Вступление Турции в Евросоюз, интересы Анкары и Брюсселя, Россия или ЕС — интервью

Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган недавно отметил, что вступление Швеции в НАТО станет возможным после того, как Турция будет принята в Европейский Союз. Брюссель и Анкару исторически связывают непростые и противоречивые отношения. Турция давно стремится стать членом Евросоюза, который выступает одним из ключевых внешнеэкономических партнеров Анкары. В то же время в самой Европе не существует единого подхода по отношению к гипотетическому членству Турции. При этом Анкара и Брюссель зачастую расходились и расходятся по ряду проблем: вопрос Кипра, потоки беженцев, санкции против России и др. Однако сегодня на фоне очередного внешнеполитического «кульбита» Эрдогана отношения между Турцией и Евросоюзом вновь приобрели особую актуальность. Каковы интересы Анкары и Брюсселя? Может ли Турция стать членов Европейского Союза? Почему данный вопрос вновь стал таким значимым? Может ли Турция полностью отвернуться от России в пользу Евросоюза? Об этом корреспондент EADaily поговорил с научным сотрудником отдела Ближнего и постсоветского Востока ИНИОН РАН тюркологом Алиной Сбитневой.

Алина Сбитнева. Иллюстрация: личный архив А. Сбитневой

— Ещё в далёком 1999 году Турция получила статус кандидата в члены Европейского Союза. С одной стороны, немалое число политиков, широкие слои населения и деловые круги всегда поддерживали европейский вектор турецкой внешней политики. С другой, с приходом к власти Реджепа Тайипа Эрдогана и его своеобразной «эволюцией» данное направление турецкой политики отчасти стало утрачивать свое первостепенное значение. Алина Игоревна, как на современном этапе можно охарактеризовать отношения между Анкарой и Евросоюзом? Каковы основные интересы сторон?

— Когда правящая сегодня Партия справедливости и развития (ПСР) пришла к власти в Турции в 2002 году, она провозгласила курс на сближение с Западом, в рамках которого членство в ЕС было его неотъемлемой частью. Настроения у населения в связи с этим были соответствующие: пережившая тяжелый экономический кризис в 1990-х годах Турция нуждалась в «глотке свежего воздуха» — перспективы евроинтеграции виделись многим именно в подобном ключе. Ряд турецких граждан, осевших в наиболее развитых европейских странах — изначально в качестве трудовых мигрантов, в которых Европа, к слову, сильно нуждалась, — желали наконец обрести статус полноправных граждан Европы; молодежь, которая предпочитала западное образование турецкому, в свою очередь добивалась либерализации визового режима и решения других проблем, связанных с перемещением внутри Евросоюза.

Однако путь в объединенную Европу оказался весьма затруднительным. Еще в его начале выяснилось, что Анкара далека от европейских «стандартов» и нуждается во всесторонней реформации. Турции выкатили требования, которые она выполняет до сих пор и, судя по отсутствию явных подвижек, безуспешно. Вернее, ее успехи не хотят замечать в высоких европейских кабинетах. Вместо того, чтобы получать преференции от членства, Турция затрачивает массу ресурсов на соответствие критериям, что, очевидно контрпродуктивно. Совсем курьезной ситуация стала в 2004 году, когда произошла очередная волна расширения объединения с включением в него Кипра, не самых развитых государств Прибалтики и Восточной Европы, а Турция вновь осталась за бортом. Не менее комичными выглядят сейчас разговоры о присоединении Украины — тоже в обход Турции.

Реджеп Тайип Эрдоган, придя на пост президента в 2014 году, привнес в политику страны так называемый «разворот на Восток»: Запад начал стремительно терять авторитет в глазах Турции, а пополнение рядов Евросоюза перестало быть для нее самоцелью. Более того, за то долгое время, что Турецкая Республика провела у порога Европейского Союза, в стране начал формироваться определенный евроскептицизм, а по мере охлаждения отношений Анкары с западным миром в целом он только усилился.

