Беларусь — Украина: период полураспада?

Перестроить можно рожу,
Ну, а душу — никогда.
Игорь Тальков.

Итак, белорусское экономическое чудо — закончилось. Экономика страны летит под откос: некоторые белорусские предприятия уже закрылись, многие другие — работают 2−3 дня в неделю, продукция фирм Китая и некоторых других стран успешно вытесняет белорусские товары с рынков СНГ; как результат — наблюдаются нелады и в финансовой сфере — кредиторская задолженность республики уже превысила 40% ВНП [1].

Самое простое объяснение: во всём виноват правящий режим, который, вместо перестройки закостеневшей экономической системы, например, на китайский лад, в последние годы лишь занимался экономическим шантажом России. В итоге, даже по оценкам МВФ, только за 2005−2015 годы, из РФ было «выдоено» дотаций на $ 106 млрд [2].

Но неадекватность наблюдается и в оппозиционном лагере — приватный анализ выступлений на белорусских форумах свидетельствует, что иных предложений, кроме возвращения из «китайской ссылки» известного экономиста Кирилла Рудого и возобновления экономических экспериментов в стиле начала 1990-х попросту нет.

Но почему отсутствует запрос на реформы у белорусского общества? Виноват ли шок от экономических потрясений в ходе предыдущей попытки реформирования страны? Вряд ли, ибо у многих соседей Белоруссии ситуация после распада СССР была ещё хуже.

Может, всё дело в приписываемой основной части белорусского населения «дремучей совковости»? К тому же усугублённой огромным демографическим ущербом от Великой Отечественной войны? Может быть, однако, что мешало улучшать действующую экономическую модель? А оного не наблюдалось, наоборот, падение экономических показателей говорит о постоянном ухудшении управления экономикой.

Ещё штришок — соседнюю Украину, особенно в свете последних событий, называют несостоявшимся государством, Failed state. Между тем, Украина имеет вектор развития — движение в Европу. Удивительно, но Белоруссия после заморозки проекта Союза с Россией никакого вектора развития уже долгое время не имеет, но несостоявшимся государством совсем не считается.

И со всем этим имеет смысл разобраться.

1. Русинская ССР или Западно-Украинская АССР?

Довольно распространенное мнение: проект «Украина» в нынешнем формате стартовал в самом конце XIX века, когда в имперской канцелярии Франца-Иосифа было решено превратить австро-венгерских русинов в украинцев [3]. Намечалась война с Россией, а русины (Ruthenen) звучат, почти как русские (Russi), да и культурно очень близки — что могло вызвать осложнения в ходе вооружённого противостояния.

Как-то «вовремя» подоспели «Выемки из источников по истории Украины — Руси до XI века» (1895) профессора Львовского университета и будущего председателя Центральной Рады УНР Михаила Грушевского. И, процесс пошёл — плодовитый автор продолжил свою бурную литературную деятельность на националистическом поприще, выпуская один исторический «труд» за другим. Также с его подачи в Галиции был основан целый ряд украинских националистических организаций. А с началом войны упорствовавшие в своем русинском заблуждении «украинцы» стали массово попадать в концлагеря Терезин и Талергоф.

И этот австрийский проект канул бы в лету, но его «на вооружение» решили взять коммунисты. Мало того, что и своих малороссов тоже превратили в украинцев, но ещё и приютили утратившего в революционных бурях всё своё движимое и недвижимое имущество Грушевского, позволив обанкротившемуся диктатору УНР побыть профессором истории в Киевском государственном университете, и даже стать академиком Всеукраинской академии наук [4].

А 17 сентября 1939 года под предлогом воссоединения Западной Украины с УССР Красная армия вторглась в Восточную Польшу. И все последующие события украинской истории — от повстанческой борьбы вояк УПА* до нынешнего противостояния на Донбассе — являются прямым следствием реализации этой большевистской химеры по «воссоединения» русин с малороссами.

А ведь могло быть и по-иному! Например, на части Западной Украины вполне могла быть создана Русинская ССР. Ну чем тамошние русины хуже карелов и финнов? Тем более, что подобный прецедент уже был — в 1918—1919 годах там существовала Западно-Украинская Народная Республика, разгромленная поляками. В НКВД ведь вполне ясно представляли, что за публика обитает во Львове.

Данный шаг, без сомнения, несколько поубавил бы прыти львовским активистам — ведь они всё-таки бы получили хоть и зависимое от Москвы, но своё государство. А после 1991 года Русинская республика пошла бы по стопам стран Балтии, вплоть до членства в ЕС и НАТО. Главное, что это вряд ли создало проблемы соседним территориям.

