Армянская церковь в Российской Империи и мифология газеты «Аравот»

С недавних пор русская версия сайта некогда уважаемой армянской газеты «Аравот» («Утро» — главный редактор Арам Абраамян) стала рупором антироссийской пропаганды. Связано это с назначением на должность редактора версии Рубена Меграбяна — ярого русофоба, имеющего завязки в посольстве Польши в Ереване. Вот и 12 июня 2018 года ресурсом была опубликована статья некоего Аршалуйса Зурабяна под названием «12 июня 1903г: 115 лет назад Российская империя конфисковала имущество Армянской церкви и запретила армянские школы», представляющая очередной образчик манипуляции историей в провокационных пропагандистских целях.

Статья Зурабяна демонстрирует утвердившиеся благодаря зарубежной историографии ложные исторические штампы, которые давно нуждаются в квалифицированном комментарии.(1)

Начнем с мелочи. 12 июня 2018 года Зурабян утверждает: «115 лет назад и т. д. и т. п.». Между тем, «115 лет назад» из-за разницы между Юлианским и Григорианским календарем наступит только 25 июня 2018 года.(2) Тогда и «отпразднуем» с невеждой Зурабяном эту юбилейную дату.

Далее. Зурабян в своей статье утверждает, что в Эриванской губернии сто лет назад шла «кампания по ограблению Армянской апостольской церкви». Почему-то вдруг Зурабян решил, что существовал некий «царский указ» от 12 июня 1903 года о «конфискации имущества» армянской церкви? И почему, наконец, Зурабян утверждает, что «согласно данному указу запрещались также армянские духовные семинарии и школы»?

Истина, как известно, кроется в деталях. Обратимся к первоисточнику — к законодательству Российской империи. И тут сразу же выясняется, что никакого «царского указа» не было, а было утвержденное царем постановление — «положение» комитета министров Российской империи. Т. е. вопрос решался в комитете министров. Результат утверждался императором на его усмотрение. Вот полное название этого законодательного акта от 12 июня 1903 года:

«Высочайше утвержденное положение комитета министров о сосредоточении управления имуществами Армяно-Григорианской церкви в России в ведении правительственных учреждений и о подлежащих передаче в ведение Министерства народного просвещения средствах и имуществах означенной Церкви, коими обеспечивалось существование армяно-григорианских церковных училищ».(3)

Вслед за этим по тексту этого акта выясняется, что как раз никакой «конфискации» имуществ не было. Тем более — не было и «запрета армянских духовных семинарий и школ». По двум этим пунктам Зурабян оболгался. А что тогда было?

В высочайше утвержденном постановлении Совета министров речь шла о передаче имущества Армяно-Григорианской церкви в России в ведение и управление двух российских министерств — Министерства внутренних дел и Министерства земледелия и государственных имуществ. Здесь отметим еще одну наглую ложь от Зурабяна: «Десятки ящиков с награбленными бесценными сокровищами, отправленных в Москву и Санкт-Петербург, исчезли и не были возвращены армянской церкви». Никаких «ящиков» не было, поскольку в Постановлении комитета министров речь шла исключительно о недвижимых имуществах и «капиталах», т. е. средствах помещенных в банки, но никак ни о церковной утвари: потирах, дискосах, дароносицах, дарохранительницах, камнях на престолах, мощах, крестах и евангелиях, окладах на крестах, образах и мощах, покрывалах со священных сосудов, одежды с престолов и жертвенников — т. е. всего того, что в российском законодательстве применительно к армяно-григорианской церкви именовалось «предметами священными», за похищение которых полагалось уголовное преследование «за святотатство». Таким образом, Зурабян клеветнически обвинил российскую императорскую власть в совершении преступления святотатства.

Рассмотрим дальше вопрос о вмешательстве в 1903 году Российского государства в имущественные отношения Армяно-Григорианской церкви по содержанию юридического акта.

