Толкотня в тупике: Армянский церковно-школьный вопрос в Российской империи

12 июня 2018 года на русской версии армянского сайта «Аравот» была опубликована статья некоего Аршалуйса Зурабяна под названием «12 июня 1903 года: 115 лет назад Российская империя конфисковала имущество Армянской церкви и запретила армянские школы».

Статья Зурабяна в означенном сюжете продемонстрировала утвердившиеся исторические штампы, которые давно нуждаются в подробном квалифицированном комментарии. Одной из таких проблем является вопрос об отношении Российского государства к армянским церковным школам. В частности, Зурабян в своей публикации без какого-либо основания утверждает, что «царский указ» от 12 июня 1903 запрещал деятельность армянских духовных семинарий и школ. Мы уже писали о том, что ничего подобного в тексте этого указа не содержалось. Разобрали мы и саму систему государственного управления Армянской церковью в Российской империи. Теперь же попробуем выяснить что, как и почему случилось с армянскими церковными школами в конце ХIХ и начале ХХ века в Российской империи.

После включения в состав Российской империи по Туркманчайскому мирному договору 1828 года части т. н. Восточной Армении — Эриванского и Нахичеванского ханств российские власти занялись «обустройством» и «организацией» присоединенных территорий. Одним из вопросов этого обустройства стала организация деятельности «инославной» Армянской церкви в России. 11 марта 1836 году император Николай I подписал «Высочайше утвержденное положение об управлении делами Армяно-Григорианской церкви в России». Этот акт стал основным законом об армянах в Российской империи.(1) Означенное Положение лишь с частными стилистическими изменениями оставалось действующим в российском законодательстве вплоть до 1917 года. Помимо прочего, положение 1836 года содержало и статьи об организации армяно-григорианского церковного образования в России. Конкретно в акте упоминались семинарии в качестве церковных образовательных учреждений (§ 35, 77 и гл. VIII). Семинарии были предназначены для «образования армяно-григорианского юношества в богословских науках». Специально определялось, что в курсе преподавания гимназий должны присутствовать русский язык, история и география Российской империи. К моменту публикации этого Положения в Российской империи с 1824 года действовала тифлисская армянская церковная семинария. Согласно положения, планировалось открыть еще по одной семинарии в каждой из создаваемых шести армянских епархий, одну — в Эчмиадзине.

О прочих учебных заведениях в Положении 1836 года упоминалось обще и с некоторой неопределенностью. В § 66 упоминались просто: «учебные заведения, находящихся при монастырях и церквах», надзор над которыми возлагался на епархиальных начальников. Заметим, что именно подобная неопределенность в будущем и создала юридические коллизии вокруг армянских церковных приходских школ.

Тем не менее, положение 1836 года дало первое общее законодательное признание за армянской церковью иметь собственные церковные образовательные учреждения в России. Пункты о церковном образовании отвечали интересам и запросам армяно-григорианского духовенства и его паствы. Выдающуюся роль на начальном этапе в деле становления системы армянского церковного образования в России сыграл патриарх-католикос Нерсес V Аштаракеци (1843−1857). Именно он предложил создать в своей резиденции — Эчмиадзинском монастыре вместо семинарии духовную академию. Нерсес определил и способ накопления церковных доходов на нужды образования и народного просвещения, основанный на т. н. векильной системе с опорой на сборщиков добровольных приношений по всему армянскому миру. Нерсес определил, что посредством еженедельных пожертвований в кружку в каждой по всему миру армянской церкви в размере от 2 копеек до рубля серебром при общей численности армян в мире в 6 млн, при условии вычета из этого числа несовершеннолетних, престарелых и бедных, в год собиралось бы по 2 млн руб. В течение 20 лет возникла бы сумма в 20 млн рублей, что было бы достаточно на основание не только 100 школ, но и нужного количества семинарий.

Дело облегчалось тем, что среди своих прихожан Армянская церковь имела в России и по всему миру весьма состоятельных людей из числа армянских купцов, которые готовы были жертвовать свои деньги на нужды образования. Так, например, в 1842 году житель Нахичевани на Дону купец первой гильдии Артемий Халибов пожертвовал 50 тысяч рублей на создание училища. В 1843 году архиепископ Иоаннес Крымский основал в Джульфе духовную семинарию, типографию и библиотеку. Финансовую поддержку ему оказали местные армяне и армянские купцы из британской и голландской Ост-Индии.

