказ, чтобы с гайдукским отрядом Мурада перейти в Армению. Далее я действовал в Персии. В 1909 году вернулся на Кавказ и был арестован. Более трех лет я провел в тюрьмах от Джульфа до Петербурга. После известного суда над 163 членами Дашнакцутюн, во избежание ссылки в Сибирь, перебрался в Болгарию».

Таким образом, еще в Российской империи Гарегин Тер-Арутюнян подвергался политическим преследованиям, как революционер и боевик партии Дашнакцутюн. Вот вам и «безупречный офицер», и «герой Русской Кавказской армии», скрывающийся в политической эмиграции за рубежом, чтобы избежать ссылки в Сибирь.

Теперь по существу дела. С конца 1850-х годов под влиянием господствовавших на Западе идей национального возрождения среди турецких армян начало развиваться новое национальное движение эпохи модерна. На первом этапе армянской национальной консолидации важнейшую роль сыграла трансграничная армянская церковь. Движение за образование сначала автономной, а потом независимой Армении возникло среди турецких армян в 1870-е года. Из Турции оно приникло в российское Закавказье и с 1903 года приняло там чисто революционный характер. Главную роль здесь сыграла революционная трансграничная армянская партия Дашнакцутюн. В 1903—1905 году практически все армяне в российском Закавказье сочувствовали дашнакам, а внутри самого Дашнакцутюн постепенно набирало силу антироссийское радикальное и антиклерикальное крыло.

Партия Дашнакцутюн возникла в 1892 году, как проект объединения всех революционных национальных сил из совместных усилий армянского революционного актива в Турции и российской армянской молодежи, обучавшейся в столичных высших учебных заведениях Российской империи. От первых создаваемая партия усвоила боевые практики четников и гайдуков, от вторых — народническую идеологию.

Изначально боевая и террористическая деятельность партии Дашнакцутюн преследовала цель вызвать внимание Европы к армянскому вопросу и сочувствие тамошнего общественного мнения жертвам ответного турецкого правительственного террора. Т. е. за образец были взяты события вокруг болгарского кризиса 1875−1878 годов. Под влиянием событий Берлинского конгресса достижение армянской автономии в Османской империи мыслилось при поддержке или протекторате европейских держав. В идейном плане принятая стратегия была достаточно наивна. В практическом — весьма кровава.

Первый съезд Дашнакцутюн, состоявшийся в 1892 году в Женеве, поставил целью вооруженное восстание в Турции. Второй съезд в 1898 году выступил за террор и за союз с греками, македонцами и младотурками. С 1897 года партия Дашнакцутюн вступила на путь революционной борьбы с русским правительством, но до 1903 года эта борьба велась глухо. Дашнаки использовали российскую Армению, как тыл для повстанческих действий в турецкой Армении. Кавказские комитеты Дашнакцутюн поставляли туда оружие, деньги и добровольцев боевиков. Консолидация революционной активности в Закавказье шла посредством армянских церковных школ и приходов Армяно-Григорианской церкви. С 1902 года партия Дашнакцутюн создавала в уездах свои суды, на которых разбирались тяжбы крестьян. В 1903 году Дашнакцутюн открыто выступил против российских властей, использовав для революционной мобилизации армянского населения как повод казенный секвестр армянских церковных имуществ.

В начале 1904 года Третий съезд Дашнакцутюн в Вене принял резолюцию о необходимости участия партии в революционной борьбе на Кавказе на почве вооруженной самозащиты против мусульман. В мае 1905 года Совет партии высказался за образование в Закавказье федеративно-демократической республики как «нераздельной части свободной России».

В этот период дашнаки создали обученные и дисциплинированные военные отряды. Они занялись силовым «размежеванием» армян от татар и «освобождением земель» — т. е. этническими чистками территорий российского Закавказья. Против местной правительственной администрации стал применяться террор. Дашнакские боевики участвовали в стычках с подразделениями российской армии и казаков.

Летом 1906 года на общем армянском съезде, созванном католикосом-«революционером» Хримяном, Дашнакцутюн выступил уже против армянского церковного духовенства, добиваясь передачи всех дел, касающихся церкви и школы, в руки выборных от населения и раздачи монастырских земель крестьянам. Умеренные элементы вышли из Дашнакцутюн и образовали группу «Мшак» кадетского толка.

