Россия представляет для Турции возможность более углублённого торга с США — интервью

В интервью EADaily академик Национальной академии наук Республики Армения, тюрколог Рубен Сафрастян рассуждает о геополитической ситуации вокруг Закавказья, влиянии мировых и региональных держав на происходящие в регионе процессы.

— Посол Ирана в Армении Мехри Собхани недавно заявил, что очередное заседание Консультативной платформы сотрудничества в Закавказье в формате «3+3» состоится в ближайшее время в Турции. Насколько эффективен данный формат, учитывая конкретные шаги внерегиональных игроков — США и Европы — усилить свою активность в Закавказье?

— Полагаю, что сегодня платформа 3+3 с практической точки зрения конкретно не влияет на происходящие в нашем регионе процессы. Поэтому я пока не ожидаю в рамках данного формата каких-то прорывных решений. В то же время тот факт, что подобный формат существует и время от времени он реализуется, полезно с точки зрения того, как Армения, Грузия и Азербайджан, так и Россия, Иран и Турция, имеют площадку для обсуждения проблем в нашем регионе. Ведь любое обсуждение в какой-то степени закладывает основы для будущих решений.

По правде говоря, никакой связи между усилением в последнее время со стороны США и Евросоюз своей активности в Закавказье и платформой 3+3 я не вижу. Это — разные процессы.

— Мы видим процессы, свидетельствующие об определённом охлаждении в российско-турецких отношениях. Это, к примеру, касается углубления разногласий по Украине, сокращения двусторонней торговли и сближения Анкары с Вашингтоном относительно поставок последним вооружений, а также активизации сотрудничества Турции с западными финансовыми институтами.

— Безусловно, есть определённое охлаждение в российско-турецких отношениях, и Вы перечислили главные причины. Инициатором является именно Анкара, причём под давлением Соединённых Штатов. Сегодня Турция оказалась в ситуации, когда вынуждена больше прислушиваться к поступающим из Вашингтона советам. Почему? Во-первых, потому, что США усилили давление на турецкую финансовую сферу. В частности, некоторые ведущие банки этой страны с нынешнего года начали отказываться от финансирования сделок между турецкими и российским компаниями, что в значительной степени способствовало резкому снижению объёма торговли между двумя государствами.

Во-вторых, Турция очень нуждается в крупных западных финансовых вливаниях. Был период, когда она надеялась, что удастся обеспечить значительный поток кредитования из арабских государств. Именно с этой целью Анкара нормализовала отношения с Саудовской Аравией и ОАЭ. Тем не менее, ожидаемые финансовые объёмы не были получены. В свою очередь, Китай не проявляет особого интереса к Турции. Остаётся Запад — как крупнейший инвестор.

— Можно ли ожидать углубления существующих российско-турецких проблем?

— Я более склонен думать, что этого не произойдёт. Если и произойдёт, может, не в значительной степени. Для Турции Россия важное государство, и не только с точки зрения экономики, а и что касается геополитики. Анкара находит возможность использовать довольно близкие отношения с Москвой для усиления своего геополитического влияния в мире. В частности, Россия представляет для Турции возможность более углублённого «торга» с США.

С другой стороны, очевидно, что российская дипломатия в последние годы стремится стать более гибкой, в том смысле, чтобы как-то нивелировать сложности, возникшие и возникающие в связи с украинскими событиями. Поэтому Москва также заинтересована в Турции в геополитическом и экономическом плане. Так что обе стороны — в прагматическом плане — будут стараться не углублять существующие противоречия.

— По итогам войны в Нагорном Карабахе 2020 года Россия и Турция, по сути, заняли доминирующие позиции в геополитике Закавказья. Можно ли подобное утверждать сегодня, в частности, сквозь призму армяно-азербайджанского процесса?

— Очевидно, что Россия не уходит из Закавказья. Также очевидно, что Турция стремится усилить своё влияние в регионе. Несомненно и то, что эти государства в значительной степени находят возможность для проведения совместных конкретных геополитических шагов. Тем не менее, нужно обязательно учитывать и позицию другой региональной державы — Ирана, проявляющей серьёзную активность в Закавказье. К тому же, Москва и Тегеран в последний период довольно быстрыми темпами идут к большему геополитическому и геоэкономическому сближению. Они очень близки к подписанию Договора о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве. Россия и Иран прорабатывают международный транспортный коридор Север-Юг, по завершении которого, в 2028 году, Россия через Азербайджан свяжется с Персидским заливом. Таким образом, Москва пытается вести сбалансированную политику между Турцией и Ираном.

