Возвращение не блудного сына: о сирийском урегулировании внутри «арабской семьи»

Сирийский конфликт, вспыхнувший в 2011 году, стал одним из крупнейших вызовов не только в рамках «арабской весны», но и в контексте интеграционных процессов в арабском мире в целом. Кризис в Сирии привёл к дальнейшему углублению противоречий между различными арабскими странами и субрегионами арабского мира. Сирийский кризис обнажил концептуальную и институциональную слабость ключевой панарабской организации — Лиги арабских государств (ЛАГ), которая должна воплощать в политическом смысле большую «арабскую семью».

Лига, несмотря на свою функцию по координации и гармонизации внешнеполитического курса арабских стран, стала фактическим заложником геополитических и геоэкономических интересов и противоречий арабских государств, выявив доминирование ряда аравийских монархий, в первую очередь Катара и Саудовской Аравии.

Более того, Доха и в меньшей степени Эр-Рияд использовали платформу лиги не в качестве инструмента разрешения споров и конфликтов в рамках «арабской семьи», но в роли механизма и проводника собственных интересов. В результате провала деятельности Лиги арабских государств по урегулированию сирийского конфликта данный кейс перешёл к главным внерегиональным центрам, в первую очередь к России, Ирану, Турции и США, а также к его дальнейшей интернационализации в рамках «женевского», «астанинского» и «сочинского» форматов. Вслед за ливийским конфликтом неудача главной панарабской организации по внутриарабскому урегулированию кризисов в регионе, в особенности сирийского, подтвердила его неэффективность и де-факто зависимость от позиции ключевых аравийских монархий Залива.

Характеристика начального этапа сирийского конфликта

Сирийский кризис был вызван рядом объективных внутренних общественно-политических и социально-экономических причин, входивших в общую канву «арабской весны»: активизация «Братьев-мусульман»* в суннитских регионах страны, недовольство суннитского большинства влиянием алавитской верхушки (меньшинства) в органах власти и армии, миграция сельского населения в города, засуха в сельскохозяйственных районах, противоречия с курдами, населявшими богатые углеводородами северо-восточные регионы Сирийской Арабской Республики (САР) и др. В то же время собственно активная фаза сирийского конфликта была вызвана действиями внешних региональных и внерегиональных игроков. Как и в Ливии, триггером для разрастания вооружённого конфликта стала политика региональных держав.

Примечательно, что Катар, который позднее сыграл ключевую роль в деструктивной позиции ЛАГ, в сотрудничестве с Турцией пытался установить фактический контроль над Сирией посредством «Братьев-мусульман»*: эмир Катара Хамад Аль Тани направил в Дамаск миссию во главе со своим сыном Тамимом, являющимся нынешним эмиром, чтобы убедить Башара Асада уйти в отставку и запустить политические реформы, по результатам которых к власти должны были прийти представители «Братьев» по примеру Египта.

Отказ сирийского руководства «капитулировать» перед Дохой и Анкарой, использовавших в регионе своих исламистских прокси, привёл к ужесточению действий «оппозиции» в суннитских районах — Дераа, Хаме и Хомсе. По мере антагонизации сторон гражданская война в Сирии принимала всё более интернационализированный характер с привлечением экстремистских организаций, подпитываемых Катаром, Турцией и Саудовской Аравией, а также проиранских формирований «Хезболла», «Фатимийюн», «Басидж» и собственно «Кодс». В подобных условиях ЛАГ, в частности тогдашний генсек Набиль аль-Араби, стремилась сыграть роль медиатора и не допустить прямого военного внешнего вмешательства по типу Ливии. Однако с самого начала деструктивная позиция Дохи в альянсе с Эр-Риядом продемонстрировала слабость структур лиги.

Попытки урегулирования кризиса в рамках «арабской семьи»

Изначально лига стремилась занять максимально нейтральную позицию, ограничившись августовским заявлением 2011 года, в котором выражалась крайняя озабоченность сообщениями о жертвах и росте насилия. Во многом это свидетельствует о некоторой аморфности позиции ЛАГ, отсутствии чёткого понимания внутрисирийских процессов, а также начала лоббирования интересов аравийских монархий. Ключевыми стали события осени 2011 года, когда лига попыталась реализовать свою посредническую миссию в рамках внутриарабского решения конфликтов. Стоит отметить, что в России поддерживали стремление ЛАГ содействовать разрешению кризиса на основе усилий собственно арабских стран, что должно было бы купировать риски прямого вовлечения НАТО в конфликт по примеру Ливии.

Довольно конструктивным являлся «Арабский план действий», разработанный в ЛАГ во главе с Набилем аль-Араби: документ фокусировался на мерах по деэскалации, в том числе по выводу армейских частей ВС САР из городов. Более того, страны — члены лиги согласовали формирование арабской мониторинговой миссии в Сирии, что должно было на деле подчеркнуть общеарабский характер разрешения нарастающего кризиса.

