Арабская весна запустила немыслимые геополитические схемы: Израиль в фокусе

Портал 9tv.co.il опубликовал аналитическую статью израильского публициста Зэева Ханина, под заголовком «Вначале Газа? Фактор М. Дахлана в палестинской арабской политике».

В конце июля 2017 года было объявлено решение Европейского суда, согласно которому организация радикальных исламистов ХАМАС остается в списке тех, кого Евросоюз — как и Израиль, Канада, США и Япония — считают террористами.

Данное определение стало фактическим продолжением заявления президента США Дональда Трампа, который, выступая в мае с.г. в Эр-Рияде, поместил ХАМАС в список террористических организаций наряду с «Исламским государством», «Аль-Каидой»* и «Хезболлой». Такой «подарок» к десятилетию установления почти безраздельного контроля ХАМАСа над сектором Газы и его превращения в плацдарм регулярных террористических вылазок против Израиля, стал очередным неприятным сюрпризом для этой группировки, которая так и не оправилась от последствий антитеррористической операции ЦАХАЛа «Несокрушимая скала» в 2014 году.

Факторы кризиса

Сами по себе эти неприятности не стали бы столь критичными для ХАМАСа, если бы эта террористическая группировка не столкнулась с рядом других, трудно решаемых вызовов. Среди них — неблагоприятная для ХАМАСа региональная политическая динамика в этом десятилетии и серия стратегических просчетов руководства организации. Включая возникший в 2011 году разлад с ее главным спонсором — Ираном, отношения с которым, несмотря на объявленное в 2015 году преодоление разногласий, в прежнем объеме так и не были восстановлены. А также последовательно рухнувшие надежды на поддержку Египта, Турции и, наконец, Катара.

Но главной проблемой ХАМАСа обещает стать новое обострение многолетнего конфликта с Палестинской национальной администрацией, под контролем которой находятся не только населенные палестинскими арабами анклавы на Западном берегу р. Иордан (в еврейской терминологии, Иудея и Самария), но официально и сектор Газы. Конфликт между Организацией освобождения Палестины, включая ее ядро, движение «светских национал-радикалов» ФАТХ, и движением радикальных исламистов ХАМАС достиг пика в июне 2007 года.

Тогда ПНА фактически распалась на два анклава — «Хамастан» Исмаила Хании в секторе Газа и «Фатхленд» Махмуда Аббаса на Западном берегу реки Иордан, придав противостоянию двух палестинских группировок еще и территориальную коннотацию. И в нынешнем витке противостояния двух палестинских арабских группировок не было бы ничего необычного, если бы не один момент.

В мае 2017 года Махмуд Аббас пошел на то, что он не раз обещал, но до того дня не решался делать — объявить сектор Газа «мятежной провинцией», причем, не ограничившись общей декларацией, предпринял серию шагов, которые сильно затруднили жизнь жителей Газы и работу местного управления. Эти шаги включали сокращение или полную отмену субсидий действующим в секторе административным, образовательным и социальным институтам; прекращение перевода средств, из которых выплачивалась зарплаты сотрудникам организаций, подчиняющихся ХАМАСу в секторе, и отказ оплачивать счета за воду и электроэнергию, которую туда поставляет Израиль.

Нельзя не заметить, что данные действия практически дезавуируют линию, которой глава ПНА Махмуд Аббас (полномочия коего на этом посту формально истекли более семи лет назад) придерживался все прошедшее десятилетие. Несмотря на фактический распад ПНА, он настаивал на своем статусе официального лидера всего «палестинского народа», где бы он ни находился — на Западном берегу, в Газе или диаспоре.

Причиной поворота практически на 180 градусов, по мнению комментаторов, является поиск Рамаллой новых средств давления на ХАМАС с тем, чтобы заставить его лидеров «добровольно» вернуть сектор Газа под власть ПНА — или, на худой конец, отказаться подрывной деятельности в отношении ее на территории Западного берега. Именно с этой целью лидеры ПНА также попытались убедить правительство Израиля сократить поставки в Газу израильского электричества.

