460 лет назад прекратил существование старый враг России — Ливонский орден

460 лет назад, 5 марта 1562 года, в Риге состоялась важная символическая церемония. В этот день ландмейстер Ливонии Готхард Кетлер в торжественной обстановке произнес ленную присягу на верность польскому королю Сигизмунду II Августу, которого представлял канцлер великий литовский Николай Чёрный Радзивилл. Кетлер, стоявший в окружении своих рыцарей, вручил Радзивиллу ключи от управляемых им замков и печать Ливонского ордена. В свою очередь, рыцари сняли с себя кресты и орденские мантии и превратились в обычных дворян. На этой драматической ноте закончилась более чем трёхвековая история знаменитого ордена, старого и последовательного врага Руси.

Крестом и мечом

Закрепившийся в общественном сознании стереотип о Ливонском ордене не вполне справедлив. Ибо такого ордена не существовало — было ливонское ландмейстерство (отделение) широко известного Тевтонского ордена. Немецкие крестоносцы появились на территории нынешних стран Балтии в конце XII начале XIII века. Появились не с миром — здешние племена придерживались большей частью языческих верований и противились переходу в католицизм. Уже поэтому их территории и богатства рассматривались в качестве законной добычи христиан, а сами язычники подлежали насильственному крещению или уничтожению.

Неудивительно, что по всей Прибалтике её коренное население оказало сопротивление пришельцам. И очень скоро стало понятно, что для покорения балтов и эстов требуется мощная организованная военная сила. В итоге в 1202-м немцы создали в Прибалтике «Братство воинов Христа», более известное под названием ордена меченосцев. Но 22 сентября 1236 года эти последователи тамплиеров были наголову разгромлены у реки Сауле воинами племён жемайтов и земгалов (предки латышей и литовцев). После этого в Прибалтику (Ливонию) пришёл более мощный Тевтонский орден, который с трудом завершил покорение латышей и эстонцев. Однако предки нынешних литовцев, в отличие от других балтских племён, рыцарям так и не покорились. Война между ними с переменным успехом шла в течение нескольких веков. Неудачными оказались и попытки орденской экспансии на восток, в русские земли. Уже со второй половины XIII века русские и ливонцы научились сосуществовать, правда периоды мира и взаимной торговли время от времени прерывались войнами, в ходе которых противники порою далеко заходили на территорию друг друга, опустошая её.

На территории исторической Ливонии (земли сегодняшних Эстонии и Латвии) сложилась целая конфедерация, в состав которой входили здешнее ландмейстерство Тевтонского ордена, архиепископство Рижское, епископства Курляндское, Дерптское и Эзель-Викское и несколько городов. Формальным главой Ливонской конфедерации считался ландмейстер, назначаемый верховным магистром Тевтонского ордена. Однако имелся в Ливонии и второй центр силы — Рижское архиепископство, обладавшее собственной административной территорией и чеканившее свою монету. Поскольку архиепископов назначали непосредственно папы римские, те вели достаточно независимую от ордена политику, что очень раздражало магистров и ландмейстеров.

От внутренней усобицы — к внешней войне

Началом событий, повлёкших в конечном счёте гибель прежней Ливонии, можно считать разгоревшийся в 1458 году конфликт между орденом и тогдашним архиепископом Риги Сильвестром Стодевешером. Он затянулся на годы — и активизировался с новой силой после того, как новым ландмейстером в Ливонии стал в 1471 году Бернхард фон дер Борх. Оба жёсткие и властолюбивые, ландмейстер и архиепископ совершенно не хотели идти на взаимные уступки. В конечном счёте Стодевешер вошёл в сношения с королём Швеции, тайно пообещав передать ему в обмен на вооружённую помощь земли своих вассалов в Ливонии. Когда те самые вассалы узнали о планах архиепископа, они, возмутившись, переметнулись на сторону ордена. Воспользовавшись этим, фон дер Борх осадил архиепископскую резиденцию, схватил Стодевешера и бросил его в темницу.

Дабы получить стопроцентное обоснование столь крутому обхождению с «наместником Бога на земле», фон дер Борх обвинил его в том, что Стодевешер не желает защищать свою паству от…русских. Мол, соседняя Псковская республика втихомолку «отгрызает» у архиепископства куски земли, после чего живущих на них латышей, давно уже ставших добрыми католиками, насильственно заставляют перекрещиваться в «русскую веру». Дескать, Стодевешер смотрел на столь возмутительные вещи сквозь пальцы и никак им не препятствовал. По мнению фон дер Борха, если бы Стодевешер остался бы во главе архиепископства, то «всё закончилось бы тем, что вся страна Ливония, утратив христианскую веру, оказалась бы вновь в руках русских схизматиков».

