«Слуцкое восстание» — миф на службе белорусской оппозиции

В мировой истории существует множество тем, которые носят дискуссионный характер и в той или иной степени используются различными политическими силами в собственных интересах. В Белоруссии одной из них является так называемое «Слуцкое восстание», которое на протяжении последних десятилетий представляется националистически настроенной частью белорусского общества своеобразным символом борьбы за независимость.

Слабая изученность данного события, а также его неоднозначность уже породили множество исторических мифов, которые в последние годы стали инструментами попыток насадить в стране открытую русофобию, главными носителями которой стали представители местной оппозиции.

Историю «Слуцкого восстания» белорусские «змагары» уже не раз использовали для того, чтобы доказать чуть ли не вечную борьбу белорусов с русскими за свою самостоятельность. Однако именно в последние годы риторика местных националистов стала приобретать совершенно причудливые формы, порой полностью извращая и суть события, и его последствия. Одним их ярких доказательств этому может служить недавнее заявление беглой оппозиционерки и экс-кандидата в президенты Белоруссии Светланы Тихановской. «Поздравляя» белорусов с очередной годовщиной «Слуцкого восстания» в конце ноября «змагарка» заявила, что «в 1920 году белорусы больше месяца боролись за свободу и право жить в свободной стране» и постаралась экстраполировать события столетней давности на современную ситуацию.

«Сегодня Белоруссии снова угрожает поглощение. Как и 100 лет назад, Россия насаждает собственные идеи и ценности, чтобы разрушить наше право на самоопределение. Но мы не имеем права отступить в этой борьбе. В противном случае исчезнет не только наша страна, но и наша идентичность», — заявила она.

В заключении своего «поздравления» Тихановская призвала белорусов «защищать свою родную культуру, язык и историю», так как именно это «и будет наше современное сопротивление имперскому „русскому миру“». Беглую змагарку и ее окружение нисколько не смущает тот факт, что «Слуцкое восстание» по своей сути не было направлено против именно России, а все исторические параллели не выдерживают серьезной критики. Более того, сегодня среди белорусских историков все еще нет единого мнения о том, имели ли события 1920 года связь с попыткой создания объявленной еще в 1918 году Белорусской народной республики (БНР), или простым мятежом на территории, где временно не было никакой власти. Каждый из вариантов определения «Слуцкого восстания» в той или иной мере связан с идеологическими пристрастиями исследователей, занимающихся данным вопросом. Поэтому и само событие воспринимается по-разному, начиная от отрицания «восстания» и негативного к нему отношения, и заканчивая героизацией так называемого «первого самостоятельного вооруженного выступления за независимость белорусских земель». Именно последнее определении и присуще восприятию «Слуцкого восстания» националистами, которые даже сумели сделать его одним из элементов придуманной ими же «белорусско-российской войны 1920 года», полностью исказив и смысл, и факты событий того периода. Потому неслучайно различного рода общественные и политические организации националистического толка на протяжении последних десятилетий неизменно проводили торжественные мероприятия, посвященные памяти «слуцких повстанцев», называя их героями и борцами за независимость Белоруссии от России. В то же время, в реальности «Слуцкое восстание» было далеко от тех смыслов, которыми его сегодня наделяют историки и политики националистического толка.

Если обратиться к фактам, то следует напомнить, что происходящие в 1920 году в Слуцке и его окрестностях события были напрямую связаны с последствиями развала Российской империи и окончания Первой мировой войны. Это было время, когда началось так называемое возрождение Польши, ставившей перед собой задачу восстановление Речи Посполитой в границах 1772 года. Начав в феврале 1919 года военные действия против Советской России польские войска довольно быстро продвинулись вглубь бывших западных областей Российской империи. Здесь уже с первых дней появления поляков началась политика полонизации, что вызвало крайне негативную реакцию со стороны местного населения, а сопротивление Польше возглавили большевики и социалисты-революционеры (эсеры). Именно поэтому Слуцк на некоторое время и оказался в центре исторических событий, так как в этом городе концентрировались белорусские эсеры, значительная часть из которых являлась сторонниками БНР, а потому не признавал ни польскую, ни советскую власть.

