Катар не заменит Россию на газовом рынке Европы — мнение

Катар не сможет заменить Россию на газовом рынке Европы, сообщает Федеральное агентство новостей. Об этом же написано в статье Николая Кожанова «Катар не является краткосрочным спасителем, но он всё ещё может сыграть роль в укреплении энергетической безопасности ЕС», опубликованной 7 февраля на сайте американского Middle East Institute, которую EADaily публикует в ознакомительных целях.

Эксперты уже изложили самые очевидные плюсы и минусы увеличения присутствия Катара на европейском газовом рынке. Суммируя их, любая попытка Дохи помочь европейцам либо диверсифицировать источники поставок природного газа, либо компенсировать дефицит российского газа, вызванный дальнейшим обострением ситуации вокруг Украины или оппортунистическим поведением российских производителей, несомненно, принесёт определённые экономические и политические выгоды.

С одной стороны, Катар ещё глубже закрепится на европейских газовых рынках, вытеснив Россию из Восточной и Южной Европы и усилив своё присутствие в Западной Европе. Доха уже продемонстрировала свою готовность стать спасителем потребителей, когда это потребуется: в конце 2021 года Катар поставил дополнительные партии сжиженного природного газа (СПГ) в Великобританию, которые изначально предназначались для Азии, чтобы помочь британскому правительству удовлетворить существующий спрос. В качестве награды Дохе был предложен статус поставщика последней инстанции, что означает, что страна готова прийти на помощь британским властям в случае перебоев с поставками природного газа, хотя подробности этого не разглашаются.

С другой стороны, готовность Катара откликнуться на призывы США и ЕС помочь решить европейскую газовую дилемму представляет собой ещё одну возможность для Дохи укрепить свои связи с администрацией Байдена. Учитывая непрекращающиеся слухи о том, что соглашение Аль-Ула между Катаром и так называемыми бойкотирующими странами является всего лишь перемирием, которое однажды может быть нарушено, попытки Катара политически извлечь выгоду из своих экономических ресурсов для налаживания более тесных связей с США кажутся логичным ходом. Более того, эти усилия, по-видимому, уже начали приносить плоды: во время недавнего визита в Белый дом эмира Катара шейха Тамима бин Хамада Аль Тани Дохе было предложено стать «главным союзником, не входящим в НАТО».

И всё же, по мнению большинства экспертов, Катар вряд ли сыграет решающую роль в обеспечении энергетической безопасности ЕС. У Дохи просто нет необходимых свободных объёмов СПГ для экспорта. Её рыночная стратегия направлена ​​на обеспечение полного спроса на производимый ею СПГ за счёт максимального увеличения доли природного газа, продаваемого по долгосрочным контрактам, и минимизации доли, продаваемой на спотовом рынке. Следовательно, к 2022 году доля катарского СПГ, реализуемого по спотовым и краткосрочным контрактам, составляла не более 10−13%, или 9,7−13,8 млрд кубометров в год, из которых на долю ЕС приходилось лишь около 2,8−4,1 млрд кубометров. Другими словами, даже если оставшиеся 5,6−11 млрд кубометров будут перераспределены из Азии в Европу, Доха не сможет существенно повлиять на баланс газового рынка ЕС, где общий спрос превышает 326 млрд кубометров, или покрыть потенциальный дополнительный дефицит российского предложения. Катар признаёт это и призывает других производителей газа (а также потребителей) действовать сообща, если международное сообщество хочет помочь ЕС решить его энергетическую дилемму. Регазификационная инфраструктура ЕС также накладывает определённые ограничения на его способность увеличивать импорт СПГ.

Но это только верхушка айсберга

Есть и ряд других факторов, мешающих Катару играть роль спасителя ЕС, не совсем очевидных для сторонних наблюдателей. Во-первых, в отличие от Азии, европейский рынок для Дохи вторичен. Он потребляет менее трети катарского экспорта СПГ, с периодическими скачками объёмов продаж, когда Дохе нужно убрать лишний газ с азиатского рынка, чтобы избежать его перегрева, или она хочет подзаработать, как в случае с этой зимой, когда европейские цены на СПГ выше, чем в Азии. Однако в долгосрочной перспективе приоритетом является Азия. Её зависимость от природного газа в ближайшие десятилетия будет только расти (в отличие от Европы), а условия работы рынка гораздо более благоприятны для поставщиков, чем (чрезмерно) регулируемые реалии ЕС. В этом контексте перенаправление значительной части экспортных потоков СПГ из Азии в ЕС не отвечает непосредственным интересам Катара и будет иметь как краткосрочные, так и долгосрочные негативные последствия. С одной стороны, это вызовет, хотя и временно, дополнительный рост цен в Азии, что может привести к перегреву рынка, повышению привлекательности таких альтернатив, как уголь или даже нефть, и снижению доверия потребителей к Дохе как к надёжному поставщику.

С другой стороны, на азиатском рынке СПГ наблюдается серьёзная конкуренция за текущую и будущую долю рынка между ключевыми производителями СПГ — Катаром, Австралией и… США. Более того, Катар временно проигрывает эту борьбу. В 2021 году США не только переместили Катар со второго на третье место в списке поставщиков СПГ в Китай, но и недавно заключили исторический контракт на поставку природного газа в Пекин. В этих условиях уделять больше внимания европейскому рынку для Катара — непозволительная роскошь. Более того, предложение американцев «помочь ЕС» выглядит даже как некий троянский конь, потенциально ослабляющий возможности Дохи по увеличению своего присутствия в Азии в будущем за счёт перенаправления части катарского СПГ на европейский рынок.

