Доцент-убийца Соколов: портрет на фоне элиты нового дикого капитализма

Шокирующее преступление, совершенное доцентом СПбГУ Олегом Соколовым, многое говорит о нравах российской элиты, причем не только академической. Соколов, вхожий во властные круги России и Франции, конечно же, не был простым историком. О его специфических склонностях и неадекватных выходках было известно давно, но — очевидно, благодаря хорошим связям — все это неизменно сходило Соколову с рук. И даже несмотря на чудовищность совершенного им убийства, в Петербурге немедленно нашлись адвокаты, которые ходатайствовали перед судом поместить Соколова под домашний арест — не место, мол, выдающемуся ученому в СИЗО. Едва ли это частный патологический случай: система, которая не умеет заблаговременно самоочищаться от подобных персонажей, наверняка содержит в своих глубинах и другие подобные экземпляры.

Случай доцента Соколова, убившего свою сожительницу и бывшую студентку Анастасию Ещенко, выходит далеко за рамки злостного нарушения академической этики, хотя сейчас в сетевых дискуссиях постоянно раздаются призывы строго карать преподавателей, вступающих в неформальные, так сказать, связи со своими студентами. Такая постановка вопроса, мягко говоря, анахронична: подобные отношения были во все времена, а в современной высшей школе давно не воспринимаются как нечто криминальное, особенно если не сильно афишируются на публике. В знаменитом в свое время романе английского писателя Дэвида Лоджа «Академический обмен» чопорный британский профессор, попадая в американский вуз в разгар сексуальной революции 1960-х годов, приходит в деканат, чтобы задать волнующий его вопрос: скажите, а у вас тут правда можно спать с кем угодно? Правда, отвечают ему, но если у вас не будет публикаций — тогда вам не поздоровится.

У Олега Соколова публикаций было предостаточно — и не слишком скрываемых связей со студентками, надо полагать, тоже. Случай в некотором смысле типичный для высшей школы, но устраивать месячники борьбы с «аморалкой» в вузовских стенах в связи с тем, что совершил Соколов, вряд ли имеет смысл. Как обычно случается в рамках подобной кампанейщины, будут незамедлительно найдены козлы отпущения — малозначимые и, скорее всего, совершенно безобидные фигуры, а те, кто действительно заслуживает как минимум общественного порицания, выйдут сухими из воды. К тому же за Соколовым числится не только убийство одной любовницы и насильственные действия в отношении другой, но и серия других поступков, подпадающих под ряд уголовных статей. Например, известна история, когда студента, задавшего Соколову неудобный вопрос на лекции, вытащили из аудитории и избили. Причем все это были не какие-то вузовские междусобойчики — о скандалах с участием Соколова писали ведущие СМИ. Однако никакой реакции на это со стороны руководства СПбГУ и прочего научного начальства не было, в связи с чем Соколов давно имел репутацию «блатного». Все знали и о том, что человек он, мягко говоря, не бедный.

Академическая репутация Соколова, правда, тоже не была безупречной. На протяжении нескольких последних лет ученые круги внимательно следили за затяжным скандалом с его участием после того, как Соколова, всемирно признанного специалиста по истории Наполеоновских войн, обвинил в плагиате выпускник истфака МГУ Евгений Понасенков, автор книг с вызывающими названиями «Правда о войне 1812 года» и «Первая научная история войны 1812 года». Ирония последнего заголовка заключается в том, что Понасенков не является академическим исследователем и даже не имеет формальной ученой степени, однако это не помешало ему обвинить Соколова в том, что тот позаимствовал из его работ «концептуальный тезис-формулу об ответственности Александра I в развязывании всего конфликта с Наполеоном». Заочное выяснение отношений (Соколов в ответ заявил, что, когда он начинал заниматься наукой, «господин Понасенков еще писал в штанишки») переросло в судебные разбирательства. В марте этого года Савеловский райсуд Москвы обязал Понасенкова выплатить Соколову 170 тысяч рублей компенсации морального ущерба и удалить из интернета порочащую доцента информацию. Однако бойкий публицист подал встречный иск на основании того факта, что Соколов на одной из лекций назвал Понасенкова «негодяем». В конце октября Городской суд Санкт-Петербурга удовлетворил иск Понасенкова, который теперь щедро раздает комментарии СМИ в духе «я же вас предупреждал».

Если же вернуться к, так сказать, моральному облику Олега Соколова, то надо отметить, что искать управу начальства на ученого с выраженной клинической картиной вовсе не требовалось. Удалить все более неадекватного Соколова из стен уважаемого вуза можно было при помощи рутинной академической процедуры — попросту не избрав его на должность (подобных примеров, когда ученые избавляются от «невменяемых» коллег, достаточно), тем более, что 63-летний историк занимал в академической иерархии не самое высокое место, будучи всего лишь доцентом, даже не профессором или академиком. Но даже для такого минимального уровня реализации академических свобод в СПбГУ места не обнаружилось, а вышестоящие коллеги выгораживали Соколова чуть ли не до того момента, пока он не был доставлен в суд (о его исключении из университета стало известно лишь вчера). «Соколов — прекрасный преподаватель, хороший ученый, историк. Студенты любили его. Он кавалер ордена Почетного легиона — высшей награды Франции. Соколов — человек заслуженный», — заявил декан истфака СПбГУ Абдулла Даудов вскоре после того, как доцента задержали с поличным. Как будто и не было предыдущих скандальных историй с издевательствами над студентами, о которых в вузе, конечно же, не могли не знать.