Таким образом, фон дер Борх задействовал фактор «русской угрозы» исключительно ради решения внутренних ливонских дел — ещё не подозревая, как это впоследствии отзовётся на исторических судьбах Ливонии. Отделавшись от Стодевешера, ландмейстер назначил новым архиепископом своего двоюродного брата Симона фон дер Борха и начал распоряжаться в архиепископстве, словно в собственном замке. Однако подобным самоуправством очень возмутился папа римский Сикст IV, который, недолго думая, отлучил своевольного ливонца и его сторонников от церкви и назначил, имея на это полное юридическое право, архиепископом Стефана фон Грубе. Братья фон Борхи отказались подчиниться римскому первосвященнику. Однако отлучение — веский довод, особенно для средневекового сознания. Бернхард нуждался в каком-то веском доказательстве своей моральной правоты, и, чтобы обрести его, он решил начать войну с теми самыми «русскими схизматиками», с которыми якобы не желал бороться свергнутый им Стодевешер.

Фон дер Борх особенно напирал на то, что беда грозит не только Ливонии. Мол, если падёт Ливония, перед лицом русской опасности окажутся и другие «христианские земли». Чтобы не обходиться одними лишь письмами, ландмейстер отправил в «турне» одного из своих приближённых — комтура Голдингена Герхарда Малинкродта. Малинкродт посетил дворы ряда европейских государей, добрался в итоге до Вены и встретился там с повелителем Священной Римской империи Фридрихом III. Фридрих III настолько впечатлился рассказом ливонского гостя о русских варварах, что на правах верховного владыки германского мира пожаловал фон дер Борху рижскую епархию в ленное владение. В своем указе германский владыка обосновал это тем, что, мол, лишь фон дер Борх сумеет организовать оборону этих земель от схизматиков. Мало того — император даже вызвался ходатайствовать перед римским папой, чтобы тот наделил ливонского ландмейстера правом назначать рижского архиепископа по своему усмотрению. По мнению Фридриха, это право поможет ландмейстеру сплотить Ливонию перед лицом русских.

В январе 1480 года ливонские рыцари внезапно атаковали псковские земли. Однако к неприятному удивлению фон дер Борха, рассчитывавшего на лёгкую прогулку, дальнейшие события пошли совсем не так, как он планировал. На помощь псковичам великий князь Московский Иван III выслал большое войско, которое проникло на территорию Ливонской конфедерации и изрядно её опустошило. Ливонцам пришлось спешно идти на мирные переговоры. Согласно заключённому договору, Дерптское епископство должно было ежегодно уплачивать Пскову так называемую юрьевскую дань (изначальное название Дерпта — Юрьев) в размере одной гривны (равнявшейся одной немецкой марке, или 6 венгерским золотым) с души. Дань эта никогда толком не выплачивалась — что спустя десятилетия послужило для Ивана Грозного одним из поводов к началу Ливонской войны. Что до магистра Борха, то он некоторое время продолжал пользовать «русскую угрозу» в личных целях — когда ему требовалось обосновать то или иное своё решение, например отказ прибыть в Пруссию для участия в орденском капитуле.

Вскоре папский ставленник Стефан фон Грубе, ставший-таки архиепископом, принялся вербовать наёмников «против русских и наносящих ущерб церкви». Фантом «русской опасности» оторвался от своего создателя и зажил своею собственной жизнью, оккупируя умы. Вскоре Россию начали обкладывать санкциями — в самом конце XV века Ганза после одного из торговых конфликтов с россиянами наложила с подстрекательства ливонцев запрет на продажу «московитам» соли, селитры, серы, железной проволоки, цветных металлов и изделий из них. Поскольку в дальнейшем отношения между Московией и Ливонией ухудшились ещё больше, санкционный список расширили за счёт оружия (причём любого) и материалов, используемых в оружейном производстве, доспехов, пороха и коней. Иван III и его дьяки приложили немало усилий, чтобы «диверсифицировать» закупки этих стратегически важных товаров и материалов — в Европе искали контрагентов, готовых обеспечить поставки. В частности, на том этапе удалось договориться с Данией…

