Украина и «михомайдан»: теория небольшого взрыва

Итак, заранее похороненный отечественными политологами «михомайдан» жив и постепенно радикализуется по классическому сценарию. Попытка захвата Октябрьского дворца в этом отношении вполне симптоматична. В российском «украинском дискурсе», к сожалению, слишком часто процветает игнорирование очевидных фактов. Попробуем вернуться к ним и рассмотреть ситуацию по возможности системно.

Намерен ли Вашингтон сохранять контроль над Украиной? Безусловно, да: надежды на то, что «Украину списали», «истощённый» и «уставший» от неё Белый дом добровольно сдаст крупнейшую по населению и экономическому потенциалу страну постсоветского пространства — это либо, мягко говоря, маниловщина, либо оплачиваемая тем же Белым домом геббельсовщина. В целом, неудивительно, что генераторами и распространителями штампов в духе «США спят и видят, как вручить Москве Украину и задача в том, чтобы этого не допустить» оказываются специфические ресурсы в стиле пресловутых «Перемог» с их слегка завуалированной бандеровщиной и зоологической ненавистью к украинским русским.

Штаты получили контроль над Киевом практически бесплатно ($ 5 млрд на продвижение демократии" - это лишь двести-триста миллионов в год). Непосредственные расходы на поддержку киевского режима традиционно составляли лишь порядка $ 1 млрд; военная помощь сводится в основном к поставкам техники, от которой сама американская армия намерена избавляться; потери от санкционной кампании невелики в абсолютных масштабах и ничтожны в масштабах американской экономики.

Между тем, поддержка ЛДНР обходится Москве не менее чем в $ 3 млрд в год, и эта ситуация сохранится в случае замораживания конфликта — «разрезанный» линией фронта единый хозяйственный комплекс под прицелом орудий никогда не будет инвестиционно привлекателен; потери от санкций (прежде всего, отсутствие доступа к «дешёвым» деньгам) весьма ощутимы.

При этом проамериканский режим на Украине блокирует возможность полноценной пересборки постстсовесткого «паззла» под эгидой Кремля; тактически — позволяет создать линию напряжённости в отношениях ЕС-Россия; в перспективе — это плацдарм в полутысяче километров от Москвы, при этом, в отличие от «полуокружённой» Прибалтики — полноценный. США удалось «оккупировать» важную часть буферной зоны РФ и ожидать, что они её не используют, мягко говоря, странно.

Иными словами, перед нами пример внушительного стратегического выигрыша с практически отсутствующими издержками. Отказ от него абсолютно иррационален.

Заинтересован ли Вашингтон в существовании стабильного и относительно успешного русофобского режима на Украине? Да, разумеется. Теория о том, что цель Штатов — создание рядом с юго-западными границами РФ зоны хаоса, неадекватна. Коллапс Украины, безусловно, создаст проблемы с транзитом и потоками беженцев. Однако значение первого уже сильно снизилось, а в близком будущем в значительной степени сойдёт на нет. Вторые создадут локальные проблемы, но в среднесрочной перспективе пойдут на пользу российской экономике, позволив компенсировать демографическое «эхо девяностых» — резкое снижение численности трудоспособного населения, неизбежное в ближайшей перспективе.

При этом, во-первых, сценарий раздела или дезинтеграции Украины автоматически означает расширение зоны российского контроля. Во-вторых, это означает окончательное превращение Киева в весьма наглядный пример издержек прозападной ориентации для всего постсоветского пространства, который уже сейчас работает достаточно эффективно. Практически это повторение ближневосточного сценария, где грандиозные успехи США в деле «демократического переустройства» региона привели к немыслимой пятнадцать лет назад конфигурации и резкому усилению влияния Тегерана и Москвы. Сценарий хаоса будет безусловно использован — но лишь в случае, если переориентация Украины на восток станет неизбежной. Однако пока никакой необходимости в реализации стратегии «выжженной земли» у Вашингтона нет.

Иными словами, США заинтересованы в увековечивании последствий майдана, но не в увековечивании режима Порошенко. Хуже того, последнее противоречит основной цели. Какие бы планы на собственное будущее не были лично у нынешнего президента, он изначально рассматривался как временная или компромиссная/паллиативная фигура.

Сначала о первом. Реформы по рецептам МВФ никогда и никому не добавляли популярности. При этом экономический кризис был изначально запрограммирован и структурой украинской экономики и неизбежным разрывом связей с Россией. Последнее было не только неизбежным следствием подписания соглашения об ассоциации с ЕС, но и стратегической целью Вашингтона (так, лоббистом практически всех изоляционистских инициатив был Арсений Яценюк, наиболее добросовестная марионетка американцев). Нельзя построить полноценную «антироссию», не разрушив единое экономическое и культурное пространство с РФ.