Попытки втянуть Иерусалим в противостояние с ХАМАСом лидеры ПНА/ООП предпринимали неоднократно, пытаясь создать ситуацию, при которой у израильского руководства не останется выбора, кроме как «зачистить» сектор Газа от радикальных исламистов и, опять-таки, за неимением лучшего варианта, вновь передать его под контроль ПНА. Дав тем самым Рамалле возможность получить двойной выигрыш: не понеся никаких издержек, получить Газу «на серебряном блюде» и параллельно развернуть очередной виток кампании по делегитимации Израиля, по обыкновению обвиняя его на всех доступных платформах «в военных преступлениях против народа Палестины».

В Иерусалиме, со своей стороны, легко просчитывали цели данной стратегии ПНА, усилия которой в этом смысле оказывались в основном безуспешными. И на этот раз частично пошли навстречу просьбам Рамаллы, не особенно обращая внимания на раздающуюся «слева» критику якобы проводимой правительством политики «коллективных наказаний» жителей сектора, не только исходя из логики, что Израиль «не обязан облегчать жизнь ХАМАСу, который сутками напролет роет террористические туннели». И уж точно совсем не потому, что сегодня в Иерусалиме решили подержать игру ПНА.

Вождь, изгнанник и снова вождь

Причину, на наш взгляд, следует искать в появлении новой «карты», которая может серьезно повлиять на геополитический расклад территории между рекой Иордан и Средиземным морем. Речь идет о появлении у ХАМАСа нового союзника — Мухаммеда Дахлана, в прошлом близкого соратника и одного из возможных наследников Махмуда Аббаса — а затем его главного противника в движении ФАТХ.

С целью избавиться от опасного конкурента, в 2011 году М. Аббас обвинил М. Дахлана в причастности к убийству Ясира Арафата и добился его исключения из движения ФАТХ. После чего Дахлан был вынужден эмигрировать с Западного берега в ОАЭ и поселиться в крупнейшем городе эмиратов Дубае, где он имел устойчивые связи с местной финансовой и политической элитой.

Именно М. Дахлан, по данным СМИ, стоит за признаками готовности Каира несколько скорректировать отношение к ХАМАСу, уровень враждебности которого уже ставит под вопрос перспективы выживания режима радикальных исламистов в секторе Газа. Индикатором возможных перемен стала готовность Египта «вернуть свет» в дома и учреждения сектора, в обмен на выполнение лидерами ХАМАСа выдвинутых ранее Каиром условий в сфере безопасности.

Что касается самого М. Дахлана, это был далеко не первый резкий поворот в его политической судьбе. Этот уроженец города Хан-Юнис на юге сектора Газа вместе с вместе с Маруаном Баргути (отбывающим ныне несколько пожизненных заключений за террор и убийства израильских граждан) был создателем экстремистского молодежного движения «Шабиба» и сам арестовывался израильскими спецслужбами.

Будучи одним из координаторов ООП по организации первой интифады, Дахлан поддержал «соглашения Осло», после заключения которых он вернулся из Туниса в Газу. От имени ПНА/ООП участвовал в координации сотрудничества с израильскими силами безопасности по вопросам борьбы с террористическими организациями, включая ХАМАС.

Он был одним из координаторов переговорного процесса команды Я. Арафата с правительством Э. Барака в Кемп-Дэвиде в 2000 году — что не помешало Дахлану осенью того же года выразить поддержку развязанной тем же Я. Арафатом новой волны арабского террора (т.н. «интифады Аль-Акса»).