Теперь же неудобные вопросы к руководству СПбГУ неизбежны, и политизация сюжета с доцентом-убийцей началась незамедлительно. Петиция на портале Change.org с требованием отстранить и привлечь к ответственности руководство университета на данный момент собрала более 50 тысяч подписей, среди которых — немало известных в городе лиц. Один из них — оппозиционный депутат Законодательного собрания Петербурга Максим Резник уже рассказал, что в 2018 году обращался к вице-премьеру правительства РФ Татьяне Голиковой с информацией о «ненадлежащем поведении» Соколова на той самой лекции, где произошел инцидент с избиением студента, однако в ответ получил отписку. Проверка Минобрнауки РФ кончилась тем, что Соколова якобы привлекли к дисциплинарной ответственности. Не исключено, что мы увидим и новые попытки «отмазать» Соколова — адвокаты доцента уже требуют переквалификации статьи об убийстве на более мягкую (убийство в состоянии аффекта), предсказуемо апеллируя к его высокому статусу. Предостаточно будет и неизменно сопровождающего подобные истории хайпа: небезызвестный питерский журналист Александр Невзоров продал в интернете книгу Соколова с дарственной надписью за 20 тысяч рублей.

Именно «заслуженность» Соколова, по всей видимости, и была главной причиной его неприкосновенности. К тому же научная биография Соколова дает хорошую пищу для размышлений о преемственности между советской номенклатурой и постсоветской элитой: российское движение военно-исторической реконструкции, одним из основателей был Соколов, зародилось еще в брежневские годы, а его первый съезд в 1989 году состоялся под эгидой ЦК ВЛКСМ. В дальнейшем реконструкторство пришлось ко двору и новым властям, решавшим задачу восстановления «связи времен» в духе изобретения традиций — примерно в том же смысловом поле находятся и пресловутые «балы, красавицы, лакеи, юнкера» и «хруст французской булки».

Связи Соколова с российским истеблишментом хорошо известны. В последние годы «входной билет» в круги элиты ему обеспечивало активное участие в деятельности Российского военно-исторического общества (РВИО), которое возглавляет министр культуры РФ Владимир Мединский, а научным советом этой организации руководит бывший председатель Центризбиркома Владимир Чуров. Сразу же после того, как Олег Соколов был задержан по подозрению в убийстве Анастасии Ещенко, его фамилия исчезла из списка членов научного совета на официальном сайте РВИО, однако поиск по этому ресурсу выдает ряд страниц с упоминанием доцента. В частности, в отчете об участии РВИО в книжном фестивале «Красная площадь» в 2017 году фамилия Соколова названа следующей после Мединского.

Прочные связи были у Соколова и с западными элитными кругами. Кавалером ордена Почетного легиона он стал еще в 2003 году, несколько раз приглашался преподавать в Сорбонну, а также входил в состав научного совета Института социологических, экономических и политических наук (ISSEP) в Лионе, генеральным директором которого является бывший депутат Национального собрания Франции Марион Марешаль — внучка Жан-Мари Ле Пена и племянница Марин Ле Пен. В марте этого года Соколов участвовал в организации ее визита в СПбГУ, а в 2015 году, по некоторым сведениям, имел отношение к поездке французских депутатов во главе с Марин Ле Пен в Крым. Возглавляемый Марешаль институт незамедлительно заявил, что лишает Соколова членства в своем научном совете, но это, конечно же, не снизит интерес западных СМИ к фигуре доцента-убийцы, имевшего давние отношения с французскими ультраправыми.

Репутационный ущерб нанесен не только научным и общественным организациям, в которых работал доцент-убийца, но и Петербургу как «культурной столице» России. Сравнение истории с убийством Анастасии Ещенко с романом Достоевского «Преступление и наказание» совершенно обоснованно не только в силу схожих обстоятельств, практически одной и той же локации (от дома на Мойке, где жили Соколов и Ещенко, до известного всем питерцам дома старухи-процентщицы — несколько минут ходьбы) и увлечения убийц одним и тем же персонажем — Наполеоном Бонапартом. Весьма схожа и та социальная ситуация, которая служит фоном для преступлений Родиона Раскольникова и Олега Соколова.

Если вынести за скобки религиозно-философскую составляющую романа Достоевского, то его можно рассматривать как некое натуралистическое описание стремительной капиталистической урбанизации второй половины 19 века — в духе самых известных романов Эмиля Золя «Западня» и «Нана», действие которых происходит в Париже того же периода. Нынешняя волна урбанизации, которую переживает Россия, мало чем отличается от картины 150-летней давности — в крупных российских городах присутствуют те же кричащие социальные контрасты, те же соблазны быстрых шальных денег и те же общественные пороки, которые в итоге приводят к жутким преступлениям (можно вспомнить еще и московскую историю начала 2013 года, когда неудачливый московский ресторатор Алексей Кабанов убил и расчленил свою жену). С этой точки зрения, вполне типична биография Анастасии Ещенко — дочери подполковника МВД из станицы Нововеличковской в Краснодарском крае, отправившейся учиться на историка в «культурную столицу».

Для тех, кто по привычке продолжает называть Петербург этим избитым словосочетанием, история с доцентом Соколовым, вероятно, стала настоящим культурным шоком, однако, исходя из реалий российской «урбанины», ничего удивительного в ней нет — как и в таких нашумевших трагических сюжетах, как убийства десантника Никиты Белянкина в подмосковном районе-гетто Путилково или восьмилетней Елизаветы Киселевой в Саратове, ходившей в школу через полузаброшенный район с гаражами. Дикий российский капитализм рождает подобающие ему криминальные сюжеты, которые неизбежно складываются в общую картину безостановочной социальной деградации.

Николай Проценко