Так или иначе, схема любого революционного или псевдореволюционного кризиса вполне стандартна и воспроизводится с точностью часового механизма. Через три-четыре года наступает «усталость», через восемь-десять лет разочарование становится массовым, и мы наблюдаем «реставрацию» в той или иной форме — так, в Восточной Европе на смену адептам шоковой терапии вполне массово пришли социалисты.

При этом бурное процветание в период возможного второго срока Порошенко украинской экономике явно не грозит. Активно рекламируемый рост ВВП в действительности носит типично украинский характер: промышленное производство продолжает снижаться, «подъём» ВВП генерируют строительство и торговля на фоне увеличения импорта, в который раз смещающего торговый баланс в область отрицательных значений. Иными словами, речь снова о немотивированном росте потребления. Что едва ли не хуже, впереди у Украины пик выплат по внешним долгам, при этом специфическая репутация нынешней украинской администрации не слишком способствует их рефинансированию.

Иными словами, Порошенко, несмотря на все усилия пропагандистской машины, рискует подойти к концу второго срока с рейтингом, живо напоминающим рейтинг Ющенко в финале его президентской карьеры. Это, в свою очередь, создаёт риски неконтролируемого взрыва или/и слишком значительного «отката».

При этом Порошенко действительно «паллиативен», а значит, не та «ценность», за которую будут всеми силами держаться западные спонсоры. В отличие от украинских избирателей, Госдепартамент обладает не только краткосрочной памятью (как бы он иной раз не пытался всех убедить в обратном), и в 2014-м там прекрасно знали, что представляет из себя новоявленный спаситель украинского отечества. Доклады посольства середины «нулевых» констатируют, что Порошенко лидирует в списке наиболее коррумпированных политиков, однако проявляет склонность к сотрудничеству. При этом второе, очевидно, органично вытекало из первого — коррумпированный крупный бизнесмен в гипертрофированно оффшорной экономике представляет собой крайне удобный объект для «воздействия».

Это было несомненное достоинство; при этом Порошенко являлся «своим» для традиционной элиты, а сам факт его существования в президентском кресле выглядел как гарантия того, что массированных репрессий на основании сотрудничества с предыдущей властью и участия в коррупционных схемах не будет. Иными словами, перед нами необходимый компромисс, позволивший стабилизировать режим на раннем этапе. Смысла нести связанные с ним издержки уже в целом нет.

Иными словами, выгоды от переизбрания Порошенко на второй срок для Запада, мягко говоря, неочевидны, зато проблемы — вполне. При этом, если протестное движение нельзя предотвратить, его нужно возглавить, канализировав недовольство в направлении смены одной прозападной декорации на другую. Впрочем, с учётом ситуации в экономике, речь идёт скорее об очередном кандидате в «зрадники».

Наряду с этим существует и вторая линия противостояния. Демократия, как известно, власть демократов, а её главной проблемой является наличие избирателей. Последние склонны периодически голосовать за не вполне демократов. Препятствием на этом скользком пути является пресловутое «глубинное государство», однако неформализованный саботаж не всегда эффективен. Как следствие, например, в США, существует «набор» формальных ограничителей в виде системы из десятков «независимых ведомств». Их руководство назначается президентом «по совету и с согласия» парламента, однако, во-первых, оно, как правило, коллегиально и единовременно возможно назначение только части управленцев, во-вторых, срок их полномочий превышает президентский, а отстранение от должности затруднено.

Подобные структуры в принципе неудобны для исполнительной вертикали. При этом Штаты продавливают на Украине ни что иное, как альтернативную «линейку» силовиков. Речь о системе из национального антикоррупционного бюро (НАБУ), специальной антикоррупционной прокуратуры (САП) и специализированного антикоррупционного суда.

Нетрудно заметить, что потенциально это практически ультимативное орудие контроля над местной элитой. Украинская коррупция не только всеобъемлюща и всепроникающа — она крайне прямолинейна и примитивна, и минимально работающий (естественно, по звонку из американского посольства) антикоррупционный механизм позволит отправить за решётку практически любого представителя местного истеблишмента. Стратегически это институциональный инструмент контроля, позволяющий прочно удерживать Киев от любых движений в сторону от антироссийского мейнстрима. Тактически — это дамоклов меч над головой лично Порошенко и его «команды».