Летом 2007 года М. Дахлан — бывший «сильный человек» Газы, возглавлявший Службу превентивной безопасности в Секторе, был изгнан из него ХАМАСом вместе с теми из его сторонников, кто не был сброшен с крыш или расстрелян в домах и на улицах боевиками группировки во время упомянутого исламистского переворота. Но именно он стал тем человеком, который в июне с. г. используя тесные связи в Каире и Абу-Даби, разрешил, пусть и временно, энергетический кризис в секторе, убедив Египет ежедневно отправлять в Газу сотни тонн топлива для генераторов местной электростанции, а власти ОАЭ — оплатить эти поставки.

Понятно, что этим гуманитарным жестом уроженца сектора в пользу населения своей «малой родины» дело не ограничивается. Равным образом взаимный интерес М. Дахлана и лидеров ХАМАСа к сотрудничеству на почве общей ненависти к М. Аббасу и его «клану» объясняет многое, но тоже далеко не все.

По данным СМИ, М. Дахлан привел представителей ХАМАСа к главе египетской разведки Халеду Фавзи (Khaled Fawzy) и видным фигурам во властной иерархии Абу-Даби в период, когда и их разочарование нынешним главой ПНА, дошло до максимума.

Будучи в прошлом, с точки зрения ряда арабских столиц, «ультимативным адресом» на «палестинской арабской улице», сегодня М. Аббас в их глазах выглядит едва ли не главным препятствием реализации египетского плана регионального мира. Важного для них, среди прочего, потому что он мог бы закрыть «палестинскую тему», продолжающую диспропорционально влиять на публичную повестку дня арабских стран, но уже ставшую контрпродуктивной для умеренных суннитских режимов и не дающую им возможность осуществить столь желаемое ими включение Израиля в систему региональной безопасности, способную противостоять иранским заявкам на региональную гегемонию и вызову суннитских течений исламского экстремизма.

Не исключено что М. Дахлан видится этим арабским лидерам фигурой, способной со временем заменить М. Аббаса, а для начала запустить механизм хотя бы начальной «нормализации» режима ХАМАСа в Газе. Во всяком случае, стать адресом, с которым, в отличие от экстремистов типа нового лидера ХАМАСа в секторе Яхьи Сануара (кстати, земляка М. Дахлана из города Хан-Юнис и его однокашника по Исламскому университету в Газе) или его заместителя Халиля аль-Хийи, умеренные прозападные суннитские режимы смогут иметь дело. И тем самым обеспечить относительное спокойствие в тылу формирующегося антииранского блока, в составе КСА, Египта, Иордании и ОАЭ, с возможным неформальным (пока) участием Израиля.

Итогом состоявшихся в конце июня в Каире под эгидой генерала Х. Фавзи серии контактов людей М. Дахлана с переговорной группой ХАМАСа стало соглашение, окончательно сформулированное на встрече М. Дахлана с Я.Сануаром. В соответствии с договоренностью, «теневой кабинет» ХАМАСа в Газе будет распущен, а контроль над институтами власти в Секторе будет перераспределен между ХАМАСом и командой М.Дахлана.

Лидеры ХАМАСа будут продолжать контролировать сферу безопасности в случае выполнения им ряда условий. Среди них — требование учесть «пожелания» Каира в отношении необходимости борьбы со структурами, идентифицируемыми с «Исламским государством» и другими ячейками глобального терроризма в секторе Газа и на его границе с Синайским полуостровом. А также согласиться на строительство на границе сектора с египетским Синаем стометровой буферной зоны (и шоссе вдоль нее), оборудованной средствами электронной защиты, видеокамерами и вышками наблюдения.

Эти условия, судя по утверждению представителей ХАМАСа о том, что «интересы безопасности Египта не отличаются от интересов безопасности сектора Газа», лидеры организации так или иначе были вынуждены принять. Со своей стороны, в Каире тогда не стали настаивать на немедленной реализации своего требования о выдаче Египту семи террористов, причастных к террористическим атакам на Синайском полуострове.