Из-за указанной выше неопределенности в Положении 1836 года по части приходских и монастырских школ, католикосу Нерсесу V удалось преодолеть ее и добиться в 1846 году разрешения от Министерства внутренних дел на открытие священнослужителями приходских училищ в «отдельных местах» и типографии при Карабахской консистории для издания учебников для этих школ.

В итоге подобного рода деятельности армянские патриархи-католикосы уже к 1860−1870-х годах создали целую систему армянского церковного образования в Российской империи, состоящую из трех звеньев: духовной академии — семинарий — церковно-приходских школ.

В 1874 году в Эчмиадзине была открыта венчающая систему Духовная академия. Эчмиадзинская Армянская Духовная Академия являлась высшим духовно-учебным учреждением, дававшим общее и богословское образование для «просвещенного служения» Армянской церкви и для подготовки преподавателей для духовно-учебных заведений Армяно-Григорианского исповедания, т. е. для семинарий. Эчмиадзинская Академия состояла под главным начальством святейшего патриарха-католикоса всех армян. Академия содержалась из средств церкви и добровольных подношений. В Академию принимались лица армяно-григорианского исповедания без различия сословия и подданства — т. е. и армяне чужеземного подданства. Преподавание в Эчмиадзинской Академии велось на армянском языке. Преподавание в Академии русского языка, истории и география России были обязательны для воспитанников, состоящих в русском подданстве.

В результате армянское церковное образование составилось как бы из двух частей. Одна его часть — это Эчмиадзинская Духовная Академия и духовные семинарии в епископиях. Они обслуживали собственно нужды церкви для подготовки ее духовенства и составляли высшую и среднюю ступень образования. Другую часть составили школы при армянских церквях и монастырях. С одной стороны, они играли функцию начальной ступени для поступления потом в семинарию, а, с другой — чисто общеобразовательную функцию для народа. Напомним, что существование подобных школ было узаконено в 1846 году, поскольку общеобразовательным церковным школам Положение 1836 года не посвятило ни одной специальной статьи. Оно лишь косвенно упоминало о возможности их существовании. Лишь в 1868 году в Армяно-Григорианской церкви был принят устав армянских церковно-приходских школ.

Общеобразовательные церковные школы работали либо по программам начальных школ, либо по программам, приближавшимся к российским четырехклассным прогимназиям. В 1860-е и 1870-е годы функционировали церковные армянские школы и с семилетним курсом обучения — три подготовительных отделения, четыре — основных класса. Подобного рода заведения уже приближались по своему типу к российским государственным гимназиям.

Далее подчеркнем, что вся с начала 1870-х годов история конфликтов, пререканий, недоразумений и инцидентов в Российской империи, именуемых позднее «армянским церковно-школьным вопросом», была связана исключительно с этими церковными общеобразовательными армянскими школами. Конфликт никогда не касался Духовной академии и семинарий.

Российские власти смущали или вызывали претензии следующие моменты в общеобразовательных армянских церковных учебных заведениях. Они ожидали увидеть в армянских приходских школах некое подобие российским православным церковно-приходским школам. Однако подобия не наблюдалось из-за существенного различия между положением клира и церковной общины в приходе Русской православной церкви и в приходе Армяно-Григорианской церкви. Если в Русской православной церкви в синодальный период решающее значение имел клир, то в Армяно-Григорианской церкви — община. Так, имуществом и школами в армянской церкви управлял не причт, а приходское общество. Внешне дело для русских администраторов выглядело так, будто Армяно-Григорианская церковь лишь давала свою марку (как сейчас говорят — бренд) чисто светскому общественному начинанию. От этого оно и становилось особо подозрительным. Также и финансирование подобных по форме армянских церковных школ осуществлялось непосредственно от общин или благотворителей, минуя церковные кассы. Это также не нравилось властям — особенно в предреволюционный период.

Другой момент. В практике русских церковно-приходских школ обычным делом было исполнение функции учителя приходским священником. В армянской же начальной церковной школе преподавание велось не причтом, а светскими лицами — нанятыми учителями, в том числе, по части преподавания Закона Божия. Это обстоятельство позволяло властям опять же утверждать, что армянская светская школа лишь ложно скрывается в церковном оформлении.

