Транснациональный терроризм в Афганистане и фактор демографии

С 24 по 28 июня 2019 года в Центральном военном округе (ЦВО) проводятся внеплановые военные учения, в которых частично задействованы также войска Южного и Восточного военных округов, отдельные соединения ВДВ, Дальней и Военно-транспортной авиации. По заявлению министра обороны России, учения должны проверить способность российских войск обеспечить безопасность в Средней Азии от угроз «террористического характера». Одновременно в столице Киргизии прошел третий Бишкекский антитеррористический форум стран — участниц ЕАЭС по теме «Формирование эффективной архитектуры безопасности на Евразийском пространстве: коллективный ответ терроризму и экстремизму».

Очевидно, что все эти мероприятия связаны с ростом угроз, исходящих из Афганистана в связи с планируемым выходом из этой страны военного контингента США и их союзников. Напомним, что Афганистан имеет протяженные границы на севере: с Таджикистаном — 1357 км, Туркменистаном — 804 км и Узбекистаном — 144 км. В историческом плане регион Средней Азии вместе с современным Афганистаном составлял часто единое целое, поэтому современное разделение региона государственными границами оспаривается в местном исламском менталитете.

Другой интересный феномен. В постсоветской России весьма модными с распространением концепции евразийства стали рассуждения на тему геополитики с ее классическими темами от Маккиндера с рассуждениями о противостоянии «Моря» и «Суши», о географической оси истории, о Хартленде, о центре Хартленда на территории современной России и т. д. Последнее обстоятельство является у отечественных геополитиков вроде Александра Дугина предметом своего рода гордости и геополитического оптимизма. Однако, если обратиться к конкретике, то следует заметить, что этим самым «геополитическим Хартлендом» последние полвека явно выступает Афганистан, который уверенно перемалывает в пыль времени направленные на него внешние военные и гражданские ресурсы мировых держав первого уровня. Ситуация в своем роде беспрецедентна в историческом плане — с 1 июля 1973 года, когда в Афганистане был свергнут король Мохаммед Захир Шах, и по сей день страна пребывает в ситуации постоянного конфликта разного уровня. При этом конфликтный потенциал Афганистана нисколько не уменьшается, а, похоже, даже и растет.

После 18 лет американской оккупации Афганистана американские эксперты наконец-то признали, что абсолютно не понимают, что делать в этой стране, кроме как перемалывать свои ресурсы и дальше. Они видят, что проблема в Афганистане не только в талибах и не столько в них. Идеология, религия, лидерство и политика — все это важные, но лишь дополнительные причины. Главная же проблема имеет комплексный характер и заключается в слабости афганского центрального правительства, в разделении общества, в разногласиях внутри самого афганского населения в отношениb направлений модернизации, в базовых структурных проблемах Афганистана в области управления, экономики и демографии. Последний аспект особо феноменален, поскольку, несмотря на хроническую полувековую войну — «гражданскую» или с внешним вмешательством, — население Афганистана после 1980 года к 2019 году более чем удвоилось — с 15 млн до 35,78 млн человек. Ограниченные войны совсем не мешают в Афганистане демографическому росту. С 1950 по 2019 год население Афганистана выросло в 4,4 раза. С 2011 по 2019 год оно увеличилось на 20%. Ожидают, что с 2019 по 2050 год прирост составит еще 78%. Как будет выглядеть Афганистан в середине этого века с населением в 62 млн человек?

При нынешнем населении (по состоянию на 2018 год) около 35 млн человек возрастная группа населения от 0 до 14 лет составляет 14,296 млн человек (муж. 7,263 млн; жен. 7,033 млн). Это молодежная возрастная группа составляет 40,92% всего населения страны! А возрастная группа от 15 до 24 лет — это 21,85% населения страны (муж. 3,883 млн; жен. 3,749 млн). Средний (медианный) возраст населения Афганистана в 2018 году составил 19 лет. Половина населения Афганистана — это люди младше этого возраста, а половина — старше. В 2018 году население Афганистана росло со скоростью 2,37% в год. В среднем на тысячу населения рождалось 37,5 младенца. Фертильный коэффициент на одну женщину в Афганистане составил 5,02 рождений младенцев.

