Госдума и Кадыров заочно соревнуются в карах вербовщикам террористов

Госдума приняла в первом чтении поправки к Уголовному кодексу РФ, предусматривающие ужесточение наказания за вербовку в террористические организации, вплоть до пожизненного заключения. Ранее вербовщикам в терроризм давали от 5 до 15 лет лишения свободы.

Представляя документ в нижней палате, первый зампред фракции «Единая Россия» в Госдуме Адальби Шхагошев, депутат от Кабардино-Балкарии., сообщил: «В Сирии „затеряны“ более 60 тысяч, а по некоторым данным, и более 100 тысяч боевиков международных террористических организаций, которые там присутствуют. А это и ИГИЛ* (организация, запрещенная в России), это и „Аль-Каида“*, это и многочисленные другие террористические организации. Мы говорим об убитых 2800 боевиках в Сирии, а вспоминаем о пяти тысячах, которые уехали туда воевать. Значит, часть остается все еще там, а часть рано или поздно обязательно поедет в другие страны. И мы должны их встретить достойно с точки зрения законодательства».

Шхагошев также отметил, что вербовщики сегодня — «это самое серьезное орудие для международных террористических организаций, у которых нет никаких проблем с финансированием, их финансируют целые государства, финансовые корпорации». По словам депутата, главная задача террористов — «воспроизвести этих боевиков для того, чтобы в дальнейшем реализовывать идею построения так называемого Халифата, исламского государства. Эта идея никуда не делась, и вербовщики занимаются склонением, вовлечением и вербовкой в ряды международных террористических организаций. Поэтому бороться с ними крайне важно. Мы призываем и парламенты других стран присоединиться к нашей инициативе и дать законодательный ответ тем вербовщикам, которые будут возвращаться в те страны, откуда они приехали воевать в Сирию».

Одним из первых политиков вне стен Госдумы, откликнувшихся на инициативы парламентариев, стал глава Чечни Рамзан Кадыров, который в связи с необходимостью ужесточения наказания для вербовщиков предложил отменить существующий в России мораторий на смертную казнь.

«Вербовщик или вербовщики должны получить более строгое наказание, чем террорист, приведший в действие часовой механизм, или совершивший действия по захвату заложников, а также диверсии. Знаю, что начнутся „охи“ да „ахи“, типа, как можно уравнять террориста и вербовщика. Не только можно, а нужно! Человек, которого удалось завербовать и направить на совершение действий, повлёкших за собой десятки и сотни жертв, мог никогда этого и не сделать, если бы изверги не прожужжали все уши, не подвергли психологической обработке. Вербовщик подобен человеку, отравившему родник у истоков. Поэтому, я не только поддерживаю усиления наказания, но и являюсь сторонником самых жёстких мер в отношении вербовщика. Вот его-то как раз можно было и приговорить к расстрелу, ибо он, в отличие от смертника, хочет жить, а не идёт сам на смерть!», — написал Кадыров в Instagram.

По мнению российских экспертов, опрошенных EADaily, инициатива Рамзана Кадырова едва ли осуществима на практике — но и в мерах, предлагаемых Госдумой, есть немало пробелов.

«Рамзан Кадыров может предлагать все, что ему вздумается, — отмечает исламовед Алексей Малашенко. — Но лично я до сих пор четко не уяснил, кто такой „вербовщик“, что такое „вербовка“ и так далее. Есть понятия „склонение к совершению преступления“, „вовлечение в преступную деятельность“, „иные действия“, вроде найма или насильственного принуждения. Все вместе это объединяют общим термином „вербовка“, но по факту это совсем разные вещи. В российской законодательной и судебной практике нет четкой дефиниции понятия „вербовка“. В теории привлечь за вербовку в терроризм можно и любого журналиста, который задает вопрос эксперту по поводу идеи Госдумы ужесточить наказание за терроризм. Формально своим вопросом журналист может провоцировать вербовщиков. Могут привлечь и эксперта, который высказывает свое мнение по этому вопросу. Например, меня».

Собственно, инициативу Госдумы еще в апреле подверг критике Верховный Суд России, когда предложения проходили проработку. Как сказано в официальном отзыве, подписанном зампредом Верховного Суда РФ Владимиром Давыдовым, «предложения о пересмотре санкций уголовно-правовых норм в сторону их усиления должны быть основаны на данных судебной статистики. Согласно данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, за период с 2013 года по второе полугодие 2016 года по статье 205.1 УК РФ было осуждено 79 лиц (74 — по части первой и 5 — по части третьей). При этом срок назначенного наказания в виде лишения свободы по части первой статьи 205.1 УК РФ только в одном случае превышал 8 лет (в санкции — от 5 до 10 лет), а по части третьей данной уголовно правовой нормы — в одном случае был назначен свыше 10 лет (в санкции — от 10 до 20 лет). То есть имеющийся потенциал санкций статьи 205.1 УК РФ позволяет судам и в настоящее время дифференцировать уголовную ответственность с учётом фактических обстоятельств дела. Полагаем, что усиление наказания за деяния, предусмотренные частью первой статьи 205.1 УК РФ, само по себе не может способствовать обеспечению неотвратимости уголовной ответственности за соответствующие общественно опасные действия».