Попытка укрепиться

В 1494 году новым ландмейстером Тевтонского ордена в Ливонии стал Вальтер фон Плеттенберг. Он тоже решил воевать с Россией — воспользовавшись тем, что Москва вступила в очередной вооружённый конфликт с Великим княжеством Литовским. Была подготовлена провокация, в рамках которой летом 1501-го в ливонском Дерпте были арестованы 150 псковских купцов — якобы в связи с кражей. Однако начавшаяся вскоре очередная война, хотя на первом её этапе ливонцы добились локальных успехов, не принесла им решительной победы. Она закончилась 2 апреля 1503 года, и был подписан мирный договор, остававшийся в силе в течение пятидесяти пяти лет.

В дальнейшем ландмейстер Плеттенберг, предвидя новые войны и кризисы, старался всячески укрепить своё государство. Он остался в одиночестве, поскольку «старший брат» — Тевтонский орден, давно уже клонившийся к упадку, — в 1525-м фактически прекратил существование, уступив свои земли новому светскому государству Пруссия. После этого Плеттенберг вступил в вассальные отношения с главой Священной Римской империи Карлом V. А 21 сентября 1525 года Вальтер фон Плеттенберг предоставил Риге, а затем и всей Ливонии полную религиозную свободу — надеясь этим стабилизировать общество и избежать конфликта католиков и лютеран.

Однако все старания Плеттенберга ушли в песок. Ливонскому государству, которому он так старался обеспечить существование в веках, история отвела после смерти этого ландмейстера всего каких-то двадцать шесть лет. При его преемниках Германе фон Брюггеноэ, Иоганне фон дер Реке, Генрихе фон Галене и Иоганне Вильгельме фон Фюрстенберге закат прежней Ливонии продолжался — элита поделилась на партии, яростно спорившие о внешнеполитическом курсе и о том, на кого теперь опереться. Одни советовали искать поддержки у германских князей, другие стремились к заключению союза или даже унии с Польшей, третьи предлагали сближение со Швецией. В итоге политические раздоры привели в 1554 году к трёхлетней междоусобной войне, разгоревшейся из ссоры тогдашнего ландмейстера Генриха фон Галена с рижским архиепископом Вильгельмом Бранденбургским.

Но самая большая беда обрушилась на Ливонию в 1558 году, когда конфедерация оказалась в состоянии очередной войны с Русским царством. К войне привёл целый комплекс причин. Москва хотела получить возможность самостоятельно заниматься морской торговлей на Балтике — однако Ливония и Ганзейский союз, естественно, всячески препятствовали подобным поползновениям, не желая появления конкурентов. Когда царь Иван IV распорядился создать гавань на принадлежавшем России правом берегу Наровы, ливонцы заблокировали доступ туда купцам из Западной Европы.

В какой-то момент в Москве стали воспринимать Ливонию в качестве мощного барьера, крайне затрудняющего России связи с европейскими государствами. Ярким примером этого стала история саксонского купца Ганса Шлитте, который по поручению Ивана IV вербовал в Германии на службу России медиков, переводчиков, оружейников, металлургов, геологов, ювелиров, строителей и прочих специалистов. Он нанял около 300 человек, но ливонцы помешали большинству из них проехать в Россию — арестовали, а кое-кого и казнили.

Множились и факты отвратительного отношения ливонцев к русским купцам, ехавшим через их категорию, — этих торговых людей частенько под различными предлогами задерживали, обвиняли во всевозможных грехах, арестовывали и грабили.

«Не стоит забывать и о том, что режим торговых санкций и препоны в торговле с русскими определёнными видами товаров то ослабевали, то усиливались вновь, полностью фактически не прекращаясь. А Россия, увы, в то время была всё же бедной страной и нуждалась в поставках стратегического сырья из-за рубежа — тех же цветных металлов (меди, олова, свинца, а также золота и особенно серебра — месторождений такого рода не было тогда на Руси), серы и селитры, без которых нельзя изготовить порох (не говоря уже о поставках и самого пороха), оружия (и не столько доспехов, сколько оружия огнестрельного)», — отмечает историк Виталий Пенской.

Серьёзное раздражение в Москве могло вызвать и известие о заключении в 1557 году между Ливонией и Польско-литовской унией Позвольского договора. Он включал в себя статью о направленном против Москвы оборонительно-наступательном союзе и тем самым нарушал прежние русско-ливонские договоры.