Сферой влияния М. Дахлана должна стать гражданская администрация, а также финансово-экономический блок и иностранные дела. Что открывает перед Дахланом перспективы вновь получить доступ к ресурсам, которыми он распоряжался до своего изгнания из сектора в 1997—2005 годах. Тогда М. Дахлан, член высшего руководства ООП, и глава (до 2003 года) всемогущей Службы превентивной безопасности в Газе — одной из 12 спецслужб, отданных Я. Арафатом своим ближайшим сподвижникам — осуществлял контроль над общественно-политическими процессами и финансовыми потоками (включая сбор налогов и распределение международной финансовой помощи) во вверенной ему Газе. А также имел отношение к торгово-промышленным и экспортно-импортным монополиям и прочим, законным и незаконным, видам деятельности.

Административные и политические полномочия, которые, согласно одобренному египтянами соглашению с ХАМАСом, получает М. Дахлан, создают впечатление фактического согласия нынешних руководителей сектора вернуть ему как минимум часть из уже освоенной исламистами инфраструктуры влияния, которую он создал в Газе 10 лет назад.

Достижению этой же цели явно помогут и уцелевшие в исламистском перевороте 2007 года сторонники М. Дахлана, которых он получил право взять с собой в сектор. Взамен новый глава зарубежного «политбюро» ХАМАСа И. Хания и лидеры группировки, которые унаследовали его посты в секторе, надеются на способности М. Дахлана поддерживать режим открытых пограничных переходов в Рафиахе между Египтом и Газой на более длительные периоды. А также на продолжение внешнего финансирования (прежде всего, со стороны союзников М. Дахлана в ОАЭ) стабильных поставок в сектор дизельного топлива. И, не в последнюю очередь, на возможности выезда из Газы за рубеж и возвращения туда местных жителей, что особенно актуально для лидеров и политического и военного крыла группировки и их приближенных, передвижение которых сильно ограничено израильской и египетской блокадой сектора.

Мотивы Израиля

В любом случае, за всеми этими, на первый взгляд, техническими вопросами просматривается вполне очевидная перспектива — если этот процесс будет продолжаться — формирования в Газе самостоятельного палестино-арабского «квазигосударства», официально и реально независимого от ПНА. Нетрудно заметить, что подобное развитие событий на этом этапе может устроить и многие фракции в руководстве Израиля — что и объясняет его необычную готовность прислушаться к не менее нестандартной просьбе М. Аббаса помочь ему «финансово и политически высушить ХАМАС».

Во-первых, эта тенденция вполне укладывается в очевидную большинству израильтян исчерпанность первоначальной «парадигмы Осло» и бесперспективность поиска единой линии по отношению к ПНА в свете ее окончательного распада на «Фатхденд» на Западном берегу, и «Хамастан» в Газе. И, соответственно, является аргументом в пользу тех, кто требует выстраивания самостоятельной политики по отношению к каждому из них. Что касается сектора Газа, то в военно-политическом руководстве Израиля, судя по всему, укрепляется мнение, что «политика сдерживания», разные варианты которой применялись к анклаву радикальных исламистов после их вооруженного захвата власти летом 2007 года, уже достигла своих пределов.

Новая доктрина, озвученная после переформирования правительства Израиля в мае прошлого года, исходит из следующего понимания: Израиля не намерен сам инициировать новую войну в секторе Газа (равно как и на Западном берегу реки Иордан, Ливане и Сирии), но, если очередного конфликта избежать не удастся, для ХАМАСа он должен стать последним.

При этом имеющиеся сценарии того, что же будет с сектором и его населением «на следующий день», неочевидны — даже если оставить в стороне некогда циркулировавшую в ультралевых кругах Израиля идею признать правительство ХАМАСа и вести с ним переговоры «без предварительных условий».

Немного сторонников и у идеи проведения ЦАХАЛом силового уничтожения в Газе военной и «гражданской» инфраструктуры местных и международных террористических сетей. А затем — передать сектор либо ПНА, на что в Иерусалиме, в свете отсутствия у лидеров ООП готовности к какому-либо приемлемому компромиссу с Израилем, решительно не согласны, либо же иной «ответственной внешней силе», на роль которой желающих пока не видно.