Афганистан демонстрирует самый большой «всплеск молодежи» в Азии.

Далее по годам фактическое и прогнозируемое мужское население Афганистана в возрасте от 0 до 24 лет:

2000 год — 7,538 млн;

2010-й — 9,655 млн;

2019-й — 11,335 млн;

2030-й — 13,409 млн;

2040-й — 14,966 млн;

2050-й — 15,894 млн.

Подобный демографический показатель по молодежи, согласно социологической «теории преобладания молодежи» (Гастон Бутуа, Джек A. Голдстоун, Гэри Фуллер, Гуннар Хейнсон, Самюэль Хантингтон) ведет к большому риску войны при условии нехватки постоянной мирной работы. Множество «обозленных молодых мужчин» оказываются в ситуации, когда их юношеский гнев выливается в то или иное насилие.

Согласно немецкому социологу Гуннару Хейнсону, сочетание стрессовых демографических факторов у молодежи ведет к насильственным преступлениям, эмиграции («ненасильственной колонизации»), бунту, гражданской войне и (или) революции, геноциду, завоеванию (насильственной колонизации, зачастую сопровождаемой геноцидом за пределами родной страны). Религия и идеология в этом случае являются вторичными факторами и используются только для того, чтобы придать насилию легитимный характер. Сами по себе они не могут служить источником насилия, если в обществе не существует преобладания молодежи.

Низкие жизненные и культурные показатели в Афганистане имеют свои особенности, придавая демографическому пику афганский колорит. Так, городское население в Афганистане в 2018 году составило 25,5% от всего населения при ежегодном увеличении на 3,37% в период 2015—2020 годов. Самый большой город страны — это ее столица Кабул с населением более 4 млн человек. В 2010 году 27,6% городского населения Афганистана жили за национальной чертой бедности. В 2005 году почти 89% городского населения жили в трущобах. Эксперты Всемирного банка пришли к выводу, что с 2008 года бедность в Афганистане снова начала расти. Общий ее индекс по стране составляет 55% населения, живущего за национальной чертой бедности.

Внешне Афганистан переживает быстрый городской переход. Городское население Афганистана росло почти на 4,5% в год в период с 2000 по 2010 год. Однако рост городского населения в Афганистане обусловлен его собственным демографическим ростом, а не приростом за счет перетока из сельского населения. В афганской деревне наблюдается классическая ситуация аграрного перенаселения. По состоянию на 2013−2014 годы примерно 877 тысяч молодых людей были безработными. Четверо из пяти этих безработных молодых людей жили в сельской местности.

С 2000 года урбанизация в Афганистане в экономической сфере создавала рост сферы услуг, а не производства, как это было при модернизации на Западе.

Демографическая ситуация в Афганистане создает огромные проблемы для государственных финансов и рынка труда. Для решения демографических проблем Афганистана необходимо ежегодно создавать на рынке труда примерно 400 тыс. рабочих мест для размещения новых работников. Это невозможно. Реальная же ситуация такова, что почти каждый четвертый участник на рынке труда в Афганистане, или 1,9 миллиона человек, либо работает менее восьми часов в неделю, либо не имеет работы и активно ее ищет. Лишь немногие афганцы имеют доступ к производительной или оплачиваемой работе. Официально четверть рабочей силы являются безработными. Но и около 80% занятых имеют нестабильную трудовую занятость на индивидуальной основе или по найму на основе поденного или неоплачиваемого труда. Почти три четверти населения моложе 30 лет, — а это приблизительно 8 млн человек, — выходит на рынок труда с низким образованием и ограниченными возможностями трудоустройства. Безработица особенно серьезное явление среди молодежи (27,9%) и женщин (36,8%). В целом по стране почти половина безработных — это люди моложе 25 лет (45,6%). Среди городской безработной молодежи 54% имеют среднее образование или выше, в сельской местности наоборот — 54% безработной мужской молодежи не имеют формального образования, а 37,1% неграмотны. На 2015 год с учетом возрастов от 15 лет и старше грамотность среди населения Афганистана составляла 38,2%. Мужского населения — 52%, женского — 24,2%.