Армяно-Григорианская церковь в Российской империи имела право приобретать, владеть и отчуждать движимые и недвижимые имущества в определенном законами порядке. Всякое движимое и недвижимое имущество, предназначенное на содержание клира, какого-либо Армяно-Григорианского монастыря или церкви, или принадлежащих к ним богоугодных заведений, считалось общей собственностью всей Армяно-Григорианской церкви. К составу «имуществ» Армяно-Григорианской церкви в российском законодательстве относились:

— монастырские и церковные здания и находящаяся в них движимость;

— земли, населенные и ненаселенные;

— денежные капиталы;

— сборы и даяния в пользу монастырей и церквей.

Так вот, по постановлению от 12 июня 1903 года передача имущества Армяно-Григорианской церкви в ведение и управление осуществлялась на следующих основаниях:

— все принадлежащие армяно-григорианским церквам, монастырям, духовным установлениям и духовно-учебным заведениям недвижимые имущества передавались из управления духовенства и духовных установлений Армяно-Григорианской церкви в заведывание министра земледелия и государственных имуществ, а принадлежащие армяно-григорианским церквам, монастырям, духовным установлениям и духовно-учебным заведениям капиталы — в заведование министра внутренних дел с сохранением за Армяно-Григорианской церковью права собственности на эти имущества и капиталы.

Передаче в заведование министра земледелия и государственных имуществ подлежали следующие имущества Армяно-Григорианской церкви:

а) земли, как населенные, так и ненаселенные, какого бы наименования и рода они ни были, также отдельные леса, луга, пастбища, рыбные ловли, мельницы и проч. Передаче не подлежали пространства земли, находящиеся под зданиями церквей, монастырей, часовен и т. п. и под строениями, занимаемыми архиерейскими домами, духовными установлениями; под домами приходского духовенства и духовно-учебными заведениями; земли, заключенные в церковных и кладбищенских оградах, и, наконец, находящиеся в пользовании духовенства усадебные участки, земли, занятые садами, огородами, пашнями и т. п., но при условии — пространством не свыше трех десятин при каждой приходской церкви;

б) все принадлежащие армяно-григорианским церквам, духовенству и духовным учреждениям дома и строения, не нужные для помещения и необходимого хозяйства самого духовенства и означенных учреждений;

в) передаче не подлежали недвижимые имущества и капиталы, принадлежащие Армяно-Григорианской церкви в городах Санкт-Петербурге и Москве.

г) указанному порядку заведования подчинялись также имущества и капиталы, которые впредь будут в виде пожертвований или отказов по завещаниям поступать в пользу означенных учреждений Армяно-Григорианской церкви.

Заведование доходами от переданных имуществ и управления капиталами сосредоточивались в Департаменте духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел, куда министром земледелия и государственных имуществ передавались вырученные доходы вместе с отчетностью по управлению этими имуществами.

Далее Министерство внутренних дел передавало эти доходы, а также суммы, образовавшиеся из процентов от заведуемых капиталов тем духовным установлениям, от которых имущества и капиталы были приняты.

Определялось условие, что распоряжением министра земледелия и государственных имуществ не более 10% от доходов могло быть определено на управление недвижимыми имуществами и на образование особого запасного капитала для удовлетворения чрезвычайных расходов на улучшение имений. Распоряжением министра внутренних дел 8% от доходов с капитала могло выделяться на образование вспомогательного капитала Армяно-Григорианской церкви для употребления его на нужды ее церковных установлений и на общие потребности управления Церкви. Т. е. расходы государственных ведомств на управление имуществами строго регламентировались.

Таким образом, если проводить аналогии с церковными делами в России, то постановление 1903 года в отношение имуществ Армяно-Григорианской церкви своим содержанием напоминает указ Петра I от 31 января 1701 года об описи Патриаршего дома в Монастырском приказе.(4) После этого управление недвижимыми имуществами Русской православной церкви было поручено начальнику Монастырского приказа графу Ивану Мусину-Пушкину. Через два десятилетия управлявший церковными имуществами Монастырский приказ был подчинен Святейшему правительствующему Синоду после создания его по Духовному регламенту 1721 года.