* * *

Между тем, в Закавказье примерно хронологически одновременно с армянской церковной образовательной системой становилась подведомственная Министерству народного просвещения система российского государственного образования. В 1848 году временно в качестве эксперимента был основан Кавказский учебный округ. В 1853 году Кавказский учебный округ был учрежден окончательно. Округ был со статусом «особого», поскольку имел специфические местные культурные и этнографические условия. По положению от 29 октября 1853 года «О Кавказском учебном округе и учебных заведениях оному подведомственных» планировалось постепенно ввести на Кавказе и за Кавказом ту же систему народного образования, которая существовала в прочих частях Российской империи.(2) Кавказский учебный округ получил четыре дирекции: 1) Тифлисскую, заведовавшей учебными заведениями в Тифлисской, Шемахинской и Дербентской губерниях; 2) Кутаисскую, заведовавшей училищами Кутаисской и Эриванской губерний; 3) Ставропольскую — учебные заведения Ставропольской губернии и Кавказской линии и 4) Земли казачьего войска Черноморского. В каждой дирекции конкретно определялись подведомственные учебные заведения: губернские гимназии с пансионами, коммерческие училища, высшие четырехклассные училища, уездные и окружные училища, начальные училища. Кроме того, в ведении дирекций состояли все гражданские учебные заведения, содержавшиеся частными лицами и обществами, школы при церквях римско-католического и евангелического исповедания, школы при мечетях, частные пансионы и частные школы, а равно и все лица, занимающиеся обучением. В положении специально оговаривалось, что в состав Кавказского учебного округа не входили школы, учрежденные для детей всех сословий при церквях и монастырях, как православного, так и Армяно-Григорианского исповеданий. Таким образом, первоначально деятельность армянского духовенства в армянских приходских училищах и школах выводилась за пределы компетенции Кавказского учебного округа. Русские же церковно-приходские школы находились в ведении Синода и местных епархий.

В Кавказском учебном округе Положением 1853 года вводились должности попечителя, его помощника и инспектора, директоров училищ (исполняли директора гимназий), почетных попечителей гимназий и училищ, штатных и почетных смотрителей. Здесь надо особо отметить, что гимназические и училищные учителя состояли на государственной службе, имели чины и пенсию. Учителя подготовительных классов гимназий и уездных училищ, а также учителя начальных училищ могли быть после шести лет службы представлены к награждению за отличие чином 14-го класса, т. е. стать государственными чиновниками.

Положение регламентировало по учебным заведениям преподаваемые предметы, в том числе, преподавание национальных языков и соответствующих Законов Божиих.

Эпоха Великих реформ Александра II потребовала и реформу системы образования. При министре Александре Головнине 14 июля 1864 года было принято «Положение о народных училищах», а 18 ноября того же года — «Устав гимназий и прогимназий». Означенные реформы с люфтом по времени из-за специфических особенностей края были продублированы в 1867 году в Кавказском учебном округе.(3) Положение об учебной части на Кавказе и за Кавказом отмечало, что в отношение классических и реальных гимназий и прогимназий действовал общий устав от 19 ноября 1864 года, но только способ его применения определял те отступления, которые были вызваны местными потребностями, в которые мы здесь не будем вдаваться.

После отставки Головнина в 1866 году Министерство народного просвещения возглавил граф Дмитрий Толстой. Толстой провел в 1871 году реформу среднего образования с изданием нового устава гимназий и прогимназий. И опять эта реформа потребовала специальной коррекции для Кавказского учебного округа, которая и последовала в 1873 году.(4) Эти правила о применении к учебным заведениям Кавказского учебного округа общих уставов гимназий, прогимназий и реальных училищ содержали отдельный пункт — § 8, который и вызвал первый конфликт с патриархом-католикосом относительно положения армянских церковных общеобразовательных школ. Процитируем его: «Заведывание всеми казенными уездными и начальными училищами, также общественными и частными учебными заведениями, равно наблюдение за церковно-приходскими школами иноверческих исповеданий, возложить: в Тифлисской губернии на директора народных училищ этой губернии и особого при нем помощника, а в прочих губерниях и областях Кавказского и Закавказского края—на инспекторов народных училищ. При сем распространить на все означенные училища действующие в Империи узаконения относительно обязательного преподавания русского языка — во всех училищах, и русской истории и географии Российской империи — в тех из них, в коих преподаются вообще история и география». Функции, возложенные на инспекторов в специальной инструкции от 29 октября 1871 года, предполагали наблюдения за правильным и систематическим обучением, за предметами и способами преподавания, вообще за всей учебной частью, а равно и за личностью преподавателей.