По мнению Алексея Малашенко, прежде чем выдвигать и принимать законопроект, депутаты должны были его согласовать с учеными-правоведами, силовыми структурами, учеными, духовенством, провести верификацию с международной практикой. «Без всего этого идея Госдумы выглядит как глупость и желание бежать впереди паровоза, — считает эксперт. — Существует более сотни определений терроризма. У нас что, после этого откуда ни возьмись появятся пять сотен новых вербовщиков? Можно вербовать деньгами, идеологией, запугиванием… Но потом ни один вербовщик в террористы никогда не признается в том, чем он занимается».

«Видно, что законопроект разрабатывали и принимали второпях, с желанием отчитаться перед президентом России, — добавляет старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Михаил Рощин. — Первые чтения по документу состоялись на днях, а сам законопроект был разработан еще в начале этого года, и за неполный год его несколько раз возвращали на доработку».

По мнению Рощина, причиной этого стало то, что законотворцы, ужесточая наказание за вербовку в терроризм, внесли юридическую конкуренцию между разными «террористическими» статьями УК. «Поправки Госдумы грозили бы отменой пунктов многих этих статей, — полагает эксперт. — На практике это бы усложнило работу МВД, ФСБ, прокуратуры, Следственного комитета, судей. Ведь пункты статей УК РФ и сами эти статьи не существуют только на бумаге. По ним привлекают и судят реальных людей. Многие люди уже осуждены, отбывают наказание. Каждый пойманный террорист, как и любой преступник, добивается своего оправдания. Если обвиняемый или уже осужденный по террористическому составу человек узнает сам или через своего адвоката, что вменяемые ему положения УК РФ в правовом плане „шатаются“, он обязательно воспользуется этим. Поэтому проявленная депутатами спешка недопустима и вредна. Депутатам стоило более тщательно продумывать процедуру ужесточения наказаний за вербовку в терроризм, и вообще удивляет, что этой проблемой занялись только в 2017 году. Вербовке в терроризм, — в данном случае, в джихадистскую версию этого явления, — в России столько же лет, как и самому джихадизму». Как и Алексей Малашенко, Михаил Рощин считает, что понятие «вербовка в терроризм» в российском правовом поле недостаточно артикулировано и обосновано, в связи с чем в плане правоприменения новых санкций могут возникнуть казусы, которые не укрепят национальную безопасность России, а вполне возможно, что и повредят ей.

Попадая в тюрьму, вербовщики террористов продолжают там свою преступную деятельность, констатирует профессор МГЛУ, член Экспертного совета Министерства юстиции РФ по проведению религиоведческой экспертизы Роман Силантьев. По его словам, тюрьму опытный вербовщик воспринимает как очередное поле деятельности, порой куда более удобное, чем у него было на воле. В то же время Силантьев убежден, что единственный выход из ситуации — сажать вербовщиков в террористы на сроки не менее пожизненного, хотя вербовка ведется и среди пожизненно заключенных — в результате приняли ислам многие пожизненно осужденные русские фашисты.

Однако более важной проблемой, по мнению Романа Силантьева, является то, что вербовщики, зная, что ждет их в России «в реале», ушли в Интернет. «У нас решение этой проблемы идет к китайскому варианту: вход в сеть по паспорту и полная ликвидация анонимности, — считает эксперт. — Надо полностью запретить анонимность в Интернете. В виртуальном пространстве можно совершать реальные преступления — не только терроризм, но и педофилия, проституция, наркотики. Принятый в прошлом году „пакет Яровой“ имеет свои плюсы: у несовершеннолетних преступников исчезает чувство безнаказанности. Проблема с вербовщиками решаема. Наказывают же у нас распространителей наркотиков, а терроризм — это тоже наркотики, только духовные. Нужно будет прописать состав преступления, понадобится экспертиза. В России многие уголовные дела сопровождаются экспертизой. Так делают по 280 статье УК РФ („Призывы к осуществлению экстремистской деятельности“), по 205-й („Террористический акт“), другим статьям. Надо будет только скорректировать „вербовочную“ часть УК РФ — и дело сделано».

Северо-Кавказская редакция EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