Турки — народ гордый, но вместе с тем хитрый. Официального отказа от курса на евроинтеграцию не было, более того, Турция периодически на разных уровнях продолжает заявлять о приверженности присоединению к ЕС, однако уже не стремится понравиться Брюсселю так, как раньше. Во главе угла теперь национальные интересы, и, надо сказать, подобная политика приносит некоторые плоды. Определенные коррективы в позицию ЕС внес сирийский кризис и последовавшая за ним волна мигрантов, хлынувшая в Европу. Евросоюз тогда мгновенно вспомнил о Турции, с которой можно заключить миграционное соглашение, но понимал, что в обмен на многолетнее игнорирование интересы Анкары мало-мальски, но придется учесть. Турции, как всегда, наобещали золотых гор, документ в итоге был подписан в 2016 году, но, увидев несправедливое к себе отношение и невыполнение обещанного, Турция вскоре начала пренебрегать условиями договоренностей и перешла к политике шантажа и упреков.

Вообще торг и шантаж — это у турок в крови, а когда партнеры наглым образом не считаются с их интересами, эти две составляющие турецкого характера обостряются до предела. Анкара теперь то и дело припоминает западу о своей нелегкой судьбе в рамках ЕС — даже в вопросе вступления шведов в НАТО все дошло до торга, где разменной монетой стал европейско-турецкий кейс.

Именно поэтому современное взаимодействие Турции и ЕС можно описать как вынужденный торг — точнее его сейчас не охарактеризуешь. Просто цели несколько изменились: если раньше Анкаре надо было выторговать членство, то теперь она делает это — что называется — из принципа — просто чтобы доказать всем, чего она стоит, укрепить авторитет якобы независимого игрока. А в ЕС вновь заговорили о ее присоединении лишь по той причине, что Швецию как-то надо втащить в НАТО, вот и все. Ни о каких вдруг проснувшихся партнерских чувствах здесь говорить не приходится.

— Недавно агентство «Анадолу» со ссылкой на высокопоставленного чиновника турецкого правительства сообщило, что Анкара получила полную поддержку пути членства в Европейском Союзе, отмены санкций против турецкой экономики и либерализации виз для граждан Турции. Более того, агентство «Bloomberg» сообщило, что Брюссель согласился ускорить переговоры о членстве Турции в блоке. На Ваш взгляд, насколько реально принятие Турции в ускоренном режиме в ЕС? Почему данный вопрос, как представляется, стал вновь столь актуальным именно сейчас?

— Как я уже отметила, актуальность данного вопроса резко возросла в связи с подвисшим в воздухе членством Стокгольма в НАТО. Турция справедливо выдвинула требование активизировать рассмотрение проблемы ее вступления в ЕС в ответ на аналогичный запрос относительно ратификации заявки Швеции со стороны Североатлантического альянса. То есть, обсуждать проблему в любом случае бы пришлось. Но это не значит, несмотря на все заявления коллективного Запада, что Турцию с распростёртыми объятиями ждут в Евросоюзе. Скорее, наоборот.

Причин, по которым Турецкую Республику не возьмут в ЕС с наибольшей долей вероятности, предостаточно, и далеко не все из них лежат в плоскости несовпадения интересов по курсу НАТО. Помимо данных противоречий и достаточно слабой экономики, Турция имеет ряд территориальных конфликтов с действующими членами Евросоюза, среди которых Греция и Кипр. Если Турция станет участником объединения, то и все эти проблемы получат членство вместе с ней.

Более того, Анкара в последнее время уделяет особое внимание антитеррористической деятельности, основной ее метод борьбы с нежелательными группировками — проведение нелегитимных с точки зрения международного права трансграничных операций на территориях соседних Ирака и Сирии. Сейчас Евросоюз может никак не реагировать на подобные действия Турции, однако в случае вступления страны держаться отстраненно уже не получится, ибо любые атаки на Анкару или же ее военные маневры автоматически станут проблемой всего объединения. Вряд ли европейские государства и ЕС как наднациональное образование хотели бы во все это вовлекаться.

