Грузия: между собственным прагматизмом и лаврами Алиева

Визит генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга на Южный Кавказ 17—19 марта привлек внимание с новой силой к вопросам безопасности в регионе. Если очень коротко о целях встреч в Грузии, Азербайджане и Армении — они связаны с продолжением антироссийской политики Запада, которая не привела к желаемому результату на Украине. Видимо, поездка на Кавказ была продиктована необходимостью лично, из первых рук выяснить настроения в трех государствах, уточнить обстановку на предмет использования региона в антироссийских целях.

Для начала Столтенберг попросил бакинского лидера ускорить работу над мирным процессом с Арменией, который должен завершиться подписанием договора. Рычагов давления на Азербайджан у НАТО нет, страна придерживается внеблоковой политики, хотя и участвовала в свое время в операциях альянса в Косово и Афганистане, поэтому глава альянса косвенно намекнул, что рычаг все-таки есть: в дружеской беседе с президентом Алиевым он выразил удовлетворение тесными связями Азербайджана со странами-членами НАТО, то есть с Турцией. Подписание мира не так легко ускорить, как хотелось бы Столтенбергу — Баку требует от армянской стороны передать ей несколько бывших азербайджанских населенных пунктов, которые в советское время оказались на территории Армении. Премьер-министр Армении Пашинян с готовностью прибыл в Тавушскую область, которую Азербайджан считает своим эксклавом, и уговаривал жителей приграничных сел покинуть территории как можно скорей, иначе, мол, «в конце недели может начаться война», если стороны немедленно не приступят к делимитации и демаркации границы.

Возможно, действительно есть угроза со стороны Азербайджана, учитывая, что поверженный Пашинян готов идти на любой компромисс — вплоть до того, что армянская сторона даже не стала выдвигать ответные требования о возвращении Армении оккупированных Азербайджаном территорий. Ясно лишь то, что сам по себе будущий мирный договор не защитит Армению от возобновления конфликта. Он лишь является обязательным условием для углубления сотрудничества Армении с Североатлантическим альянсом, с которым у нее есть план индивидуально адаптированного партнерства. Согласно плану армянские военные периодически проводят консультации с альянсом по вопросам региональной безопасности, работают над созданием новой военной доктрины и т. д. О вступлении в организацию речи пока не было, но Армения сделала свой выбор, и теперь ей остается только надеяться, что близость к НАТО станет для нее гарантом безопасности. В Грузии, например, уже усвоили на примере СВО РФ на Украине, что близость к НАТО не гарантирует безопасность, зато точно может обеспечить ввязывание в локальную войну в интересах альянса, и не факт, что с победным концом. Украинский опыт показал Западу, насколько выгодней вести прокси-войны, чем участвовать в них своей живой силой, а для этого необязательно принимать слабые страны в свой состав.

Былой эйфории от визитов высоких гостей из североатлантического альянса ожидать генсеку не приходилось, отношения с закавказскими государствами заметно ослабели. Особенно индифферентно отнеслись к визиту генерального секретаря в Тбилиси, куда Столтенберг прибыл сразу после Азербайджана и на совместной с грузинским премьер-министром пресс-конференции как-то неубедительно выразил свою радость: «Хорошо вновь вернуться в Баку и находиться здесь, поскольку это показывает, как высоко мы ценим партнерство Грузии и НАТО». Эта оговорка сразу определила приоритеты его поездки. Но и в Тбилиси ему было, что сказать — например, что Запад ожидает более решительных действий от Грузии: «Я приветствую размещение в Грузии тысяч украинских беженцев, а также финансовую и гуманитарную помощь, которую оказывает Грузия Украине. Однако надо сделать больше, чтобы остановить Россию в ее военной операции», — сказал он. Причем, вопрос об обещании принять Грузию в ряды альянса даже не был озвучен. У многих грузинских политиков неопределенность с принятием Грузии в альянс вызывает раздражение, обещание затянулось на долгие годы, хотя функционеры НАТО не устают повторять, что «двери организации всегда открыты». По меткому выражению Шеварднадзе, сказанному давно и по другому поводу, стояние в открытых дверях, на сквозняке, чревато простудой.

Почему это происходит, всем давно понятно. Как считают грузинские эксперты, если НАТО согласится принять к себе Грузию, невзирая на проблему территориальной целостности, она будет обязана решить эту проблему, поскольку Грузия все еще находится в состоянии конфликта с Россией, и между ними по результатам войны в августе 2008 года подписан не мирный договор, а договор о прекращении огня. НАТО не может отказаться от пункта 5 своего Устава — о защите членов альянса. Воевать с Россией из-за Грузии НАТО, конечно, не собирается. Если же Грузию втянут в войну с Россией, она окажется в том же положении, что и Украина.