В целом, по степени государственного вмешательства в имущественные права постановление 1903 года по Армяно-Григорианской церкви далеко отстояло собственно от Русской православной церкви с известным манифестом Екатерины II о секуляризации церковных имуществ от 26 февраля 1764 года. Правда и то, что в создаваемом положении 1903 года ничего из ряда вон выходящего для Армяно-Григорианской церкви в тот момент не было. Подобным образом дело обстояло и с имуществом Римско-Католической церкви в Российской империи. С 1865 года эти имущества состояли в «покровительстве и надзоре» — в полном ведении и распоряжении казны. Очевидно, что в том и другом случае государственное управление имуществом, как Римско-Католической церкви, так и Армяно-Григорианской церкви было знаком политического недоверия к ним со стороны Российского государства.

Но вернемся опять к высочайше утвержденному положению комитета министров от 12 июня 1903 года. По нему школы Армяно-Григорианской церкви поступали в ведение Министерства народного просвещения. При этом оговаривалось, что Министерство земледелия и государственных имуществ и Министерство внутренних дел должны были определить имущества, которые необходимо было оставить для непосредственных потребностей училищ, и определить размер денежных сумм с доходности остальных имуществ, подлежащих ежегодной передаче Министерству народного просвещения на содержание указанных училищ. Т. е. церковные школы Армяно-Григорианской церкви не закрывались, а продолжали и дальше функционировать там, где они и были, но с тем условием, что их содержание, а также выплаты жалованья учителям и прочее шли через Министерство народного просвещения из церковных имуществ и капиталов, управлявшихся другими вышеназванными министерствами.

Таким образом, и утверждение Зурабяна, что «указом» 1903 года «запрещались армянские духовные семинарии и школы» — ложно.

В заключении своей статьи Зурабян утверждает: «Указом от 1 августа 1905 года Николай II приказал вернуть Армянской Апостольской церкви отобранное имущество. Одновременно разрешалось открыть армянские национальные школы».

Проверим это утверждение и посмотрим, что на самом деле содержалось в этом акте. Этот именной высочайший указ от 1 августа 1905 года. Он назывался «О возвращении в ведение Армяно-Григорианской церкви недвижимых имуществ и капиталов, переданных в Министерство народного просвещения, согласно высочайше утвержденным 26 марта 1898 года и 12 июня 1903 года, положениям комитета министров».(5)

Мероприятие рассматривалось императором, как мера, связанная с восстановлением Кавказского наместничества. В императорском указе повелевалось «передать в ведение и управление подлежащих установлений Армяно-Григорианской церкви все недвижимые имущества и капиталы, принадлежащие армяно-григорианским церквам, монастырям, духовным установлениям и духовно-учебным заведениям, со всеми полученными за время казенного управления доходами, за исключением произведенных издержек по содержанию сих имуществ, а равно сумм, израсходованных на прием оных в казну». Т. е. название акта не совсем точно. Речь шла о возвращении Армяно-Григорианской церкви управления церковными недвижимыми имуществами и капиталами от Министерства внутренних дел и Министерства земледелия и государственных имуществ. Таким образом, никакой конфискации не было. А было — в 1903 году отняли у церкви управление принадлежавших ей недвижимого имущества и капиталов, а потом вернули церкви это управление.

Передача церковным установлениям имуществ и доходов с них производилась по соглашению наместника на Кавказе с министром внутренних дел и главноуправляющим землеустройством и земледелием.

Кроме того, указом от 1 августа 1905 года устанавливалось, что наместник мог разрешать в пределах Кавказского наместничества открывать при армянских церквах и монастырях церковно-приходские школы на основании правил, утвержденных 13 июня 1884 года. Т. е. речь шла не о разрешении вновь открывать армянские церковные школы, якобы до этого «закрытые» по Зурабяну, а об открытии новых школ дальше, но по новым правилам.