Под обломками

В рамках этой конфронтационной линии, навязываемой Ливонией, Россия пыталась наносить ответные удары. В качестве рычага давления использовались регулярные напоминания о той самой «юрьевской дани». В 1554 году Иван IV уже решительно потребовал выплаты этой дани, одновременно потребовав, чтобы ливонцы не вступали в военные союзы со Швецией и Литвой. Хотя в какой-то момент ливонцы и пообещали выплатить «недоимки» по дани, обязательства своего они так и не выполнили. Для русского царя это стало стимулом к тому, чтобы решить застарелый «ливонский вопрос» вооружённой силой.

Русское царство начало войну с Ливонией 17 января 1558 года. Поскольку на тот момент Ливонская конфедерация могла выставить в поле (не считая крепостных гарнизонов) не более 10 тысяч человек, первый этап боевых действия стал «игрой в одни ворота». Вскоре пали Нарва, мощный замок Нейгаузен, Дерпт и ещё семнадцать ливонских крепостей. Новый энергичный магистр Готхард Кетлер пытался отыграться — но все его успехи ограничились лишь тем, что после долгой и кровопролитной осады он сумел отбить у русских замок Ринген. Ответным ударом россияне 17 января 1559 года наголову разгромили ливонское войско в битве при Тирзене, а затем беспрепятственно прошли по землям Ливонской конфедерации, захватили одиннадцать городов и дошли до Риги, где сожгли на Дюнамюнском рейде ливонский флот. Затем они двинулись на Курляндию и, пройдя её, дошли вплоть до прусской границы.

Вскоре Иван IV предоставил Ливонской конфедерации перемирие — отчасти под давлением со стороны Литвы, Польши, Швеции и Дании, самих зарившихся на земли Ливонии и опасавшихся за свою торговлю в этом регионе. Но 31 августа 1559 года Готхард Кетлер заключил в Вильне с Сигизмундом II Августом соглашение, по которому земли ордена и владения рижского архиепископа переходили под «клиентеллу и протекцию» Великого княжества Литовского. В свою очередь, Ревель отошёл Швеции, а остров Эзель (Сааремаа) был продан герцогу Магнусу, брату датского короля. Как пишет Виталий Пенской, глава Польши и Литвы Сигизмунд затеял хитроумную интригу.

«Он вознамерился выставить Ивана Грозного агрессором и захватчиком, настроив против него европейское общественное мнение, при этом не торопясь с вмешательством в русско-ливонскую войну, с тем чтобы, демонстрируя на словах свою поддержку гибнущей „старой Ливонии“, сквозь пальцы смотреть на то, как московиты вразумляют ливонцев. В итоге влияние „староливонской партии“, желавшей сохранить независимость Ливонии, падало бы, а вот „младоливонцы“, ориентировавшиеся на Сигизмунда, получали бы перевес», — отмечает историк.

В итоге расчёт хитроумного короля оправдался полностью…

Воспользовавшись мирной отсрочкой, Ливонская конфедерация собрала подкрепление. За месяц до окончания срока перемирия её подразделения напали на русские войска в окрестностях Дерпта, убив свыше 1 000 россиян. Москва вынуждена была возобновить военные действия — и вскоре ливонцы потерпели ещё ряд поражений. В этой ситуации Кетлер, по словам хрониста Бальтазара Рюссова, «счёл самым лучшим передаться вместе с остальными землями и городами под защиту польской короны для того, чтобы московиту ничего не досталось». И на этом Ливонская конфедерация окончательно прекратила своё существование, поскольку Кетлер согласился отдать орденские земли под власть союза Польши и Литвы.

Осенью 1561 года была заключена Виленская уния, которой на территории прежней Ливонии создавались герцогства Курляндия и Семигалия. Прочие ливонские земли прямо вошли в состав Великого княжества Литовского. А 5 марта 1562 года в Риге Кетлер принёс ленную присягу на верность польскому королю Сигизмунду Августу, превратившись из ландмейстера уже несуществующего ордена в вассального герцога Курляндии и главу новоиспечённой провинции Лифляндия. Мужская линия основанного им дома Кетлеров правила в Курляндии до 1737 года.

Однако для России с окончательным уходом в историческое небытиё её старого противника, ордена, Прибалтика не перестала быть враждебной территорией. Закрепившиеся здесь Швеция и Речь Посполитая продолжили Ливонскую войну. Но уже через несколько десятилетий поляки и шведы начали уже войну и между собой — ради передела этой территории…