Патриарх-католикос Кеворк IV (1866−1882) отказался от исполнения предъявленных ему законом 1873 года требований под предлогом нарушения ими Положения 1836 года об управлении делами Армяно-Григорианской церкви в России. Конкретно он ссылался на § 66. Патриарх назначил от армянского духовенства особых инспекторов для армянских церковно-приходских школ. Вследствие возникших по этой причине препирательств с главным управлением кавказского наместника, в 1874 году последовало высочайшее повеление, по которому армянские церковные учебные заведения разделялись на две категории: 1) на училища общеобразовательные при монастырях и приходских церквях и 2) училища духовные, предназначенные для приготовления лиц для служения церкви, т. е. семинарии и Духовную академию. Первые из них были подчинены наблюдению инспекторов народных училищ, учебные же заведения второй категории были оставлены в исключительном заведывании духовного начальства Армяно-Григорианской церкви. Тем, не менее, католикос отказывался признавать подобное разделение, полагая все школы — «церковными».

По новой инструкции от 19 июля 1874 года инспекторам в отношение общеобразовательных армянских церковных училищ вменялось наблюдение, чтобы в них преподавался русский язык, а в училищах, где преподавались всеобщая история и география, также преподавались бы на русском языке история и география России, и чтобы преподавателями в этих училищах были русские подданные, которые бы обладали надлежащими нравственными качествами. Вмешиваться в хозяйственную часть училищ или контролировать ее инспекторам не разрешалось.

Таким образом, содержанием конфликта вокруг армянских школ была попытка установить надзор инспекторов народных училищ Кавказского учебного округа Министерства народного просвещения за армянской церковной общеобразовательной школой. Напомним, что инспекция народных училищ была учреждена в 1869 году по инициативе министра народного просвещения графа Толстого для наблюдения и контроля за деятельностью народных школ и благонадежностью учителей.

Последующие события продемонстрировали, что столкновение с католикосом 1873 года оставило раздражение у российских государственных деятелей, как на Кавказе, так и в столице. На последнее обстоятельство дальше повлияла и политическая ситуация, сложившаяся в регионе после русско-турецкой войны 1877−1878 годов и неудачного для России ее завершения на Берлинском конгрессе. 13 марта 1883 года под председательством министра внутренних дел состоялось особое совещание из министров иностранных дел и народного просвещения, главноначальствующего гражданскою частью на Кавказе и начальника Азиатского департамента МИДа для обсуждения армянских проблем в связи с перспективой избрания в Эчмиадзине нового армяно-григорианского католикоса на место умершего Кеворка. На совещании среди прочих обсуждалась и армянская школьная проблема. Главноначальствующий на Кавказе князь Александр Дондуков-Корсаков (1882—1890) так объяснял проблему на этом совещании: «В течение последних лет не только в городах, но и в селениях преимущественно Закавказского края, основано весьма значительное, сравнительно, число армянских училищ, которые прикрываясь названием духовных и пользуясь открытою поддержкою и покровительством покойного католикоса, совершенно изъяты из-под контроля местного учебного начальства. Училища эти, во многих случаях, по программам своим и по числу учителей, должны быть отнесены к разряду средних учебных заведений с общеобразовательным курсом. Между тем, весьма многие факты указывают на то, что означенные училища, основанные и содержимые упомянутою выше партиею лиц, сочувствующих сепаратистическим стремлениям своих турецких соплеменников, внушают армянскому юношеству обоего пола мысли и убеждения, совершенно несогласные с видами и предначертаниями правительства, причем училища эти становятся орудием пропаганды несбыточных мечтаний среди армянского сельского населения, до настоящего времени непоколебимо преданного правительству. Покойный католикос весьма сильно отстаивал эти учебные заведения от всякого постороннего влияния, желая сохранить за собою право исключительного заведывания оными. При таком ненормальном положении дела местная администрация не в состоянии противодействовать иностранной национальной пропаганде, главным покровителем которой являлся верховный глава армянской церкви».(5)