Насколько все еще актуальна опасность втягивания Грузии в войну и открытие «второго фронта»? Этот вопрос время от времени актуализируется обществом и экспертами в Южной Осетии. Однозначного ответа здесь быть не может, если решение начать войну будет принято, придумать повод не составит труда — от теракта или диверсии до локальной стычки на границе. В начале февраля одну такую попытку власти Грузии предотвратили — Службой госбезопасности был задержан груз взрывчатки, который везли из Одессы через Румынию, Болгарию и Турцию для осуществления терактов. Конечным пунктом должен был стать Воронеж. Перевозку организовали на Украине, в частности, депутат из партии Зеленского «Слуга народа» Шарашидзе. Силовики не исключили, что планировалось организовать теракты на территории Грузии. В том, что организаторы теракта постарались бы продемонстрировать при этом российский след, можно не сомневаться.

В октябре 2024 года в Грузии ожидаются парламентские выборы, и правящая партия «Грузинская мечта» не ослабляет напряжение среди электората в связи с возможным втягиванием Грузии в войну. О такой угрозе снова заявил совсем недавно новый премьер-министр Ираклий Кобахидзе, будучи еще кандидатом на этот пост. «Украина хочет открыть в Грузии „второй фронт“ против России», — заявил он и привел в подтверждение факт задержания груза с взрывчаткой. Складывается впечатление, что мнение оппозиции, «Единого национального движения», в расчет уже не берется, как говорится — не конкурент. Но на руководство Грузии оказывается колоссальное давление извне с требованием «делать больше против России». Премьер Кобахидзе исключил возможность присоединения Тбилиси к санкциям против России и, кроме того, отказался обсуждать «открытие второго фронта против Москвы», о чем Грузию неоднократно просили в Киеве.

Отношения с Украиной, и без того безнадежно плохие с февраля 2022 года, резко ухудшились после того как беглый чиновник времен Саакашвили, бывший министр юстиции Зураб Адеишвили, осужденный по шести уголовным делам, недавно обнаружился на Украине в качестве советника украинского генпрокурора. Официальный Тбилиси потребовал выдать его, однако получил резкий отказ, и при том из уст представителя украинской правящей партии «Слуга народа» Давида Арахамии, который посоветовал Грузии сначала освободить Саакашвили, отказаться от прямого авиасообщения с Россией и прекратить помогать ей обходить санкции. Грузинское правительство констатировало, что этот грубый ответ противоречит «духу дружбы» между двумя народами, и не стало развивать дальше тему. И это понятно, градус симпатии к Украине по-прежнему высок в Грузии, несмотря на раздражение, которое вызывают обосновавшиеся в грузинских городах молодые и здоровые украинские беженцы. И эти симпатии могут перевесить прагматичную политику властей на дальнейшее развитие отношений с Россией.

Вероятно, Столтенберг и намеревался разобраться в этом хитросплетении прагматизма Грузии с ее одновременной преданностью прозападному курсу и взвешенной политикой в отношении России.

«Нас огорчают заявления отдельных официальных лиц Украины об открытии в Грузии „второго фронта“. Мы не вводим санкции, и по этому поводу у нас есть весьма сильные аргументы», — заявил Кобахидзе. Сильнейший аргумент он выразил в деньгах, оценив потери страны в случае ввода санкций против России в 2,5 млрд долларов, санкции нанесли бы огромный урон национальным интересам Грузии и разрушили бы ее экономику. Консервативную часть населения вполне устраивает, что обстановка в стране остается спокойной, а экономика стремительно растет. По итогам 2022 года ВВП Грузии увеличился на 10,1%, по итогам 2023 года — на 7%. Властям остается быть начеку на случай непредвиденных внутренних обстоятельств, которые в Грузии имеют обыкновение случаться в преддверии выборов: что-то, что сможет сильнейшим образом скомпрометировать действующую власть, которую прочно окрестили «пророссийской» с самого начала, то есть с 2012 года. Диапазон тут большой — от теракта с «русским следом» до недоразумения вроде того случая, когда российский гость сел не в то кресло в парламенте Грузии, что привело к попытке госпереворота со штурмом парламента.

Может быть, поэтому Гарибашвили, возглавивший после рокировки с Кобахидзе правящую партию, вскоре после этого заявил, что, «несмотря на сохранение стабильности, мира и экономического развития страны, риски, существовавшие в 2022 и 2023 годах в связи с безопасностью и вовлечением Грузии в войну и открытием „второго фронта“, никуда не исчезли». Надо отметить, что двух Ираклиев — Кобахидзе и Гарибашвили — не просто так поменял местами основатель партии Бидзина Иванишвили. Дело в том, что бывший премьер Гарибашвили более популярен в обществе и в силу своих личностных качеств сможет быть более полезным в роли лидера партии. «Победа „Грузинской мечты“ — это единственное альтернативное решение для жителей страны по сохранению мира, стабильности и развития», — заявил он, обозначив приоритетную ставку на недопущение втягивания Грузии в войну. На данном этапе это логично, правящие силы начинают задумываться о маленькой победоносной войне лишь в том случае, если оказываются в опасном положении, рискуя потерять власть. Сейчас «Грузинская мечта» очень гордится своей «многовекторной политикой», направленной на использование всех факторов вокруг Грузии в ее интересах.