Почти 19 млн афганцев в 2012 году жили без электричества. Электрификация городов в этом году составила 83%. Деревень — всего 32%. В 2017 году примерно 70% жителей Афганистана пользовались мобильными телефонами. Но на июль 2016 года в Афганистане было всего 3,531 млн интернет-пользователей. Т. е. всего интернетом в Афганистане было охвачено 10,6% населения.

Частной проблемой народонаселения Афганистана стали беженцы. Их вынужденное перемещение в городские районы с более высокими затратами и небольшим количеством рабочих мест усугубляют общие проблемы. Согласно оценкам верховного комиссара ООН по делам беженцев, по состоянию на середину 2014 года 683 тыс. афганцев были вынуждены покинуть свои дома в результате военного конфликта в Афганистане. После 2015 года в Афганистан из Пакистана и Ирана вернулись более 2 млн беженцев. Это создало известное давление.

Трудные проблемы модернизации Афганистана связаны как раз с его срединным «хартлендным» состоянием. Афганистан крайне беден и не имеет выхода к морю. А волны иностранного вмешательства создали за последние полвека хроническую зависимость от иностранной помощи. Например, вывод к 2015 году 100 тыс. контингента иностранных войск создал в Афганистане спад в экономике. Оказалось, что значительная часть сферы услуг в Афганистане работала на иностранные оккупационные войска. Поэтому реальный рост ВВП в Афганистане в 2015 году составил 1%, в 2016 — 2,2%, в 2017 году — 2,7%. Но при этом промышленный рост в 2016 году получил отрицательную величину — минус 1,9%.

Государственные финансы. Доходы бюджета Афганистана в 2017 году составили $ 2,276 млрд, а расходы — $ 5,328 млрд. Дефицитность бюджета относительно ВВП страны — 15,1%. При этом налоги среди доходов бюджета составили всего 11,2%.

Баланс во внешней торговле выглядит вообще катастрофически. В 2017 году экспорт Афганистана (включая наркотики) составил $ 784 млн, но импорт — $ 7,616 млрд. Отрицательное сальдо более чем в десять раз (!). Но при этом публичный долг Афганистана в 2017 году составил всего 7% от ВВП. А весь внешний долг Афганистана — $ 2,84 млрд. При этом в 2017 году военные расходы Афганистана — в воюющей стране — составили всего 0,92% от ВВП.

Парадоксы с дефицитным бюджетом, внешней торговли с колоссальным отрицательным сальдо, низкие военные расходы — все это связано с иностранной помощью — главным образом из США. Из американской помощи полностью финансируются силы безопасности Афганистана.

Американская «помощь» создала повышенные стандарты, не отвечающие собственным экономическим возможностям страны. Если завтра президент Дональд Трамп спросит в своем стиле, сколько еще мы будем бросать деньги американских налогоплательщиков в это бездонное афганское болото, а потом с одного дня на другой остановит программы военной помощи и помощи на «восстановление Афганистана», то сколько тогда продержатся в Кабуле раскормленные до безобразия афганские генералы? И без того слабое афганское государство рухнет в пучину деструкции. Не будем забывать, что потенциальная «исламская революция» и «джихад» в Афганистане имеют по крайней мере миллион малограмотных или вообще безграмотных молодых бойцов, которых нужно лишь должным образом организовать и идейно мотивировать. А потенциальные организаторы в Афганистане уже присутствуют.

На днях в EADaily было опубликовано мнение эксперта по антитеррору Владимира Березовца о том, что в Афганистане формируется новая база запрещенного в РФ ИГИЛ* и «со стороны Афганистана сегодня исходит реальная угроза для России и стран Центральной Азии». Здесь следует заметить, что террористическая угроза из Афганистана исходит в отношении всех его соседей, а не только государств Средней Азии: Таджикистана, Туркмении, Узбекистана, Ирана, Пакистана, Индии. Американская военная операция в Афганистане в начале, в 2001 году, была направлена против трансграничной террористической организации, обосновавшейся в Афганистане, — «Аль-Каиды» (запрещена в РФ), опиравшейся на властный ресурс движения «Талибан»* (запрещено в РФ). Но спустя 18 лет после американского вторжения фактор трансграничности в афганском терроризме только усилился. По-прежнему главным противником американцев в Афганистане выступает движение «Талибан»*. Все остальные трансграничные террористические организации второго плана либо в той или иной мере взаимодействуют с «Талибаном»*, либо враждуют с ним, как, например, тот же ИГИЛ*-К.