При этом Вашингтон и сейчас обладает внушительным набором возможностей для вразумления непокорных — свидетелями этого являются, например, лишившийся «Привата» и днепропетровского «княжества» Коломойский и его коллега по олигархической скамейке Дмитрий Фирташ. При этом претензии американцев ко второму сводятся к даче взятки… индийским властям (США официально разрешили себе экстерриториальную подсудность в крайне широких пределах). Украинская элита предельно «оффшорна», как правило, в очень значительной степени зависит от западных рынков (именно это предопределило выбор в пользу «европейского шляха»), при этом «крупный» украинский бизнес, за единственным исключением домайданной империи Ахметова, очень невелик по мировым меркам и уязвим. Иными словами, туземные царьки обоснованно испытывают почтительный трепет перед большим белым господином.

Таков внешний контур конфликта. При этом он накладывается на раскол внутри элиты и весьма предсказуемое низовое недовольство.

Начнём с того, что все «несистемные» акции радикалов, позволяющие отечественным «аналитикам» рассуждать о коллапсе Украины как государства, в действительности проводятся при попустительстве МВД. Так, блокада Донбасса в исполнении Семенченко была фактическим продавливанием варианта «взаимодействия» с ЛДНР, лоббируемого шефом МВД Арсеном Аваковым. Ровно к этой же категории относятся героический прорыв Саакашвили через границу и безнаказанность участников «михомайдана». Там, где интересы Порошенко и «оппозиции» совпадают, прежде всего, в отношении подавления «антимайдановцев» — украинские силовики, работающие в тесном контакте с не встроенными непосредственно в силовые структуры нацистами, более чем эффективны.

При этом нетрудно заметить, что Аваков в духе традиционного сценария активно провоцировал власти на силовой ответ «михомайдану»: трудно расценить иначе снятие оцепления с митинга, вылившееся в «охоту» протестующих на депутатов Рады.

За министром внутренних дел, в свою очередь, стоит олигархическая фронда. Следует учитывать, что эффектный конфликт Порошенко и Коломойского — это только вершина айсберга. Так, в ситуации с попытками продажи украинского «Сбербанка» старшему деловому партнёру Авакова «президентская рать» практически сорвала сделку. С точки зрения украинской олигархической элиты, Порошенко выглядит как «нарушитель конвенции», фактически аналог Януковича и Ахметова в одном лице.

Сложившаяся ситуация была неизбежна. Вопреки традиционной либеральной мантре, сменяемость власти в развивающихся странах зачастую не только не мешает коррупции и административным переделам собственности — она их консервирует и стимулирует. Каждая пришедшая к власти группировка исходит из того, что «сменщики» начнут перераспределение собственности в свою пользу. В итоге единственный путь, не ведущий к самоуничтожению — «перераспределить» столько, чтобы не успели отобрать всё. В «эпохи перемен» энтузиазм в этой области доходит до последней крайности, описываемой древней украинской формулой «нацарювать та втичь».

Эта схема, кроме всего прочего, является одной из причин, по которой Порошенко не готов уйти, несмотря на очевидное недовольство западных «партнёров» — в нынешней ситуации он слишком рискует оказаться на месте тщательно обираемого Ахметова, при этом победа «фронды» чревата для него не только потерей активов, но и уголовным преследованием.

При этом, на стороне Порошенко сразу несколько факторов. Во-первых, Запад очевидно не пойдёт на сценарий силового переворота, при этом часть оппозиции им плотно контролируется. Во-вторых, экономика Украины уже далека от грани катастрофы, на которой она стояла в начале 2015-го. Более или менее стабилизировав финансовое положение режима, Запад практически обеспечил ему относительную «автономию». В-третьих, позиции олигархии ослаблены как самим спадом экономики, так и вполне сознательными усилиями Порошенко и его американских кураторов. В-четвёртых, вступивший в противоречие с рекомендациями МВФ популизм всё же дал плоды — статистика демонстрирует достоверный рост потребления. Эффект очевидно краткосрочен и дорого обойдётся украинской экономике, однако предвыборная ситуация будет более благоприятна для Порошенко, чем могла бы быть. Так, протестные настроения, достигшие пика в начале года, демонстрируют тенденцию к снижению. Шансы удержаться у власти у нынешнего хозяина Банковой, безусловно, есть.

Какое отношение это имеет к интересам России? Вполне прямое! Задекларированная Луценко «рука Кремля» в организации «михомайдана», по старой украинской традиции, отражает ровно противоположную ситуацию. Фактически Вашингтону удалось оседлать протестную волну. При этом смещение Порошенко не даёт РФ в этой ситуации никаких преимуществ. Практически оно заморозит протестный потенциал. Возвращение во власть Саакашвили, в свою очередь — это достаточно неприятный сценарий.

Парадокс текущей ситуации в том, что Порошенко — действительно «лучший выбор украинского народа» в его свидомой части.

Евгений Пожидаев