Здесь важен последний нюанс — «на основании правил, утвержденных 13 июня 1884 года». Получается, что армянские церковно-приходские школы после указа императора от 1 августа 1905 года и «впредь до издания нового положения об армянских церковных школах», далее должны были открываться на основании общероссийского закона — правил для «народных училищ» по всей Российской империи, кроме Финляндии и Прибалтийского края,(6) а не так, как ранее — на основании «Высочайше одобренных правил для церковно-приходских школ армяно-григорианского вероисповедания» от 16 февраля 1884 года.(7) Что это означало на практике? Теперь, вместо «управления» армянскими церковно-приходскими школами, Министерство народного просвещения вновь возвращалось к «надзору» над ними. По российскому положению от 13 июня 1884 года, «для обсуждения по вопросам церковно-приходских школ» в каждой епархии учреждались Епархиальные училищные советы, в состав которых обязательно входил местный директор народных училищ — чиновник Министерства народного просвещения. Это была «мягкая» форма государственного надзора по сравнению с той, что практиковалась над армянскими церковно-приходскими школами по правилам для них от 16 февраля 1884 года. По нему в обязанность учебного ведомства возлагалось наблюдение за преподаванием в армянских церковных школах всех предметов, за исключением Закона Божия. Предусматривалась и такая возможность: попечитель учебного округа обращался к духовному ведомству Армяно-Григорианской церкви с требованием о немедленном устранении от занимаемой должности из церковно-приходских школ «учителей или учительниц, не соответствующих своему званию» и о замене их другими. Решение об увольнении учителей в данном случае по собственному своему усмотрению принимал «главноначальствующий гражданскою частью на Кавказе». Таким образом, и «школьному пункту» указа от 1 августа 1905 года можно констатировать абсолютный провал Зурабяна.

Однако общий вопрос о том, насколько правомочно было российское правительство вмешиваться в имущественные отношения Армяно-Григорианской церкви в России все-таки остается. Поэтому в продолжение этой в следующей нашей публикации мы разберем порядок государственного управления Армяно-Григорианской церковью в Российской империи и государственный контроль над ней с юридической точки зрения — на основании действовавших в то время законов Российской империи.

(1) См., например, о «конфискации имущества Армянской церкви»: Верт П. Православие, инославие, иноверие: Очерки по истории религиозного разнообразия Российской империи. М., 2012. С. 79, 195; Каппелер А. Россия — многонациональная империя. М., 2000. С. 172. Утверждение о «конфискации» церковного имущества Армяно-Григорианской церкви в 1903 году стало обычным весьма распространенным штампом.

(2) В статье Зурабяна имеется еще одна глупая несообразность. Он пишет: «Католикос Мкртич I Хримян запретил армянским священнослужителям хоть как-то подчиняться царскому указу [1903 года], а также указу Столыпина, по которому все церемонии должны были проводиться на русском языке». Во-первых, в 1903—1906 годах Петр Аркадьевич Столыпин занимал пост Саратовского губернатора и никаких «указов» издавать по принципу не мог. И, во-вторых, где этот самый указ Столыпина об обязательном совершении церковной службы в армянских церквах на русском языке? Нам таковой не известен.

(3) ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. 23. СПб., 1905. № 23 156. С. 779−780.

(4) ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т. 4. СПб., 1830. № 1834. С. 139−140.

(5) ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. 25. Вып. 1. СПб., 1908. № 26 613. С. 619−620. Упоминание в указе «некоего акта» по связи армянских церковных школ с Министерством народного просвещения является очевидной ошибкой в дате «26 марта 1898 года». На самом деле, речь в указе шла об Высочайше утвержденном мнении Государственного совета «О подчинении состоящих при армяно-григорианских церквах и монастырях училищ ведению Министерства народного просвещения, 2 июня 1897 года» // ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. 17. СПб., 1900. № 14 246. С. 383. Государственный совет по представлению министра внутренних дел тогда постановил подчинить состоящие при Армяно-Григорианских церквах и монастырях училища Министерству народного просвещения на общем основании с другими начальными училищами, находящимися в ведении этого министерства. Однако тогда их содержание осталось на церкви.

(6) Высочайше утвержденные правила о церковно-приходских школах. — ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. 4. № 2318. С. 372−374.

(7) Высочайше утвержденные правила об армяно-григорианских церковных училищах на Кавказе, 16 февраля 1884 года — ПСЗРИ. Собр. 3-е. Т. 4. СПб., 1887. № 2036. С. 62−63.

Дмитрий Семушин