В октябре 1920 года в Риге между РСФСР и Польшей было подписано предварительное мирное соглашение. Согласно договору, Слуцк, находившийся на тот момент под польской оккупацией, передавался в состав БССР. Именно это и предопределило события, которые развернулись здесь во второй половине 1920 года. Связано это было в первую очередь с тем, что после начала отхода польских войск, Слуцк оказался в нейтральной зоне, которая на непродолжительное время оказалась никем не контролируема. При этом вплоть до начала боевых действий в ноябре-декабре 1920 года будущее организаторы мятежа выступали против «оккупации» большевиками, но не против Польши, о чем зачастую «забывают» белорусские националисты. Как считают некоторые исследователи, данный факт свидетельствовал о том, что «Слуцкое восстание» было инспирировано и поддерживалось Варшавой.

После заключения в Риге мирного соглашения в Слуцке 15 ноября был организован съезд, на который собралось более 100 человек, принявших резолюцию, в которой территория Слуцкого уезда объявлялась частью БНР, выражался протест против «большевистской оккупации» и, что важно, приветствовалась «сестра Польшу». Тогда же был избран постоянный орган региональной власти — Рада Слуцка, которая заявила протест Варшаве против передачи Слуцкого уезда Красной Армии. 21 ноября Рада издала декларацию, которая призвала на борьбу «за независимую Белоруссию в ее этнографических границах» и за «интересы крестьянства».

«Слуцкая Рада декларирует свое желание твердо стоять за независимость родной Белоруссии и защищать интересы крестьянства от насилия со стороны чужеземных захватчиков; в случае надобности Слуцкая Рада будет защищаться даже силой оружия, несмотря на численное превосходство врага. Мы верим, что наше дело есть дело правое, а правда всегда побеждает», — говорилось в документе.

Вместе с тем, подобные громкие заявления были далеки от реального положения дел в уезде. В частности, согласно польскому рапорту Слуцкого повета за январь 1920 года, «православные крестьяне… верят, что вскоре „польские паны“ отсюда уйдут, и тогда настанет крестьянско-православный рай, а панам-католикам будет „крышка“». Несмотря на это, Раде удалось за несколько дней сформировать из добровольцев два полка 1-й Слуцкой бригады стрельцов войск БНР, костяком которой стала так называемая «белорусская милиция», созданная ранее для поддержания порядка в городе и его окрестностях. В данном случае следует отметить, что как бы не рассказывали белорусские националисты о всеобщей поддержке идеи «борьбы с Россией» за независимость, «мобилизация» в Слуцком уезде не стала массовой, а ее поддержало незначительное число местного населения. По приблизительным подсчетам, в военные подразделения удалось привлечь лишь несколько тысяч человек, значительная часть из которых в добавок не имела оружия. Более того, согласно имеющимся сегодня документам, формировались отряды из самых разных элементов: кулаков, дезертиров Красной Армии, бандитов, контрреволюционеров, а также из «отсталых в политическом отношении селян, которые были введены в заблуждение демагогическими и националистическими лозунгами».

Необходимо отметить, что формирование и последующие действия военных бригад в Слуцком уезде прямо или косвенно контролировались поляками, о чем свидетельствуют различные рапорты и донесения. Как отмечал военком разведки Ю. Жебровский, «поляки заставляют молодежь записываться добровольцами ради защиты Белоруссии». Более того, был даже разработан план-конспект совместных действий Польши и повстанцев, где указывалось на то, что будущее белорусское правительство должно состоять на 40% из поляков. Сами мятежники при организации своих действий должны были рассчитывать на поддержку Варшавы и Парижа, а также сотрудничество с непризнанной Серединной Литвой (1920−1922 гг.), являвшейся марионеточным государством под контролем Польши.