Совещание после разъяснений министра внутренних дел графа Дмитрия Толстого (до апреля 1880 года министра народного просвещения) признало установившийся на практике способ управления армянскими церковными училищами на Кавказе нарушением существующего закона и признало необходимым «восстановить точное применение упомянутого высочайшего повеления [1873 года], и фактически подчинить учебному начальству все училища первой категории». Российская администрация не хотела признавать «законными» армянские общеобразовательные школы с курсом выше начального, с заведыванием церковным обществом и светским преподаванием. Фактически, власти собирались распространить практику нового «Положения о начальных народных училищах» 1874 года с необходимой коррекцией на армянские церковные общеобразовательные школы.(6) В новом положении 1874 года, в сравнение с прежним — 1864 года, вводилась инспекция народных училищ. Губернский инспектор народных училищ переименовывался в директора. Его помощниками были три инспектора на губернию. И директор, и инспектора подчинялись попечителю (начальнику) учебного округа. Начальные народные училища могли учреждаться земством, городскими и сельскими обществами и частными лицами с предварительного разрешения инспектора народных училищ и с согласия председателя уездного училищного совета. Народные училища могли временно закрываться «в случае беспорядка и вредного направления учения» совместным решением председателя Уездного училищного совета и инспектора народных училищ. Окончательное закрытие определялось решением Уездного училищного совета. Уездный училищный совет увольнял учителей, признанных неблагонадежными. Директора и инспекторы народных училищ осуществляли «заведывание учебной частью» и не вникали в хозяйственно-организационную и финансовую часть. Т. е. постановкой учебного дела ведали государственные чиновники — инспектора народных училищ, а материальным содержанием школ и учителей — земства, общества, приходы, частные лица.

По этому положению инспекция народных училищ под названием «дирекция» в Кавказском учебном округе была учреждена в 1876 года. Ей и назначалось держать под надзором учебную часть армянских общеобразовательных церковных школ. Вот как это проводилось дальше юридически.

16 февраля 1884 года царь Александр III утвердил «Высочайше одобренные правила для церковно-приходских школ армяно-григорианского вероисповедания», по которому устанавливался государственный надзор за этими учебными заведениями.(7) По этому закону «армяно-григорианскими церковными училищами» назывались все общеобразовательные элементарные (начальные) одно- и двухклассные учебные заведения, состоявшие при церквах и монастырях этого исповедания и содержавшиеся или исключительно на счет церковных и монастырских сумм, или при помощи со стороны прихожан. Они находились в ведении армяно-григорианских епархиальных начальников. Пункт 8-й правил устанавливал, что «церковные училища, которые по курсу своему выходят из пределов элементарной школы и по составу имеют более двух классов… подчиняются надзору училищного начальства на общем с частными учебными заведениями основании». Т. е. армянские общеобразовательные церковные школы, приближавшиеся к типу прогимназий и гимназий, приравнивались к частным школам и на этом основании подлежали государственной инспекции.

В правилах устанавливалось, что церковные школы открывались с разрешения духовного начальства армяно-григорианского исповедания с обязательным уведомлением об открытии попечителя Кавказского учебного округа, с указанием местности расположения школы, конкретно средств его содержания, а также учебных планов по преподаванию русского языка, русской истории и географии и числа назначенных на эти предметы недельных уроков.

Духовное начальство было обязано сообщать попечителю о закрытии каждого училища, о назначении и увольнении учителей и учительниц, а также данные, необходимые для статистической отчетности о состоянии образования в крае.

Во всех церковных училищах обязательно должен был преподаваться русский язык, а в тех училищах, где преподавались всеобщая история и география—должны были преподаваться на русском языке история и география России. Объем преподавания русского языка определялся по соглашению с учебным начальством в пределах учебного плана, утвержденного кавказским наместником для русской школы среди туземного населения и соответствующего местным условиям и средствам училищ.

Русская история и география должны были преподаваться в объемах, установленных для двухклассных сельских училищ Министерства народного просвещения. При преподавании этих предметов могли использоваться руководства только из числа одобренных Министерством народного просвещения или попечителем учебного округа.