Фактор трансграничности в афганском терроризме действует разнонаправленно. Т. е. трансграничные организации, действующие в Афганистане, можно классифицировать, разделив их на две части. Одна часть — это террористические организации, имеющие основную базу в Афганистане и осуществляющие трансграничную деятельность в окрестное пространство с опорой на афганские ресурсы. Другая часть — это террористические организации, имеющие свои центры за пределами Афганистана и проецирующие свою трансграничную деятельность на Афганистан или на смежные страны посредством афганской территории и с использованием афганских ресурсов. В результате получаются самые причудливые схемы трансграничного терроризма в регионе. Например, американское вторжение в 2001 году свергло в Афганистане власть «Талибана»*. Потерпевшие поражение афганские талибы вынуждены были укрыться в соседнем Пакистане — главным образом на территории племен федерального управления (FATA). В составе FATA наиболее известны округа Северного и Южного Вазиристана. «Талибан»* продолжил войну с американцами в Афганистане с опорой на FATA. В FATA талибы оттеснили традиционных племенных вождей и c 2004 года захватили фактическую власть в одном регионе Пакистана. В Вазиристане был создан местный филиал «Талибана»* — «Техрик-е Талибан* Пакистан». После нескольких военных операций правительство Пакистана так и не смогло вернуть контроль над большей частью FATA. В итоге на части Афганистана и Пакистана возникла трансграничная территория под властью талибов.

В результате у трансграничных террористических организаций, действующих в Афганистане, существует несколько исламских проектов в отношении FATA и шире — всего Пакистана. Более широкие планы предлагают вообще установление единого исламского контроля над всем Индийским субконтинентом, т. е. прямо угрожают Индии. Угроза от действующих с опорой на Афганистан трансграничных террористических организаций Индии может носить и более ограниченный характер — вроде отторжения от нее штатов Джамму и Кашмир, присоединения их к территории Пакистана или основания на их основе «Исламского государства»* с расширением его на весь Пакистан.

Потенциально через Среднюю Азию афганский трансграничный терроризм может угрожать не только России, но и Китаю по части мусульман провинции Синьцзян.

Другая трансграничная угроза касается отношений шиитов и суннитов. В населении Афганистана сунниты являются большинством — 84,7−89,7%. Шиитов в Афганистане — 10−15%. С опорой на этих шиитов в Афганистане сейчас действует иранская спецслужба «Кудс» Корпуса стражей Исламской революции (КСИР), внесенной США в апреле этого года в список «террористических организаций». Сейчас «Кудс» тайно оказывает поддержку афганским талибам, но это только потому, что те воюют в Афганистане против американцев. Но в случае победы исламистов в Афганистане отношения могут кардинально поменяться. Программы отдельных трансграничных террористических организаций, действующих в Афганистане, имеют антишиитскую повестку. Почему бы не представить, что победившие экстремисты в Афганистане приступят в какой-то момент к истреблению или изгнанию шиитов из Афганистана? Это приведет к конфликту с Ираном и взаимным обменам ударами. В настоящее время трансграничная террористическая организация с центром в Пакистане «Джаиш уль-Адль» уже совершает с территории Афганистана атаки на шиитов в Иране с убийством иранских пограничников и бойцов КСИР.

Подведем итог. Афганский трансграничный терроризм в настоящее время представляет из себя причудливый калейдоскоп внутренних и внешних угроз безопасности. Но самое главное — «исламская революция» и «исламский джихад»* в Афганистане имеют потенциал по крайней мере в миллион молодых бойцов. Любые благие намерения американцев в отношении мира — вроде «уйти» или не «топить деньги в афганском болоте» — спустит с цепи и то, и другое, и третье, сделав потенциальные угрозы реальными для всех окружающих Афганистан стран.