Несмотря на скепсис по отношению к лиге на фоне её позиции в Ливии, сирийская сторона дала согласие на размещение миссии в стране во главе с суданским генералом Мохаммедом ад-Даби. При этом тогдашний глава МИД САР Валид аль-Муаллем отметил готовность Дамаска в полной мере взаимодействовать с лигой ввиду представительного характера миссии — в Хомсе, Идлибе, Ракке, Тартусе, Сауре, Камышлы, Латакии, Пальмире, Алеппо, Дераа, Баньясе, Хасеке и других районах появилось 166 наблюдателей из 13 стран — членов ЛАГ.

Однако по мере усиления поддержки вооружённой оппозиции Катаром и Саудовской Аравией и нарастанием их влияния в лиге работа самой миссии во главе с ад-Даби осложнилась тем, что членство Сирии в ЛАГ было приостановлено. Более того, был нарушен принцип единогласия, так как против подобного решения выступили Йемен и Ливан, а Алжир и Ирак воздержались. Фактически резолюция лиги стала нелегитимной, так как были нарушены принципы голосования, прописанные в Уставе и Хартии Совета ЛАГ. Катар также добился введения советом санкций в отношении Дамаска, хотя правительство Асада приняло условия ЛАГ и приняло наблюдателей: Доха смогла конвертировать свои финансово-экономические возможности в политические и добиться внутреннего размывания лиги, в которой ранее главенствовал Египет.

Де-факто единственной попыткой лиги сыграть конструктивную роль при урегулировании конфликта стал доклад миссии ад-Даби. Реакция ЛАГ, в которой к 2011−2013 годам Катар открыто стал играть доминирующую роль, на доклад генерала ад-Даби стала, на наш взгляд, квинтэссенцией провала данной организации в решении внутриарабских проблем. Доха и Эр-Рияд были недовольны объективной позицией мониторинговой миссии, озвученной в докладе: в нём указывалось на преступления вооружённой оппозиции («Свободной сирийской армии»), сотрудничество официального Дамаска с ЛАГ и выполнение им предписаний миссии. В данных условиях миссия лиги и лично генерал ад-Даби столкнулись с давлением Катара, который в итоге добился от суданского президента Омара аль-Башира отзыва Мохаммеда ад-Даби и прекращения действия его миссии.

На фоне прекращения работы миссии, приостановки членства Сирии в ЛАГ, введения санкций и лоббирования Дохой членства оппозиции в организации Дамаск справедливо обвинил Катар в превращении лиги в инструмент проведения интересов США и НАТО. Ливанский министр иностранных дел Аднан Мансур также указал на то, что лига впервые в истории провела такое количество заседаний, чего не было даже при обсуждении проблем Палестины, проявив «неестественную деятельность» под давлением главы МИД Катара Хамада бен Джасима Аль Тани.

Слабость позиции собственно ЛАГ в решении сирийского кризиса и стала предпосылкой для последующего обращения к ООН, в результате которого действия лиги были заменены совместными шагами с ООН. Однако план, предложенный ЛАГ совместно с ООН, вновь провалился, приведя лишь к кратковременному прекращению огня в апреле 2012 года. В рамках ООН лига в 2012—2013 годах заняла открыто прокатарскую и антисирийскую позицию, что выразилось в проекте резолюции Совета Безопасности, поддержанном ЛАГ и лоббируемом Марокко, который предполагал принятие новой Конституции САР и уход Башара Асада.

Резолюция Совета ЛАГ, которая стала основой для обращения в СБ ООН, фактически призывала к смене сирийского режима, что не только противоречило уставу, но и полностью лишило организацию возможности играть роль беспристрастного и эффективного посредника.

Сегодня, на фоне во многом ритуальных заявлений авторитетного генсека ЛАГ Ахмеда Абульгейта, его попытки вернуть лиге реальную возможность посредничества в решении сирийского кризиса посредством возвращения Дамаска в организацию с опорой на Алжир, Египет, Ливан и Ирак не увенчались успехом в ходе «исторического» саммита ЛАГ в алжирской столице в ноябре 2022 года.

Сирия и «арабская семья»: что дальше?

Сирийский кризис стал очередным подтверждением неэффективности ЛАГ, своего рода лакмусовой бумажкой, продемонстрировавшей отсутствие у лиги реальных механизмов посредничества. Несмотря на понимание Каиром, Алжиром, Бейрутом и Багдадом «жизненной необходимости» возвращения Дамаска в лигу, противодействие со стороны могущественных аравийских монархий на данный момент остаётся решающим. Параллельно успешное функционирование международных многосторонних форматов («астанинского», «амманского» и «сочинского»), а также Группы действий по Сирии, Международной группы поддержки Сирии лишь доказывает «утечку» сирийского досье из зоны влияния собственно арабских стран.