В обязанность учебного ведомства вменялось наблюдение за преподаванием в армянских церковных школах всех предметов, за исключением Закона Божия. А вот и возможные результаты контроля инспекторов «за учебной частью». Попечитель учебного округа обращался к армянскому духовному ведомству с требованием о немедленном устранении «учителей или учительниц не соответствующими своему званию» от занимаемой должности и о замене их другими. При неисполнении этого требования духовным начальством Армяно-Григорианской церкви, попечитель должен был доносить об этом Министерству народного просвещения, а в особо важных случаях заявлять о том главноначальствующему гражданской частью на Кавказе, который по собственному своему усмотрению, должен был принимать соответствующие меры и о сделанных им распоряжениях доводить до сведения Министра народного просвещения. Очевидно, что каких-либо других рычагов, кроме как жаловаться, у учебных начальников не было.

В правилах определялось, что Армянские Духовная академия и епархиальные духовные семинарии не подлежали наблюдению учебного начальства и оставались в ведомстве Министерства внутренних дел. Очевидно, что «наблюдение» осуществлялось в этих заведениях собственным «контролем» посредством полицейских методов и практики жандармов.

Правила 1884 года вызвали недовольство армянского духовенства и не выполнялись. В свою очередь российские власти проявили твердость, вследствие чего только в 1885 году было закрыто около 300 армянских школ, не соответствовавших установленным правилам. Избранный в том же году новый патриарх-католикос Макар I (1885—1891) с первых же шагов своей деятельности выступал против правил 1884 года. Он пытался заново открывать закрытые армянские школы. При следующем патриархе-католикосе Мкртиче I Хримяне (1892—1907) ситуация с общеобразовательными школами ухудшилась из-за поведения патриарха и новых политических подозрений правительства. В 1896 году были закрыты 168 приходских церковных школ, которые неформально финансировались сельскими обществами. Министерство внутренних дел в этих школах усматривало рассадников антиправительственной пропаганды.

2 июня 1897 года постановление Государственного совета определило: «состоящие при Армяно-Григорианских церквях и монастырях училища подчинить ведению Министерства народного просвещения на общем основании с другими начальными училищами, находящимися в заведывании этого Министерства с тем, чтобы при новом порядке управления сохранено было право армяно-григорианского духовенства наблюдать за религиозным образованием юношества в означенных заведениях».(8) Епархиальные Армяно-Григорианские консистории освобождались от обязанности ведения списков о числе находившихся в училищах при церквях учителей и учеников.

Дело на этот раз шло не об установлении «контроля над учебной частью», а о «заведывании». В армянской среде подозревали, что Министерство народного просвещения намерено унифицировать армянские церковные общеобразовательные училища под учебные программы российских народных училищ, в которых преподавание велось обязательно на русском языке.

Как бы там ни было, но дело с «заведыванием» застопорилось из-за пары судебных исков приходских церквей по обеспечению школ, которые были проиграны государством. Государству не удалось взять под контроль армянские начальные школы, поскольку духовенство объявило их собственностью приходских церквей. Тогда перспектива длительных судебных разбирательств убедила государственных деятелей поискать другой путь. Так и родилась идея установить государственное управление имуществом Армяно-Григорианской церкви, чтобы через это обеспечить финансирование школ, а через это — и направление их «учебной части» и «заведывание» из Кавказского учебного округа. Так через школьный конфликт в 1903 году возник гораздо больший конфликт из-за секвеста недвижимого имущества и капиталов Армяно-Григорианской церкви.

В заключение можно констатировать, что т. н. «армянский церковно-школьный вопрос» в 1870-х — начале 1900-х годов был связан с общей российской государственной политикой в области образования. С начала ХIХ века ведущим субъектом образовательной политики в России выступало государство и его органы. Именно государство определяло генеральную линию образования и формы их осуществления.

С середины ХIХ века Российское государство непосредственно направляло посредством государственного бюджета значительный сегмент образования и стремилось установить свой полный контроль над остальными формами образовательной деятельности. Магистральное направление развития неявно определяло и будущую достижимую цель — единую государственную школу. Однако в связи с тем, что российское государство представляло собой разветвленную конфессиональную и национальную систему образования, задача создания единой школы для населения империи создавала проблемы и затрагивала все государственные институты. В отношение армянских церковных общеобразовательных школ государство после 1873 года стремилось ограничить их исключительно начальным образованием с преподаванием священника и контролировать у оставшихся в таком качестве их учебную часть через инспекторов народных училищ. Однако меры контроля не могли быть эффективными, если их не признавали, им сопротивлялись и противодействовали. И здесь быстро выяснилось, что в активе у государства, если не прибегать к голому насилию, был существенный минус. Дело в том, что народные училища в России — т. е. система массового начального образования для народа не финансировалась из государственного бюджета. Православные церковно-приходские школы в России находились в ведомстве Синода и финансировались приходами, обществами и частными лицами. В ведомстве Министерства народного просвещения состояли приходские училища в городах, посадах и селах, содержавшиеся на счет земств, местных обществ и пожертвований частных лиц, а также народные училища, учреждавшиеся и содержавшиеся частными лицами.