Война? Для чего это?

Есть ещё одно препятствие на пути экспорта катарского газа в Европу. Доха, благодаря низкой себестоимости добычи газа, готова к войне за долю рынка и прямо заявила об этом. Тем не менее она не заинтересована в том, чтобы экономическое соперничество приводило к политической напряжённости, поскольку это противоречило бы основному внешнеполитическому принципу Катара — оставаться влиятельной, но нейтральной державой, способной выступать посредником в международных конфликтах. Нынешний конфликт на Украине — лишь самый свежий пример. Летом 2021 года Доха отказалась присоединиться к инициативе Киева «Крымская платформа», направленной против Москвы, но согласилась обсудить варианты поставок катарского СПГ на Украину через Польшу. По крайней мере с 2014 года Катар пытается избежать впечатления, что он использует свои газовые ресурсы для оказания политического давления либо для продвижения своих собственных интересов, либо интересов своих партнёров против третьей стороны. Таким образом, даже в периоды напряжённых отношений с Египтом и ОАЭ в 2014−2019 годах Катар даже не пытался нарушить свои договорные обязательства по поставкам энергоресурсов в эти страны.

В результате любое немедленное существенное увеличение поставок СПГ из Катара в Европу будет рассматриваться Москвой как недружественный и политически мотивированный шаг. Интересно, что Доха уже давно использует недовольство европейцев поведением Москвы для расширения своих продаж в ЕС. С 2016 года Катар неуклонно увеличивает своё присутствие в Польше, Италии и Франции. Однако во всех случаях эти шаги преподносились как рыночные, а не политические мотивы, и Катар до сих пор не вышел на рынки Австрии или Германии, которые россияне считают своей основной территорией. Похоже, Доха хотела бы продолжать в том же духе, выстраивая свои отношения с потребителями и конкурентами в Европе.

Всё не то, чем кажется

Но это не значит, что Катар не может или не будет помогать Европе; Доха просто хочет сделать это на своих условиях. Катар не заинтересован в предоставлении краткосрочных спотовых поставок СПГ «здесь и сейчас». Доха не хочет играть роль пожарной команды, вызванной на короткое время для ликвидации очередной чрезвычайной ситуации. Однако в долгосрочной перспективе он вполне может быть заинтересован в рынке ЕС, особенно если ему будут предоставлены более благоприятные условия, бóльшие экспортные возможности и более длительные сроки (т. е. сочетание краткосрочных и долгосрочных контрактов). Вероятно, именно это имели в виду катарские официальные лица, когда говорили, что обеспечение энергетической безопасности Европы выходит за рамки российско-украинского конфликта. Мотивация Катара проста: хотя сейчас у него почти нет доступных объёмов СПГ для экспорта, Доха может столкнуться с их избытком в ближайшие пять лет. Речь идёт не только о значительном увеличении добычи с нынешних 106 млрд кубометров до 175 млрд кубометров в год к 2027 году, но и о скором истечении ряда текущих контрактов на поставку, а также о вводе в эксплуатацию в 2024−2025 годах в США завода по сжижению природного газа Golden Pass, находящегося в совместной собственности Qatar Energy и ExxonMobil.

Учитывая традицию Катара гарантировать спрос на свой газ на долгие годы, ЕС вскоре может получить доступ к бóльшему количеству своего СПГ. Поскольку Доха предпочитает диверсифицировать свои экспортные рынки и очень гибка в ценовой политике, ЕС может получить контракты на выгодных условиях. Однако есть одно но: Катар считает, что находится в более сильной переговорной позиции и сможет продать свой газ в любом случае. В результате в обмен на свой СПГ Доха хочет более выгодных условий, если собирается расширять своё присутствие на европейском рынке, чтобы компенсировать возможную потерю доли рынка на более комфортном азиатском рынке. Именно поэтому Доха выдвинула три ключевых требования к ЕС, которые во многом противоречат нынешней философии европейского газового рынка.

Во-первых, для получения катарского газа ЕС должен запретить перепродажу любого СПГ, поставляемого за пределы Европы, чтобы не конкурировать с прямыми поставками Дохи в Азию или другие страны. Во-вторых, ожидается, что Брюссель закроет расследования рыночной политики Катара в Европе, начатые в 2018 году. В-третьих, Доха настаивает на торговле на договорных принципах, а не на принципах спотовой торговли. Независимо от того, что ЕС решит делать в будущем, Доха не проиграет. Если Европа согласится на его условия, Катар заключит контракт на часть своих производственных мощностей по производству СПГ на долгосрочную перспективу и представит сделку как результат коммерческих переговоров между потребителями и производителями, а не политически мотивированное усилие, направленное против интересов Москвы. Если Европа откажется, у Дохи будет повод объяснить Вашингтону, почему он не смог помочь Брюсселю. В этих условиях, в зависимости от того, как будут развиваться события в ближайшие месяцы, они могут оказать решающее влияние как на энергетическую безопасность Европы, так и на глобальную стратегию Катара по экспорту СПГ.