Второй вариант похуже — Галиция была бы включена в состав УССР на правах автономии. Бандеровщину это бы не отменило, зато после 1991 года львовские националисты начали бы борьбу за «незалежность», но уже от Киева. В этом случае различных эксцессов было бы не избежать, но накал борьбы вряд ли достиг уровня нынешней донецко-луганской эпопеи.

Тем не менее, главным кандидатом на распад Украина не является. Почему? Доводы будут представлены ниже.

1. Беларусь: Белоруссия и … Литвиния?

Но если в современной Украине два вышеупомянутых народа живут, в основном, в разных частях страны, то в Беларуси разграничение «ареалов обитания» двух основных этносов страны носит не территориальный, а социальный характер. Кроме того, в белорусской истории наблюдался любопытный парадокс, когда во времена наибольшего расцвета ВКЛ в литвины записывали и московитов Смоленска, и северян Чернигова, и кривичей Полоцка, а после подавления восстания 1863−1864 годов уже литвинов делали «белорусами».

Кстати, об «изначальных» литвинах, — историки так до конца не пришли к общему мнению, были ли они балтийского происхождения или это потомки части лютичей — племени западных славян, выдавленных немцами на восток с Эльбы [5]. Главное другое — древние литвины восточными славянами не были.

Сперва они были данниками полоцких князей, затем — их союзниками в борьбе с Киевом, Псковом и Новгородом. Эта борьба для Полоцка не прошла бесследно — ослабнув, княжество раскололось на уделы, а в 1392 году вообще стало административной единицей в составе Великого княжества Литовского [6].

Впрочем, литвинская оккупация носила довольно «мягкий» характер: своё язычество «колонизаторы» никому насильно не навязывали, в дела православной церкви не вмешивались, а в качестве официального — использовали всем понятный древнерусский язык. Ну, не сравнить с немецким гнётом в Прибалтике или пресловутым монголо-татарским игом!

Вот почему, «малозаметная прежде Литва превратилась в Великое княжество Литовское и Русское. В XIV веке это государство процветало. В XV — проедало накопленное величие. Потом последовал непредсказуемый спад. В 1500 году Москва, выиграв у Литвы очередную войну, включает в свой состав Новгород-Северщину и Черниговщину. Еще через какое-то время прихватывает Смоленск и Брянск» [7].

Итак, снова виновата не вовремя усилившаяся Московия? Живший в середине XVI века литвинский шляхтич Михаил Литвин предлагает иную версию упадка княжества Литовского. Его мемуары испещрены жалобами на испорченность тогдашних литвинских нравов, зато врагов Литвы он описывал, наоборот, в самом положительном свете: «Силы москвитян и татар значительно меньше литовских, но они превосходят литовцев деятельностью, умеренностью, воздержанием, храбростью и другими добродетелями, составляющими основу государственной силы… в городах литовских самые многочисленные заводы — это броварни и винницы. Литовцы возят с собой пиво и водку в военные походы и даже тогда, когда съезжаются, чтобы присутствовать на богослужении. Они так привыкают к этим напиткам дома, что если во время похода случится пить воду, они, вследствие непривычки, гибнут … Так как москвитяне воздерживаются от пьянства, то города их славятся ремесленниками, прилежно изготовляющими различные изделия; они снабжают нас деревянными чашками и посохами, также седлами, саблями, конскою сбруею и разного рода оружием, получая за эти предметы наше золото» [8].

Стоит ли тут удивляться, что развитое государство средневековья превратилось в отсталое захолустье — сначала Польши, а затем Российской империи? Впрочем, изменение территориального статуса на социальной структуре отразилось мало: литвины продолжали составлять костяк местной элиты, а белорусы — «ютится» на нижних ступенях социальной лестницы. Вот почему хотя в ходе восстания 1863−1864 годов и звучали требования по проведению аграрной реформы, но белорусские крестьяне «своих» литвинских шляхтичей поддержали, в основном, не слишком-то и активно: в противном случае, партизанская борьба повстанцев растянулась бы на долгие годы.

Литвины отчасти пострадали из-за принадлежности к «эксплуататорским классам» и при «триумфальном шествии Советской власти» и при «воссоединении» Западной Белоруссии с БССР. Но тотального выселения в Сибирь и Среднюю Азию подобно немцам Поволжья, чеченцам, ингушам и татарам Крыма они избежали.

Поэтому-то со временем литвины и должны были постепенно восстановить своё влияние в стране. Увы, оценить насколько — не представляется возможным, ибо «литвинов» юридически не существовало. В Белоруссии все также продолжали оставаться «белорусами», как и на Украине — «украинцами».

