Консервативная революция Сталина и современное противостояние России и Запада

Когда говорят, что «500-летняя эпоха доминирования Запада в мировых делах подошла к концу», важно не упускать из виду, что это доминирование опирается не только да и не столько на военно-политическую и экономическую мощь, сколько на культурно-ценностную, идеологическую гегемонию. Поэтому реальное противостояние гегемонистским претензиям коллективного Запада наряду с политико-экономической должно включать также и ценностную, идейную составляющую. Необходимо озаботиться «импортозамещением» не только в сфере «производства товаров и услуг», но и в сфере культуры, в «производстве» идей.

Эта задача, однако, осознаётся российским обществом далеко не в должной мере. И если в связи с началом СВО о замещении западных производственных технологий можно слышать и тут и там, то не менее насущная необходимость «замещения» западных же технологий масскультуры, по сути, даже не обсуждается, не говоря уже о принятии каких-либо практических мер. Более того, российский масскульт как ни в чём не бывало продолжает здравствовать и остаётся тем, чем он и был (и только может быть), — вторичным, провинциальным вариантом, дешёвой во всех смыслах копией своего образца — масскульта американского. «На манеже — всё те же», точнее всё то же, вне зависимости от персонального состава шоуменов. Исполнители — это в конце концов детали. Главное — шоу должно продолжаться при любой погоде. И оно продолжается: достаточно включить ТВ, чтобы убедиться в этом.

А поскольку сегодня именно масскультура формирует стереотипы поведения «массового человека», всерьёз рассчитывать на сохранение традиционных ценностей, на успех в противостоянии с Западом в таких условиях вряд ли возможно. Чёткое понимание этого, похоже, не сформировалось пока ни у политического класса РФ, ни у российского общества в целом. Это закономерное следствие духовной нищеты и интеллектуального убожества подражательности и сервилизма советской и мало чем отличающейся от неё постсоветской российской официальной философии и так называемых общественных наук. И та, и другие по большому счёту, в принципе, есть (как и российский масскульт) не что иное, как вторичные провинциальные вариации импортированной из «передовых стран» Запада марксистско-либеральной идеологии. По существу, они представляют собой не более чем идеологические конструкты, собираемые на местных отвёрточных производствах из импортных комплектующих и по передовым импортным технологиям. Недавний пример, который о многом говорит, — растерянность и стенания научно-педагогического сообщества по случаю освобождения России от Болонской системы. Показательны и учёные дискуссии об «общественном строе» в современном Китае. Китай — «социалистическая страна с элементами капитализма» или «капиталистическая с элементами социализма», спорят российские обществоведы. И то ли не могут, то ли не хотят понять, что суть дела в том, что Китай не «социалистический» и не «капиталистический», а китайский! Из чего и надо исходить в реальной политике.

В силу господства в местной философии и науке заёмной, импортной идеологии российское общество не может адекватно понимать ни самое себя и свою собственную историю, ни реальное положение дел у своих зарубежных партнёров и в мире в целом. Отсутствие же адекватного самопонимания не может, очевидно, не вести к неадекватному целеполаганию. И как тут не вспомнить «победу мировой революции» и «строительство коммунизма» или «вхождение в мировое сообщество» и «построение рыночной экономики», что предлагалось в качестве целей для России её марксистскими и либеральными «учителями».

Неадекватное целеполагание контрпродуктивно, что называется, по определению и вредит обществу даже в относительно спокойные времена. В переломные же эпохи вроде той, что сегодня переживает Россия, оно вдвойне опасно. История государства Российского, надо сказать, знает немало примеров чёткого, выверенного целеполагания, способствовавшего успешному развитию страны. Это и освоение Новороссии и Крыма при Екатерине Великой. И охранительные, оздоровившие общество и укрепившие государство меры Александра III, автора знаменитой фразы о двух союзниках России — армии и флоте. Но наиболее близкий и поучительный для нас пример — это стратегическое целеполагание Иосифа Сталина, позволившее в достаточно короткие сроки и в сложнейших внутри- и внешнеполитических условиях построить ставшее сверхдержавой советское государство.

Перманентный революционер Троцкий, как известно, обвинял Сталина в том, что тот «предал дело Ленина и идеалы революции». И надо сказать, что для этого обвинения у Троцкого были не только личные, но и вполне объективные основания. Ленин — «вождь Октября», революционер до мозга костей, у которого хорошо получалось разрушать. Каких-либо реальных созидательных достижений за ним не замечено. К 1922 году, когда он отошёл от дел, страна лежала в разрухе. Сталин же — не только революционер, но и созидатель. Именно он, а не Ленин стал фактическим руководителем-строителем, создателем советского государства. Если революционеры Ленин и Троцкий своей стратегической целью считали мировую революцию, а Россию и её народы предполагали использовать в качестве «хвороста» для разжигания «мирового пожара», то Сталин, в явном противоречии с марксистской догматикой, отложил мировую революцию «на потом» и объявил главной целью «построение социализма в одной стране». Это легитимировало сосредоточение усилий «партии и народа» на строительстве и укреплении советского государства, рост мощи и влияния которого теперь и стал означать приближение мировой революции. Дополнительным бонусом стала возможность перенацелить на поддержку СССР также и международное коммунистическое и рабочее движение.

Адекватное, стратегически верное целеполагание, понятное обществу и принимаемое им, обеспечило необходимую идейную, концептуальную основу для принятия государственным руководством целого комплекса мер, направленных на постепенное сворачивание революционных преобразований и возвращение страны к нормальной жизни. Первым делом была свёрнута «сексуальная революция», нормализована семейная жизнь. Отменён один из первых декретов ленинских времён, легализующий гомосексуализм, который, как и в дореволюционной России, стал уголовно наказуемым. Прекратились демонстрации «Долой стыд!». Были запрещены аборты и ограничены разводы.