В то же время при подчеркнуто миролюбивой риторике, в которой традиционно упоминаются «братские узы» с осетинами, нет сомнений, что наибольшего признания правящие силы могут добиться именно решением своих территориальных проблем — лавры Ильхама Алиева, вернувшего Азербайджану Карабах силовым методом, заслоняют все дивиденды, получаемые грузинским народом за счет прагматизма своих руководителей. Так что, этот вопрос не сойдет с повестки дня грузинского государства и не исчезнет со страниц ее стратегических концепций, пока отношения между сторонами — Грузией и Южной Осетией — не будут урегулированы окончательно и закреплены международным договором.

Настрой со стороны грузинских деятелей разного рода — политиков, экспертов, блогеров — сейчас, через 15 лет после войны — все еще сводится к банальному высокомерию в отношении народа, который, по их мнению, в силу своей малочисленности («4−8 тысяч человек»!?) лишен хоть какой-то перспективы развития. «Безработица вынуждает осетин уезжать в поисках лучшей жизни, население катастрофически сокращается», — констатируют они. Что ж, отчасти это, может быть, и правда. Но если сравнить с масштабами миграции из процветающей Грузии, хвалиться им будет нечем. На днях один из грузинских парламентариев заявил, что Грузию за последние десять лет покинули 800 тысяч граждан, эмигрировавших в зарубежные страны из-за безработицы и нищеты на родине. При этом оказалось, что только из рядов полиции сбежало около семи тысяч сотрудников, покинувших родину из-за сложной социальной ситуации. «Общеизвестный факт, что весь взвод патрульной полиции в Кутаиси уехал в Америку. Это тяжелая реальность», — заявил политик.

В итоге, трудно разобраться, процветает экономика Грузии или все-таки загнивает, если народ бежит на запад прямо взводами. Ясно лишь то, что на самом деле количество населения — не самый убедительный аргумент, важно то, как государство собирается решать свою проблему, исходя из имеющихся ресурсов, пусть и небольших. В нашем случае это все еще проблема безопасности, потому что грузинский «бронепоезд» с орудиями в сторону Южной Осетии, как мы уже сказали, стоит на запасном пути.

Если прагматичное руководство Грузии в какой-то подходящий момент все же решится последовать примеру Алиева или же прогнется под давлением Запада и предпримет антироссийские шаги, то ее стратегический партнер, США, сразу забудет обо всех накопившихся между ними разногласиях. Впрочем, с недавних пор своим стратегическим партнером Грузия считает еще и Китай, с которым активно наращивает взаимоотношения. К примеру, китайская компания участвует в тендере на строительство глубоководного порта Анаклия, которое начнется в июне. В Китае на высоком уровне приняли премьер-министра Грузии летом прошлого года, страны подписали соглашения о свободной торговле и прямом авиасообщении и т. д.

А грузино-американские отношения переживают кризисный период, США теряют интерес к Грузии, которая упорно удерживается в орбите российских интересов. Визитов на высоком уровне между странами нет уже несколько лет, нет прямых авиарейсов, и визовый режим для грузин тоже сохраняется. С обидой отмечают грузинские политические лидеры, что «вашингтонское руководство уже много лет присылает поздравительные письма лишь на уровне помощника госсекретаря, к сожалению, 30-летнее стратегическое партнерство остается пустыми словами, и за этими словами видны только голые американские интересы». США не проявляет интереса к возрождению национального производства в Грузии. Основой отношений между странами остается военное партнерство, американские инвестиции не присутствуют в грузинской экономике. Поэтому в Грузии ценят китайский капитал, как инструмент развития экономики, хотя, конечно, грузинское руководство не против присутствия и американских денег в своих проектах.

К стратегическому партнерству с США и Китаем добавляется партнерство с Арменией, Азербайджаном и Турцией. А также особые отношения с Россией, которые обеспечили рост грузинской экономики за последние два года. Геополитическое расположение Грузии, как транспортного хаба, представляется грузинам важнейшим фактором значимости, позволяющим диктовать свои условия заинтересованным сторонам — важнейшим игрокам и интересантам в регионе. В идеале им бы хотелось стать перекрестком, через который потекут товары с востока на запад и обратно, ссыпая по пути деньги в грузинскую казну. Неким мостом, соединяющим геополитические центры. Эта идея фикс постепенно становится национальной идеей страны. Одновременно с этим все большую заинтересованность в разных грузинских политических и общественных кругах вызывает статус нейтральной страны, который представляется им самой правильной формулой для Грузии, стремящейся в Евросоюз.

Инга Кочиева, «Республика»