Кроме того, Варшава не ограничилась руководством мятежников. Для решения своих вопросов польские власти помогли организовать поход армии Станислава Булак-Балаховича, который многие националисты в Белоруссии связывают со «Слуцким восстанием». Правда, в реальности никакой связи непосредственно с событиями в Слуцке и тем более с борьбой за «независимость Белоруссии» Балахович не имел: в бои с большевиками его дивизия вступила еще в июне 1920 года и далеко от названного региона. Даже нынешняя мемориальная доска Булак-Балаховича в Варшаве гласит: «Командующий белорусской союзной армией, сражавшейся за независимость Польши в войне 1920 года». Впрочем, все это нисколько не смущает белорусских националистов, создающих свои собственные мифы, в центре которых лежит откровенная русофобия.

Одним из мифов внутри мифа о «Слуцком восстании» можно назвать его якобы «масштабность». Согласно имеющимся документам, военные подразделения мятежников вступали в боевые столкновения с Красной армией, но никакого серьезного противодействия красноармейцам оказать не смогли. Первая стычка состоялась 27 ноября возле деревни Васильчицы и назвать ее серьезным боем нельзя. Тогда красноармейцы из-за недостаточного количества бойцов отступили, потеряв лишь трех человек убитыми, троих раненными, а один из них попал в плен.

Всего же слуцкая бригада «удерживала» пятнадцатикилометровую нейтральную зону на протяжении месяца, что многими представляется сегодня как показатель ее боеспособности. Однако на самом деле сложившаяся ситуация была связана с тем, что вхождение на данную территорию частей Красной армии должно было согласовываться с польской стороной, чего на тот момент не произошло. Действиях же «восставших» тогда носили полупартизанский характер и никакого реального сопротивления занятию восточной части уезда вплоть до второй половины декабря они не оказывали. Например, в оперативном военном донесении от 10 декабря 1920 года сообщалось, что «в деревне Иодчицы (Новые Мокраны), 8−10 верст западнее Семежево, находятся базы так называемой Белорусской Рады и производят оттуда разбойничьи налеты на нейтральную зону восточнее Государственной границы, производят реквизиции и конфискации имущества у населения нейтральной полосы и творят насилия над гражданами». Более того, командовавший Слуцкой бригадой штабс-капитан Антон Сокол-Кутыловский и вовсе утверждал, что никакого «восстания» не было, а его подразделение не произвело не единого выстрела.

Пассивность и неорганизованность мятежников в конечном счете привел к закономерному итогу — полному их разгрому. В результате, 28 декабря слуцкая бригада перешла реку Лань на контролируемую Польшей территорию, поставив точку на том, что сегодня многие называют «Слуцким восстанием». Офицеры и солдаты бригады были разоружены польскими властями, а после интернированы сначала во временный лагерь в Синявке (сегодня Клецкий район Белоруссии), потом в Белосток, а с начала марта 1921 года в Дорогуск (возле польского Хэлма). Освободили их только в мае, когда был ратифицирован подписанный 18 марта Рижский мирный договор, по которому государственная граница между Польшей и БССР была изменена в польскую сторону и именно по территории Слуцкого уезда.

Таким образом, конец того, что белорусские националисты так любят называть «Слуцким восстанием», был изначально предопределен в связи с отсутствием не только материальных, финансовых и людских ресурсов у мятежников, но и четкого обоснования того, зачем мятеж нужен. Более того, значительная часть местного населения не собиралась умирать за польские идеи, которые были центральными в лозунгах руководителей «восстания». Большинство имеющихся на сегодня документов говорят о том, что жители Слуцкого уезда были вынуждены считаться с несколькими тысячами вооруженных людей, но на самом деле симпатизировали большевикам или даже белогвардейцам, и именно поэтому не принимали активного участия в «восстании». Если добавить к этому, что на сегодня нет никаких достоверных сведений ни об интенсивности боев, ни о боевых потерях, а лишь упоминания о переходе из рук в руки нескольких населенных пунктов, то значимость «Слуцкого восстания» в истории белорусских земель превращается в миф. В реальности, события в Слуцком уезде в 1920 году по меркам того времени были довольно заурядными и их сложно рассматривать в качестве борьбы за независимость, как бы это сегодня не пытались представить белорусские националисты и те, кто пытается играть с историческими фактами в политических или идеологических целях.