Справедливым является мнение главы МИД России Сергея Лаврова, отметившего, что ЛАГ «отказалась от мирного урегулирования» в Сирии. Неоднозначные заявления генсека Набиля аль-Араби вкупе с прекращением действий мониторинговой миссии Мохаммеда ад-Даби и противодействием со стороны Дохи и Эр-Рияда фактически означают де-факто трансформацию данной панарабской организации в «дочернее предприятие» ССАГПЗ с лидирующей ролью Катара и Саудовской Аравии.

В данном контексте можно выделить ряд последствий для ЛАГ в рамках сирийского кризиса:

1. Потеря авторитета ЛАГ среди арабских стран и невозможность лидирующей роли в рамках урегулирования других кризисов (йеменского, ливийского, иракского, ливанского).
2. Дальнейшее укрепление роли аравийских монархий (Катара и Саудовской Аравии).
3. Фактическое размывание положений Устава ЛАГ и снижение роли генсека организации.
4. Усиление роли неарабских региональных игроков и международных платформ по урегулированию арабских региональных кризисов.

В то же время последние события в регионе отражают фактический провал плана аравийских монархий и стран Запада по окончательной и бесповоротной изоляции Башара Асада и его смещению. Визиты министра иностранных дел ОАЭ Абдаллы бен Заида Аль Нахайяна в Дамаск, переговоры главы МИД Омана Бадра бен Хамада аль-Бусаиди с сирийским лидером в Дамаске, телефонные разговоры Асада с лидерами Иордании и Египта Абдаллой II и Абделем Фаттахом ас-Сиси, визиты президента Сирии в Оман и ОАЭ — вся эта цепочка событий однозначно подтверждает выдвинутый ранее тезис о начале процесса возвращения Сирии в «арабскую семью».

В ходе визита Асада в Оман султан Хейсам бен Тарик Аль Саид заявил, что Сирия является «братской арабской страной», а также выразил надежду на то, что её отношения с остальными странами арабского мира вернутся в нормальное русло. Бадр бен Хамад аль-Бусаиди, в свою очередь, заявлял, что султанат рассчитывает на восстановление отношений Сирии с арабским миром с учётом прошлых ошибок.

Россия последовательно поддерживает данный процесс по ряду причин. Во-первых, с точки зрения политического статуса и престижа обратное принятие Дамаска в «арабскую семью» станет мощной дипломатической победой Москвы на фоне трека по нормализации сирийско-турецких отношений. В этом аспекте нужно добиться дипломатического прорыва в позициях стран Персидского залива: такие гиганты арабского мира, как Египет и Алжир, а также Ирак, Ливан и Оман позитивно относятся к идее полноценного возвращения Сирии законного места в ЛАГ. Более того, ОАЭ, которые в 2018 году восстановили дипотношения с Сирией, также считают ошибкой совершённый ранее ряд шагов в отношении Дамаска.

Во-вторых, стоит признать, что Россия и Иран не смогут в одиночку обеспечить процесс социально-экономического восстановления САР, особенно на фоне нынешних других задач, стоящих перед Москвой и Тегераном. В данном контексте финансово-экономическое «благословение» и помощь со стороны монархий Залива становится крайне необходимым. Симптоматично, что министр иностранных дел Саудовской Аравии Фейсал бен Фархан Аль Сауд ранее заявил о том, что изоляция Сирии утратила смысл. Эр-Рияд также направил самолёты с гуманитарной помощью, равно как и Манама.

Примечательно, что Катар, который считался главным «антагонистом» в рамках сирийского кризиса, в последнее время также предпринял ряд шагов, которые можно охарактеризовать как небольшой отход от былой позиции. В частности, Доха не стала препятствовать председательству Сирии в Совете министров Организации арабских стран — экспортеров нефти (ОАПЕК) с января 2022 по январь 2023 года. А в 2024 году в Дамаске пройдёт арабская энергетическая неделя, организованная ОАПЕК.

Ранее в одном из аналитических материалов EADaily рассказывалось о перипетиях и подводных камнях российского посредничества в рамках сирийско-турецкой нормализации. При этом заместитель министра иностранных дел России Михаил Богданов, блестящий дипломат, курирующий ближневосточный и африканский векторы российской внешней политики, отметил, что на данный момент ведётся подготовка к организации встречи глав МИД России, Ирана, Сирии и Турции по вопросу нормализации отношений между Дамаском и Анкарой.

Для Москвы, как одного из ключевых игроков в контексте сирийского урегулирования, выстроившей равноудалённые отношения с различными силами, в том числе в арабском мире, возвращение Дамаска в «арабскую семью» может стать ценным политическим призом. Тем более что данный процесс является де-факто насущной необходимостью, способной привнести стабильность и несколько гармонизировать ситуацию в регионе Ближнего Востока. Как гласит сирийская пословица: «Крупица веры разрушает горы», и сегодня на фоне медленного, но верного процесса возвращения Сирией своего законного и прославленного места в «арабской семье» эта пословица становится ещё более актуальной.

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