В 1907 на съезде была принята новая программа-минимум Дашнакцутюн. По ней турецкая Армении должна была получить местную автономию. А в российском Закавказье по результатам революции по программе предстояло создание «Закавказской демократической республики», связанной федеративными отношениями с Российской республикой. Закавказскую республику во внутреннем ее устройстве планировалось поделить на кантоны, «считаясь с топографическими и этнографическими особенностями».

В годы Первой Русской революции 1905−1907 года именно армяне в Закавказье были в авангарде революционных практик против режима Российской империи. Армяне первыми запустили здесь свой национальный проект. Ответом на армянский национальный проект стали собственные национальные проекты грузин и мусульман. Эти национальные проекты столкнулись друг с другом. В этом потоке кризисных событий в революционное движение и был вовлечен российский подданный из Нахичеванского уезда сын священника (что характерно) Гарегин Тер-Арутюнян (Нжде). Он стал профессиональным революционером, партийным военным, боевиком трансграничной армянской революционной партии Дашнакцутюн.

В 1912 году Нжде принял участие в Первой балканской войне в составе болгарской армии в сформированной им армянской добровольческой роте.

В 1914 году в бытность политическим эмигрантом в Болгарии Тер-Арутюнян обратился к российскому послу в Софии за разрешением вернуться в Российскую империю для участия в Первой мировой войне в Закавказье против турок.

Далее надо пояснить. Партия Дашнакцутюн еще до младотурецкой революции 1908 года вступила в соглашение с турецкой националистической партией «Единение и прогресс». Но ничего от младотурецкой революции в Турции Дашнакцутюн не получила и еще до начала Мировой войны признала целесообразным из тактических соображений отказаться от террора в России против представителей российской власти, сосредоточившись на турецких делах. С другой стороны, в надежде воздействовать на Османскую империю посредством Германии, Дашнакцутюн создала в Берлине «Армяно-германское общество».

На Кавказе в сентябре 1914 года под обещания якобы «умиротворенной» партии Дашнакцутюн наместник Илларион Воронцов-Дашков разрешил сформировать армянские добровольческие дружины для действий на будущем кавказском турецком фронте. Изначально это была политическая ошибка. С самого начала наместничества на Кавказе в 1905 году Воронцова-Дашкова критиковали за его мнимые надежды, что политикой частичных уступок можно умиротворить местные национальные движения. Очевидно, что решение Воронцова-Дашкова о создании армянских добровольческих формирований шло в русле подобной политики умиротворения и уступок армянским трансграничным революционерам. В Тифлисе для помощи армянским беженцам из Турции с разрешения Воронцова-Дашкова было создано «Армянское национальное бюро». Состав бюро не был официально утвержден, но фактически признан властями. На этот в зародыше армянский правительственный центр, в котором начала заправлять Дашнакцутюн, была возложена задача организации боевых дружин — фактически ядра будущей армянской дашнакской армии 1918−1920 годов. Четвертый съезд Дашнакцутюн в Вене в 1907 году отменил террор при сборе «пожертвований» в пользу партии. Но Седьмой съезд в августе 1913 года постановил отменить этот запрет из-за нехватки средств. Теперь в условиях войны при управляемом дашнаками «Армянском национальном бюро» был создан финансовый комитет, предназначенный для сбора средств на покупку оружия и организации дружинников. Финансовый комитет ввел принудительное обложение всех армян Российской империи. Российские власти в крае запретили обязательные сборы, но они продолжались вопреки этим запретам. Армяне в Закавказье тайно вооружались и готовились к будущему революционному кризису.

Сама партия Дашнакцутюн рассматривала участие своих членов и целых «боевок» в войне против Турции, как первый шаг в борьбе за объединение турецкой и российской частей Армении, автономия которой должна была стать лишь этапом на пути к полной независимости. С началом войны Дашнакцутюн вместе с умеренной частью армянского общества приступили к созданию армянских добровольческих дружин. Партия объявила мобилизацию, и дашнаки съехались на Кавказ из разных стран. Вместе с членами социал-демократической партии «Гнчак» они вошли в дружины, во главе которых встали известные партийные боевики и террористы. В их числе и был приехавший из Болгарии «партийный военный» Тер-Арутюнян (Нжде).