— Судя по последним действиям официального Баку, у него, как минимум, нет особой мотивации продвигать мирный процесс с Арменией. И, как максимум, Азербайджан сознательно блокирует достижение реального мира. Между тем Алиев заявляет, что согласование базовых принципов мирного договора вполне возможно до начала конференции ООН по изменению климата COP29, которая состоится в ноябре в Баку. Как Вы объясняете подобную двойственность?

— Полагаю, что здесь надо учитывать фактор Алиева как политика. У него нет широкого стратегического кругозора, и он пытается решать вопросы на уровне тактики. Именно по этой причине сегодня Баку пытается воспользоваться моментом с тем, чтобы получить от Армении как можно больше уступок и, соответственно, тормозить урегулирование армяно-азербайджанских отношений.

Что же касается Турции, её позиция, в отличие от Баку, следующая: учёт существующих геополитических и геостратегических реалий. Поэтому для Анкары важно, чтобы мирный договор между Арменией и Азербайджаном легализовал ситуацию, которая сложилась в нашем регионе после 44-дневной войны 2020 года.

Говоря о Турции, нужно учитывать, что в настоящее время для неё Закавказье не играет той важной роли, как это было, к примеру, несколько лет назад. Регион для неё всё-таки отошёл на второй план. Анкара сегодня пытается проводить, скажу так, глобальную политику и стать игроком мирового масштаба. Уже несколько лет существует так называемая «концепция Эрдогана», сформулированная следующим образом: «мир больше пяти». Имеются в виду пять постоянных членов СБ ООН — Россия, Великобритания, Китай, США и Франция. Эрдоган считает, что нужно расширить его состав, включив в том числе и Турцию.

Иными словами, это государство должно стать центром силы, который будет иметь непосредственное влияние на мировые процессы. Подобным стремлением объясняется желание Анкары во многих значимых конфликтных регионах выставить себя в качестве посредника.

— Тем не менее, сложившая ныне ситуация в армяно-азербайджанском процессе устраивает Турцию?

— На самом деле, Турцию окончательно устроит ситуация, когда будет подписан мирный договор между Арменией и Азербайджаном. Полагаю, что после этого Анкара усилит давление на Армению с тем, чтобы заполучить так называемый «Зангезурский коридор». Это — одна из возможностей, как я уже отметил, стать мировым игроком. По мнению Анкары, не только решится вопрос непосредственной связи Турция-Азербайджан-тюркские государства Центральной Азии (то есть, реализация её давних пантюркистских устремлений), но и даст возможность углубить своё влияние в мировом масштабе.

Уже озвучивается проект, который коротко можно назвать «Пекин-Лондон», — транспортный коридор между Китаем и Европой. Товарооборот между Пекином и странами Евросоюза сегодня превышает $ 800 млрд, и эксперты полагают, что он будет увеличиваться. Таким образом, Турция может получить возможность стать связующим звеном в новом геоэкономическом проекте. Кстати, и США заинтересованы в нём. Для них важно, чтобы эта транспортная коммуникация проходила по территории Закавказья. Две другие альтернативные маршруты — через Россию и Иран — Вашингтон, естественно, не устраивают.

— На днях, характеризуя нынешние российско-армянские отношения, один известный российский политолог заявил, что они «находятся в тумане неопределённости». Насколько долго может сохраняться подобное состояние между странами, которые по-прежнему де-юре являются стратегическими союзниками?

— В целом, я не согласен с оценкой российского политолога. На сегодня есть определённость. В том смысле, что в стратегическом плане армяно-российские отношения остаются на прежнем уровне. Другой вопрос, что есть определённые усилия со стороны Еревана диверсифицировать свою внешнюю политику. В том числе получить от США и Евросоюза конкретные дивиденды от более тесного сотрудничества.

В то же время, армянское руководство, полагаю, всё-таки осознаёт, что углубление связей с Западом для нашей страны не выгодно, если это будет идти во вред стратегическому союзу с Россией. В данном контексте с весьма интересным заявлением недавно выступила первый заместитель помощника госсекретаря США по делам Европы и Евразии Юри Ким: «Армения ищет альтернативы. Это не означает, что её отношения с Россией ухудшаются».

Подобная формулировка появилась не случайно. По всей видимости, для того, чтобы, так сказать, смягчить реакцию Москвы на шаги Армении по диверсификации своей внешней политики, представители официального Еревана предложили своим американским коллегам, чтобы те озвучили подобную «толерантную» позицию, тем самым показывая, что Армения не переходит «красные линии» в отношении России. Что же касается Москвы, нынешние действия Еревана вызывают недовольство со стороны её политических и аналитических кругов. Тем не менее, пока эти действия не перешли все допустимые границы, Россия в определённой степени находится в режиме ожидания.