Министерство народного просвещения стремилось включить в свое ведомство и армянские церковные общеобразовательные школы, действовавшие под прикрытием церкви и в большинстве случаев содержавшиеся на счет местных обществ и пожертвований частных лиц. При этом местную общественную инициативу по этой части нельзя было переключить от церкви и пустить по каналу земств, поскольку таковых в Закавказье не было.

Разумеется, в эпоху модерна массовое общее образование, организованное в школах, зачастую лишь формально числящихся при церквях и монастырях, выглядело уже анахронизмом, как для чиновников, так и «передовых» людей среди армян. Кроме того, несмотря на развернутую систему армянского церковного образования, по данным переписи населения 1897 года, численность грамотных армян по Империи в целом составляла всего 153 104 человека, или 13%, что было «нормально» по региону, но очень мало по Империи. Одна Армянская церковь очевидным образом не могло справиться с насущными проблемами народного образования. Ведущая армянская радикальная революционная партия «Дашнакцутюн» выступила за секуляризацию церковных имуществ Армянской церкви, за преобразование приходских школ в светские и за ликвидацию духовенства как сословия. Более умеренный подход требовал лишь ограничить клерикальное духовенство и развивать выборное начало в деятельности приходов. В общем, конфликт вокруг «армянского церковно-школьного вопроса» в Российской империи сейчас представляется некой борьбой и толкотней в глухом и замкнутом тупике — некоей частной и мелкой прелюдией к революции, но на фоне грядущей перспективы, когда последняя махом решила у себя вопрос об абсолютно всех церковных имуществах и устранила всякую церковь из сферы школьного образования, создав единую трудовую школу, финансируемую государством из государственного бюджета.

(1) Высочайше утвержденное положение об управлении делами Армяно-Григорианской церкви в России, 11 марта 1836 года // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. 11. Отд. 1. СПб., 1837. № 8970. С. 194−209.

Сравниваем с действующим законодательством по: Свод законов Российской империи. Т. 11. Ч. 1. СПб., 1912. С. 108−121.

(2) Высочайше утвержденное положение о Кавказском учебном округе и учебных заведениях оному подведомственных, 29 октября 1853 года // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. 28. Отд. 1. СПб., 1854. № 27 646. С. 498−516.

(3) Положение об учебной части на Кавказе и за Кавказом, утвержденное кавказским наместником на основании мнения Государственного совета, высочайше утвержденное, 25 июня 1867 года // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. 42. Отд. 1. № 44 748. С. 1016−1032.

См. также: Положение о начальных народных училищах, 14 июля 1864 года // ПСЗРИ. Т. 39. Отд. 1. № 41 068. С. 613−615

(4) Высочайше утвержденные правила о применении к учебным заведениям Кавказского учебного округа общих уставов гимназий, прогимназий и реальных училищ ведомства Министерства народного просвещения, 22 ноября 1873 года // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. 48. Отд. 2. СПб., 1876. № 52 808. С. 524−526.

(5) Царское правительство и выборы католикосов всех армян // Вестник общественных наук. Ереван. АН АрмССР. 1991. № 3 (579). С. 154.

(6) Высочайше утвержденное мнение Государственного совета, объявленное Сенату управляющим Министерством народного просвещения по проекту нового Положения о начальных народных училищах, 25 мая 1874 года // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. 49. Отд. 1. СПб., 1876. № 53 574. С. 834−840.

(7) Высочайше утвержденные правила об армяно-григорианских церковных училищах на Кавказе, 16 февраля 1884 года — ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. 4. СПб., 1887. № 2036. С. 62−63.

(8) Высочайше утвержденное мнение Государственного совета о подчинении состоящих при армяно-григорианских церквях и монастырях училищ ведению Министерства народного просвещения, 2 июня 1897 года // ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. 17. СПб., 1899. № 14 246. С. 383.

Дмитрий Семушин, специально для EADaily