В октябре 1914 года были образованы четыре армянские дружины — хумбы во главе с хумбапетами — всего около 3 тыс человек. В начале боев Нжде был заместителем командира 2-го армянской добровольческой дружины. В июле 1915 года он получил чин поручика. На последнем этапе Нжде командовал отдельным армяно-езидским добровольческим подразделением. Собственно, в строевых подразделениях Русской Императорской армии он никогда не служил.

Российское командование планировало, что армянские дружины — по одной на каждое направление наступления на Кавказском фронте, проникнут далеко в тыл действующей турецкой армии и поднимут там массовое вооруженное восстание турецких армян. Но из этого плана ничего не вышло. На практике оказавшиеся бесполезными на Кавказском фронте эти подразделения стали полезными партии Дашнакцутюн после февраля 1917 года в качестве ядра для формирования вокруг него армянской национальной армии.

Во время Мировой войны в армянском обществе распространилось убеждение, что война повлечет за собой разрешение вопроса о правовом положении армян турецкой Армении. В армянской печати в Закавказье живо обсуждалась идея восстановления армянской государственности. Пропагандировалась идея создания для начала из шести вилайетов турецкой Армении и Киликии армянской национально-территориальной автономии под суверенитетом Турции и протекторатом России. На практике «турецкий суверенитет» должен был означать контроль европейских держав над тем, что останется от Османской империи. В армянской политической мысли появилась новая тенденция — недоверие к России и стремление напрямую иметь дело с державами Антанты. А тем временем большинство грузин отнеслись к идее армянской автономии отрицательно. А мусульмане в Закавказье боялись, что российские власти с большим доверием отнесутся к лояльности армян, чем к их собственной лояльности.

В конечном счете, Дашнакцутюн, не получив от русского правительства подтверждения, что Армения после войны получит автономию, решила собирать силы и продолжать вооружаться за счет России и готовиться к борьбе с нею. В действующей на Кавказе армии дашнаки вели народническую пропаганду идеи наделения каждого солдата землей.

Глава добровольческих армянских дружин их командующий Андраник Озанян тогда заявил, что он уже 25 лет борется с турецким игом и готов еще столько же бороться с новым врагом, если бы тот стал препятствием для армянской свободы. Под «новым врагом» подразумевался тогдашний российский государственный режим.

Весной 1915 года партия Дашнакцутюн на созванном ею совещании представителей других армянских национальных организаций предложила, что в случае, если по окончании войны русские войска станут уходить из Турции, армяне оставались бы на этой территории и старались удержать ее за собой. Тщетность надежд российской администрации при Воронцове-Дашкове на умиротворение национальных движений путем частичных уступок, в годы Мировой войны выявило быстрое возрождение влияния партии Дашнакцутюн среди армян в российском Закавказье.

Однако в конкретных условиях Мировой войны и Русской революции армянский национальный проект в российском Закавказье оказался самым проблемным. События показали, что армянским национальным революционерам не хватало глубины стратегического мышления. В Османской империи армянский революционный национальный проект завершился национальной катастрофой армянского геноцида 1915 года. В российском Закавказье в 1917—1920 годах — потерями главных центров армянского влияния в регионе — Баку с бакинскими нефтепромыслами и Тифлиса. Соперничающие в Закавказье национальные проекты привели к катастрофе установления национальных границ и определения национальных территорий с войнами и этническими чистками территорий. В конечном счете Дашнакцутюн со своей ориентацией на США и Антанту в период 1918—1920 годов не сумела обеспечить национальную безопасность созданному армянскому национальному независимому государству. По этой причине дашнакам пришлось сдать Армению пришедшим с Красной Армией большевикам. Это был полный провал национальной стратегии партии Дашнакцутюн, установленной при ее основании.

Собственно, современный армянский героический миф в отношении «армянского национального героя» Нжде глорифицирует два эпизода в его военной деятельности в 1918—1921 годов в независимой Армении. Первое — это участие Тер-Арутюняна (Нжде) в сражении у Каракилисе в мае 1918 года в ходе первой армяно-турецкой войны 1918 года. Сам Нжде оценивал этот эпизод следующим образом:

«Надо признать, что без Каракилисского сражения не было бы не только сегодняшней Армении, но и живущих там армян. Трехдневная героическая битва под Каракилисой спасла от полного уничтожения армян Араратской долины и легла в основу Армянского государства».

Однако результат сражения при Каракилисе следует расценивать лишь как относительный успех армянских военных. Турки тогда на подступах к Еревану были остановлены не из-за сопротивления армянских войск, а из-за политических обстоятельств — по получении указаний от своих руководящих немецких союзников из Берлина.