Приложение

По определению Госдепартамента США, к «террористическим группам» (о «Талибане»*, с которым ведут переговоры, умалчивается), имеющим внутреннюю базу в Афганистане, относятся следующие организации.

1. «Аль-Каида»* (AQ): панисламизм и ваххабитская идеология.

2. Союз исламского джихада (IJU). Цель: свергнуть правительство Узбекистана. Имеет влияние в северных и восточных провинциях Афганистана — Пактика, Пактия и Нангархар.

3. Исламское движение Узбекистана (IMU). Цель: ликвидировать государства в Средней Азии и создать на их территории Исламское государство с центром в Ферганской долине. Действует в основном на севере Афганистана в районе афгано-пакистанской границы с сильным присутствием в провинции Бадахшан, где имеет тренировочные лагеря. Одна из частей IMU поддерживает ИГИЛ*-К. Другая сотрудничает с талибами.

4. «Исламское государство Ирака, Аш-Шама и Хорасана» (ИГИЛ*-K). Цель: установить Исламский халифат на территориях Афганистана, Пакистана и частей Средней Азии, противостоять шиитам. Имеет опору в провинции Нангархар возле афгано-пакистанской границы, действует в провинциях Кунар, Лагман, Джаузджан.

5. «Техрик-е Талибан* Пакистан» (TTP). Цель: удалить правительственные войска с федерально управляемых племенных территорий, свергнуть правительство Пакистана и установить шариат по всей стране. Имеет опору в провинциях Кунар и Пактиа, в районе вдоль афгано-пакистанской границы.

Террористические группы в Афганистане с зарубежным главным базированием.

6. «Аль-Каида* Индийского субконтинента» (AQIS). Цель: установить Исламский халифат на территории Индийского субконтинента, объединить под властью мусульман территории Индии, Шри-Ланки, Пакистана и Бангладеш. Имеет присутствие в восточных и южных провинциях Афганистана.

7. «Сеть Хаккани» (HQN). Цель: установить в Афганистане власть талибов, создать Исламский халифат на основе салафитской идеологии, присоединить к халифату федерально управляемые племенные территории Пакистана. Действует в провинциях Кабул, Пактия и Хост.

8. «Харкат-уль-Джихад-аль-Исламия» (HUJI). Ведет атаки против Индии. Цель: ввести шариат в Афганистане. Действует на всей территории Афганистана. Имеет базы в Пакистане и Бангладеш.

9. «Харакат уль-Муджахидин» (HUM). Имеет сеть в Афганистане. Цель: присоединение Кашмира к Пакистану, создание исламского государства в Кашмире. Имеет тренировочные лагеря в восточном Афганистане.

10. Силы «Кудс» иранского Корпуса стражей Исламской революции: опираются на афганских шиитов, поддерживают антиправительственные силы в Афганистане, выступающие за изгнание американцев.

11. «Джаиш-е-Мухаммад» (JEM). Поддерживает «Талибан»* в Афганистане. Цель: присоединение Джамму и Кашмира к Пакистану. Действует в восточных провинциях Афганистана.

12 «Джаиш уль-Адль»: салафитская организация с опорой в Пакистане на провинции Систан и Белуджистан. Сепаратистская организация белуджей. Из Афганистана совершает атаки на шиитов в Иране.

13. «Лашкар-е-Джангви» (LJ). Цель: создание исламского государства в Пакистане. Действует в восточных провинциях Афганистана, имеет тренировочные лагеря у афгано-пакистанской границы, имеет влияние на федерально управляемых племенных территориях (FATA) Пакистана.

14. «Лашкаре-Тайба» (LT). Цель: захватить индийский штат Джамму и Кашмир, поднять восстание мусульман в Индии. Поддерживает возвращение «Талибана»* к власти в Афганистане, имеет тренировочные лагеря, нацеленные на пуштунскую молодежь.

Дмитрий Семушин

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