Еще одна причина — нерешенный курдский вопрос. Он, кстати, был препятствием Турции на пути в Европу еще в самом начале интеграционной деятельности, поскольку европейские политики требовали от руководства Турции смягчения курдской политики и расширения прав национальных меньшинств. И последнее — это, конечно, разница в менталитетах. Распространение нетрадиционных ценностей, сожжение Корана и других священных писаний в европейских государствах совершенно не коррелируют с турецкими подходами, турецкой культурой. Современная Турция, напротив, становится более традиционной, более религиозной. Членство в ЕС рано или поздно обяжет ее соответствовать определенным западным ценностям, реализацию многих из которых в пределах Турции даже сложно себе представить, не говоря уже об укоренении таких норм в качестве основополагающих.

Поэтому пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков совершенно точно отметил, говоря о возобновлении переговоров по турецкому вступлению в ЕС, что Турции не стоит носить розовые очки — ее там не ждут. А завышенные ожидания и излишняя самоуверенность вполне могут привести к тому, что очки разобьются стеклами внутрь.

— Турция является важным торгово-экономическим партнёром для России, что подтверждается наличием крупных двусторонних сделок и проектов (АЭС «Аккую», проект газового хаба и др.). Алина Игоревна, какими могут быть последствия гипотетического вступления Турции в Евросоюз для российско-турецких отношений в различных сферах? Может ли вообще Анкара выбрать какую-либо определенную сторону, если мы говорим о ее отношениях с Россией и ЕС, что, впрочем, было бы крайне удивительно с учетом турецкой политической культуры?

— Теоретически последствия могут быть самыми разными, начиная от перехода Турции на евро, что ударит по договоренностям с Россией о торговле в национальных валютах, до введения шенгена, что, в свою очередь, может осложнить въезд в страну для россиян, а особенно сейчас, в условиях современных реалий. Не исключено, конечно, и оказание беспрецедентного давления на Турцию. Сейчас, например, она может не обращать особого внимания на претензии «союзников» по поводу неприсоединения к антироссийским санкциям, однако вступи Анкара в ЕС, от нее, как в рамках членства в НАТО, будут требовать «согласованности» позиций и проведения единой политики.

Другой вопрос состоит в том, чего захочет сама Турция. Например, вводить какие-либо дополнительные препятствия российским туристам при том, что туризм является чуть ли не основным источником дохода страны — это, как минимум, нерационально. Кипр, к примеру, до 2022 года и событий на Украине совершенно спокойно пренебрегал данным правилом, выдавая гражданам России, приезжающим не на длительный срок, так называемую «про-визу», и совершенно комфортно себя чувствовал.

И даже с теми же санкциями — Венгрии, к примеру, ничего не мешает открыто заявлять, что она не станет приостанавливать торговлю энергоресурсами с Россией, блокировать пакеты санкций против Москвы и критиковать политику коллег по Евросоюзу. Да, внутренние имиджевые потери, может, и есть — на нее смотрят косо, но она выбрала подход, который соответствует ее, а не чьим-либо еще национальным интересам, и это ее право.

Дело как раз в том, что политическая культура Турции подразумевает балансирование. Даже если пофантазировать и представить, что Анкара — все-таки в ЕС, говорить о ее полном подчинении объединению преждевременно. Во всяком случае до тех пор, пока у власти Реджеп Тайип Эрдоган, вряд ли что-то заставит Анкару полностью отречься от того, что она по крупинкам выстраивала долгие годы — ее самостоятельности и «турецкости».

Тем более, стоила бы игра свеч: Евросоюз не настолько уважает Турцию, чтобы ради него с головой бросаться в европейские правила игры. И с ее возможным вступлением, которое все же почти не имеет перспектив, отношение к ней сильно не изменится.

Подробнее о победе Р.Т. Эрдогана на прошедших президентских выборах в Турции, перспективах отношений с Россией и Западом можно ознакомиться в интервью EADaily с А.И. Сбитневой.