Второй эпизод — это руководство Тер-Арутюняном обороной области Сюник в Нагорной Армении в 1919—1921 годах. Посланный сюда армянским парламентом Нжде вел успешные боевые действия и старательно «зачищал» этот регион от присутствия мусульманских сел.

Вот как сам Нжде описывает этот эпизод в своей автобиографии:

«Я принял на себя руководство самообороной всего Сюника. На этом нашем кругообразном фронте — в горном крае, абсолютно отрезанном от внешнего мира, без достаточного количества продовольствия и военного снаряжения, без офицерских кадров и какой-либо помощи извне, в политической изоляции — Сюник, который согласно договору, заключенному между правительством Армении и представителем Москвы Леграном, был передан Азербайджану, на протяжении более чем года неравных и победоносных боев диктовал свою волю Советской власти и при Мясникяне июньской декларацией 1921 года был признан присоединенным к Матери-Родине — Армении».

Однако этот героический эпизод «спасения Сюника» и «обороны Зангезура» имеет существенный «изъян» по причине ведения Нжде военных действий против Красной Армии. Вот как этот эпизод излагается в обвинительном заключении 1948 года: «В 1918 году дашнакским правительством был послан в Зангезур для формирования националистических воинских частей. Являясь командующим вооруженными силами, а с 1921 года и премьер-министром дашнакского правительства в Зангезуре, вел бои против Советской Армии. По его приказанию были расстреляны ряд коммунистов и красноармейцев и брошены с Татевской скалы в ложбину сотни красноармейцев, коммунистов, революционно настроенных рабочих и крестьян (том II, лист дела NN 251−253, 257−259, 263−266, 355−359, 360, 364−369). Обвиняемый Тер-Арутюнян Г. Е. являлся одним из главных организаторов дашнакской авантюры в Армении в феврале месяце 1921 года. После подавления восстания дашнаков, в конце июля месяца 1921 года эмигрировал в Иран, затем в Турцию и в 1922 году выехал в Болгарию, где проживал до дня своего ареста».

На следствии в 1947 году Тер-Арутюняну еще припомнили и его «ультиматум» местному командованию Красной Армии от 27 сентября 1920 года, в котором были слова:

«Турок и русских я уничтожаю с таким наслаждением, с каким уничтожаю в бою и вне боя».

Выходит, «образцовый», по Васькову, «офицер» Нжде убивал пленных «с наслаждением», в том числе, и пленных русских красноармейцев. На следствии Нжде оправдывался тем, что это были не «русские», а переодетые в красноармейскую форму «турки». Между тем, одновременная «война против русских и турок» вполне себе соответствует базовым установкам революционной партии Дашнакцутюн.

В этой связи, заметим, что во время войны в Закавказье Нжде действовал не как «образцовый офицер», а как революционный активист и революционный террорист, «практикующий» в условиях гражданской войны. Здесь заметим, что «образцовых офицеров» на гражданских войнах не бывает. Особенно это касается территории Закавказья в 1918—1921 годах со взаимными этническими чистками в борьбе за территории и устанавливаемые национальные границы. В этом плане боровшийся с Российской империей в любом ее обличье дашнакский «партийный военный» Нжде никакого отношения к российскому офицерскому корпусу не имеет.

(1) Во Владимирской тюрьме МВД СССР содержался «заключенный Тер-Арутюнян Гарегин Егишевич, осужденный особым совещанием при МГБ СССР по ст. 58−4, 58−6, 58−10 и 58−11 УК РСФСР к 25 годам тюремного заключения».

58.4. Участие в организации, действующей в целях совершения преступлений, означенных в статьях 58.1 — 58.3.

58.1. — это собственно определение «контрреволюционные действия». 58.2. — это «организация в контрреволюционных целях вооруженных восстаний или вторжения на советскую территорию вооруженных отрядов или банд…». 58.3. — это «сношение с иностранными государствами или их отдельными представителями с целью их склонения к вооруженному вмешательству в дела Республики, объявлению ей войны или организации военной экспедиции».

(2) Здесь и далее цитаты из документов, опубликованных в книге: Овсепян Ваче. Гарегин Нжде и КГБ. Воспоминания разведчика. Ереван, НОФ «Нораванк», 2007. 282 с.

Дмитрий Семушин