С другой стороны, демонтаж режима радикальных исламистов в Газе и ликвидация условий для его реинкарнации в будущем потребует от Израиля восстановления долгосрочного прямого административного контроля над Газой, чего в Иерусалиме также хотели бы избежать.

Шансы на т.н. «чеченский вариант» — израильская зачистка Газы от террористических группировок, с последующей передачи контроля и власти в секторе местным партнерам, с которыми можно будет иметь дело — все эти годы выглядели сомнительными.

«Фактор Дахлана» может стать ожидаемым выходом из положения, причем не только потому, что решение первоочередных проблем сектора теоретически снижает мотивацию ХАМАСа к развязыванию очередного столкновения с Израилем — что для лидеров группировки может выглядеть единственным выходом из кризиса власти, каковы бы ни были для них последствия такого шага.

В долгосрочном плане «разделение властей» в секторе теоретически дает возможность распространить на Газу политику «кнута и пряника», предложенную министром обороны Израиля Авигдором Либерманом. То есть, как он заметил в интервью палестинской газете «Аль-Кудс» в октябре прошлого года, способствовать «реанимации анклава, который и через два года после разрушительного конфликта с Израилем не пришел в себя» включив его в устраивающие Израиль долгосрочные схемы безопасности.

И все это — без необходимости как вновь оккупировать Газу, так и вести с ХАМАСом прямые или неофициальных переговоры на его условиях, и более того — получить рычаги для дальнейшей маргинализации этой группировки в среде палестинских арабов и арабо-мусульманском мире в целом.

Во-вторых, предложенная египтянами схема реструктуризации власти в Газе в обмен на обеспечение поставок в сектор и его связи с внешним миром через границу с Египтом — при ожидаемом достаточно жестком пресечении последним использования этих каналов для террористической активности — может означать постепенное втягивание Каира в процесс установления им внешнего контроля над сектором. Чего Израиль все последние годы и добивался, а Египет отказывался делать, но теперь, возможно будет готов взвесить такой вариант в рамках упомянутых более общих схем регионального урегулирования и безопасности.

При этом рассчитывать на время от времени обсуждаемый в некоторых кругах вариант «большого сектора Газа», то есть создание автономного палестинского образования под протекторатом Египта на территории сектора и пограничных районах Синайского полуострова пока рассчитывать не стоит.

В-третьих, появление в Газе некоего варианта политического самоопределения палестинских арабов может устроить Израиль по еще одной причине. Оно будет реализовано вне рамок договоренностей Израиля и ООП, шансы достичь которых, по мнению, как правых, так и большинства левонастроенных израильтян, сегодня близки к нулю. Как, впрочем, и с точки зрения Махмуда Аббаса, чья команда последние 2−3 года ведет политику «дипломатической интифады» — масштабного антиизраильского подстрекательства и международной делегитимации еврейского государства.

Но, несмотря на это, с точки зрения международного сообщества именно ПНА продолжает считаться «ультимативным адресом» для палестино-израильского диалога. И коль скоро договоренностей с ней об окончании конфликта пока нет, Израиль, который до последнего сантиметра ушел из Газы в 2005 году, продолжая при этом обеспечивать базовые гуманитарные потребности местного населения, продолжает, как ни абсурдно это ни звучит, в глазах международных организаций считаться оккупирующей стороной.

Появление в секторе палестинской квазигосударственной автономии позволяет Израилю завершить эту тему. Особенно если во главе такого образования, в случае реализации соглашения между М. Дахланом, олицетворяющем идею «светского палестинского национализма» и исламистами из ХАМАСа, будет стоять своего рода «правительство палестинского арабского единства» — чего, несмотря на многочисленные попытки, так и не удалось достичь в ходе многочисленных переговоров ХАМАСа и ПНА.