Огромное внимание на всём протяжении сталинской эпохи уделялось образованию. Уже в тридцатых годах в школы и вузы взамен введённой после победы революции политграмоты (праматерь политологии и социологии в современных университетах) было возвращено преподавание истории. Было принято специальное постановление ЦК ВКП (б) «О педологических извращениях в системе Наркомпроса», запрещающее ещё одну революционную новацию в деле воспитания и обучения подрастающего поколения. В дальнейшем советская школа всё больше и по форме, и по содержанию возвращалась к дореволюционной российской гимназии. Были введены форма, похожая на гимназическую, и даже — огромный шаг назад — раздельное обучение мальчиков и девочек. В преподавании упор делался на русский язык, историю, математику. В старших классах преподавалась логика. Не когда-нибудь, а в декабре 1941 года (!) был воссоздан философский факультет в МГУ. Именно по инициативе Сталина, как известно, был построен (может быть, вместо Дворца Советов, который революционеры планировали построить на месте взорванного храма Христа Спасителя) комплекс зданий МГУ (с безусловно лучшими в мире на то время условиями для студентов), ставший одним из главных символов сталинской эпохи и несносимым памятником самому Сталину.

Именно Сталин лично сделал многое для переориентации советской культуры и искусства, их обращения к традиционным, нереволюционным человеческим ценностям. Благодаря ему были созданы условия для развития знаменитых и сегодня народных промыслов — палеха, хохломы и других. В кино — этом «важнейшем из искусств» — на смену фальшивым, кровожадным «шедеврам» вроде «Броненосца Потёмкина» пришли жизнеутверждающие, возвышающие человека, зовущие его к труду и подвигу фильмы. Известно, как Сталин защищал Шолохова и даже «антисоветчика» Булгакова, расправы над которым добивались украинские «письменники-самостийники» — члены ВКП (б) по неслучайному стечению обстоятельств. Будучи руководителем одного из крупнейших в мире государств, он находил время, чтобы лично прочитывать все произведения, претендующие на Сталинскую премию по литературе. И конечно, огромное социально-политическое и культурное значение имели решения Сталина по «реабилитации» Церкви, возвращению погон и офицерских званий в армии.

Проведение в жизнь комплекса всех этих мер в сочетании с созданием в 30−40-х годах советской элиты, в которой революционеры-разрушители были заменены государственниками-строителями, и было консервативной революцией Сталина. Революцией, нацеленной не на разрушение, а на возрождение, возвращение к нормальности, результатом которой и стало создание советского государства, его идеологии и системы управления, советской школы и советской культуры, советского образа жизни вообще. Успех этой революции был в значительной степени обусловлен решительностью сталинской политики, которая отличалась чёткой формулировкой целей и задач, была чужда всеядности и попустительству.

Сегодня перед российским государством в отстаивании реального суверенитета в противостоянии с Западом стоят сходные по содержанию и масштабам задачи. Россия должна преодолеть разрушительное влияние западной идеологии и масскультуры и выработать чёткое понимание своих национальных ценностей и интересов, на базе которого только и возможно проводить действительно суверенную внутреннюю и внешнюю политику. Надо наконец-то избавиться от остатков ельцинизма — этой неотроцкистской идеологии национального позора и унижения. Необходимо защищать и поддерживать русский язык и российскую национальную культуру, создавать российскую систему образования и формировать российский образ жизни. Это особенно важно сегодня, когда происходит освобождение Донбасса и Новороссии. Люди должны ясно понимать, ради чего их усилия и жертвы!

В этой связи не может не вызывать недоумения восстановление памятников Ленину и революционной топонимики на освобождённой территории. Такая практика пытается реанимировать давно отброшенное жизнью, поэтому может только дезориентировать общество и обречена на провал.

Необходимо отбросить устаревшие стереотипы и во внешней политике. Здесь тоже можно поучиться у Сталина, который без колебаний распустил Коминтерн, когда того потребовали интересы страны. Хватит пустых, бессодержательных разговоров, приличествующих разве что советским пионерам, о «самостоятельной политике большинства стран Азии и Африки». Пора уже перестать умиляться и «победам» латиноамериканских леваков, поддерживать (и оплачивать, что влетает в копеечку) их бессмысленный, истерично-бутафорский «антиамериканизм». Реальными союзниками — стратегическими партнёрами России в реальном, а не имитационном противостоянии доминированию коллективного Запада могут быть, очевидно, только те страны, которые действительно ставят перед собой такую же задачу. Помимо Китая, который консервативен по определению и геополитическая роль которого предопределена его географическим положением, огромной численностью населения и 5-тысячелетней историей, это также современный Иран — единственная на сегодняшний день страна победившей консервативной революции.

Ситуативными союзниками России в защите и возрождении ценностей подлинной человеческой культуры и свободы объективно являются и здоровые антиглобалистски ориентированные силы на самом Западе. И это отнюдь не социалисты. Это прежде всего трамписты — сторонники начавшего консервативную революцию, «спасение Америки», бывшего (а возможно, и будущего) президента США Дональда Трампа. Это «Альтернатива для Германии» и «Национальное объединение» Ле Пен во Франции, партия Сальвини в Италии, консервативные партии в Венгрии и других странах Восточной Европы.

Консервативная антиглобалистская революция в России может стать действительно серьёзным вызовом гегемонии коллективного Запада. Для её начала сегодня есть такие важнейшие предпосылки, как растущее в российском обществе отторжение «прогрессивных либеральных ценностей», чётко проявившаяся после начала СВО принципиальная патриотическая позиция подлинной национальной элиты и, может быть самое важное, неуклонная политическая воля российского национального лидера.