Также этот процесс был «смазан» тем, что в ходе индустриализации управляющий слой БССР и интеллигенция, особенно техническая, были «разбавлены» выходцами из других советских республик. Но распад СССР фактически остановил этот приток кадров извне.

Так что в настоящий момент, фактически, ситуация, как «до революции», — литвины уже массово представлены и в правящей элите и доминируют в интеллигентской среде. Поэтому стоит ли удивляться, что современные потомки средневековых литвинов так и не смогли за все годы независимости Республики Беларусь:

— внятно сформулировать национальную идею. Что закономерно: ибо белорусскую идентичность им навязал «кровавый» царский режим, а литовскую — «украли» жемайты и аукштайты из современной Литвы. Открытым «ностальгированием» же по ВКЛ страдают лишь маргиналы из уличной оппозиции. А «ренессанс» литвинских бело-красных вышиванок на национальную идёю совсем не тянет;

— рачительно воспользоваться советским промышленным наследством. Что неизбежно: литвины исторически народ хуторской, как и литовцы, которые тоже избавились, в основном, от советской промышленности;

— успешно развивать науку и технику, притом, что государство всегда выделяло на это финансы, хотя не во всех случаях в достаточном объёме. Здесь полная аналогия с Литвой. С номинациями на Оскар у «белорусских» кинематографистов тоже как-то не сложилось. Даже Алексиевич получила Нобелевскую премию по литературе не благодаря государственной поддержке, а вопреки ней. Чрезмерно раздуваемые пропагандой Беларуси успехи на поприще программирования — обычная литвинская показуха: Польша, или Эстония тоже имеют в этой сфере достижения, причем, весьма немалые;

— найти симметричный ответ на вмешательство во внутренние дела Беларуси Польши и стран Прибалтики, которые, фактически, развязали против республики малую холодную войну (телеканал «Белсат ТВ», сайт «Беларусь в фокусе», собрания белорусских оппозиционеров в Вильнюсе, и так далее). Откуда такое подыгрывание — ответ очевиден;

— отказаться от порочной «многовекторной» внешней политики;

— не разбазаривать кредиты МВФ и «материальную помощь» от России;

— развенчать лживый миф о «едином» белорусском народе. А ведь народов-то два!

Бело-красный флаг с гербом «Погоня» — символика литвинов. У белорусов, за неимением лучшего, флаг БССР. Эпоха ВКЛ — «Золотой век» литвинов, начало осознанной белорусской истории — древний Полоцк и его уделы. (То, что современный Полоцк — лишь заштатный районный центр — попытка не допустить появления «собственно» белорусского проекта).

И, сравнение с нынешней Украиной, где наблюдается во многом похожая ситуация, будет не в пользу Беларуси:

— и русины, и украинцы — являются восточными славянами. Белорусы — тоже, литвины — нет. А где больше различий — там и больше потенциальных трений;

— украинцы Львова, Тернополя и Ивано-Франковска обратно «превращаться» в русинов не собираются. Зато среди литвинов после подписанного 20 мая 2000 года в Новогрудке «Акта провозглашения литвинской нации» наметилась тенденция отказа от белорусской идентичности [9];

— западное украинство — это локомотив, тащащий украинскую государственность в Европу. Литвинское же засилье, как показано выше, тормоз интеллектуального, культурного и экономического развития Беларуси;

Кроме того, белорусы — это часть восточнославянского мира и евразийского пространства, литвины же — Восточной Европы. Вот почему Беларусь оказалась не в состоянии ни объединиться с Россией, ни уйти в ЕС.

И, подобное просто не может продолжаться до бесконечности. Если ситуация будет пущена на самотёк, то в обозримой исторической перспективе на политической карте вместо Республики Беларусь вполне могут появиться два государства: Белоруссия и Литвиния.

Владимир Воронов

Ссылки:
1. Ю. Баранчик. Минск идет курсом на экономические рифы. Свистать всех наверх…

2. Ю. Баранчик. Экономическая модель Беларуси разрушает Союзное государство, Дотационная модель Минска — гиря на ногах Москвы. Обзор блогосферы

3. Кто придумал украинцев, Россия или Австрия?

4. Грушевский, Михаил Сергеевич

5. С. Езапад. Литвины — потомки лютичей

6. Полоцкое княжество

7. О. Бузина «Тайная история Украины-Руси»: «Довiра»; К.; стр.41

8. Там — же, стр.42

9. Белорусы и литвины. Разрешим ли спор?

*Экстремистская организация, запрещена на территории РФ