Собственно, появлению такой опции вольно или невольно подыграл сам М. Аббас, который, устроил в Газе финансовый и энергетический кризис, отправил на досрочную пенсию шесть тысяч госслужащих и совершил еще ряд шагов по «удушению» режима ХАМАСа, попытавшись к тому же втянуть в этот процесс Израиль и Египет. И тем самым фактически заявил о снятии с Рамаллы ответственности за ситуацию в секторе.

Есть ли перспектива?

При всем при этом шансы на реализацию подобного сценария, в силу ряда обстоятельств, пока остаются не более чем умозрительными. Прежде всего, осознав направление процесса, его активно пытается торпедировать М. Аббас, который, используя в качестве повода обострение кризиса на Храмовой горе в Иерусалиме, резко усилил антиизраильскую риторику, стремясь перехватить инициативу у ХАМАСа.

Параллельно обратившись к руководству исламистов с предложением начать очередной диалог о примирении враждующих фракций палестинских арабов и пообещав снять энергетические и финансовые санкции. Разумеется, с условием немедленного и официального дезавуирования любых договоренностей, достигнутых ХАМАСом с Мухаммедом Дахланом.

Далее нет оснований предполагать, что союз с М. Дахланом является для лидеров ХАМАСа стратегическим, а не просто тактическим выбором, который мгновенно потеряет для них смысл и ценность, как только (и если) первоочередные проблемы выживания режима радикальных исламистов будут решены. Нет и гарантий, что и сам М. Дахлан, вопреки его прагматизму (а возможно, и благодаря ему) не попробует договориться со своими «друзьями террористической юности» на их радикальной антиизраильской платформе, если почувствует выгоду от такого поворота событий.

Наконец, создание «государства Газа» будет означать официальную отмену положенной в основу «процесса Осло» идеи прямых «мирных» переговоров Израиля с ООП как «единственным представителем палестинского народа».

Хотя уже почти полная эрозия этой идеи для очень многих в мире секретом не является, она слишком утвердилась за последние четверть века в международном дипломатическом, политическом и правовом дискурсе, чтобы просто быть снятой с повестки дня.

Тем не менее, потрясший ближневосточный регион политический водоворот «арабской весны» уже дал дорогу появлению целого ряда геополитических схем, появление которых ранее считалось немыслимым. Потому, не исключено, что печально-знаменитый лозунг «вначале Газа» [и Иерихон], под которым ныне уже оба покойные Ицхак Рабин и Шимон Перес в начале 90-х гг. прошлого века продвигали идею договоренности Израиля с ООП по модели «мир в обмен на территории», может получить совершенно новое содержание. (9tv.co.il)

Верховный суд Израиля отклонил ходатайство Ассоциации геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров Израиля о легализации однополых браков на территории Еврейского государства. В своем иске представители ЛГБТ-ассоциации апеллировали к тому, что Закон о человеческом достоинстве и свободе можно трактовать как таковой, который допускает однополые браки. Они утверждали, что, по крайней мере, закон, запрещающий однополые брака, не должен быть конституционным.

«Израильское гражданское право не признает однополые браки. Таким образом, истцы отклонились от доктрины непризнания и позволили гражданскому суду рассматривать то, что находится юрисдикцией раввинских судов. Взамен они просят установить условия возможности браков между представителями одного пола. Согласно израильскому законодательству это невозможно», — писал судья Рубенштейн в своем постановлении.

«По сути, истцы просят о признании однополых браков в судебном порядке, несмотря на то, что израильское законодательство их не признает. Касательно признания браков, не признаваемых религиозным законом, включая однополые браки, было принято постановление о том, что такое признание должно быть сделано руководящим органом (т. е. Кнессетом — ред.)», — говорится в постановлении БАГАЦа.

Судья Рубинштейн напомнил истцам, что в Основном законе существует параграф о «сохранении закона», который, среди всего прочего, был введен, чтобы сохранить за раввинскими судами права рассматривать вопросы брака. (mignews.com)

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