Армению заносит в «движение сопротивления»: на войне, как в футболе — интервью

Армянская оппозиция в первую годовщину окончания 44-дневной войны в Карабахе на этой неделе объявила начало общенационального движения сопротивления. Громкие заявления из стана противников премьер-министра Никола Пашиняна пока не получили сколь-нибудь серьёзного воплощения на практике. Впрочем, сами лидеры оппозиции говорят, что борьба будет долгой, скорой отдачи от неë в виде смещения нынешнего лидера страны ожидать не стоит. Каковы перспективы протестного движения в закавказской республике после года еë пребывания в статусе проигравшей в войне, мы попросили прокомментировать российского политолога Вячеслава Михайлова.

— Митинг ведущей оппозиционной силы Армении во главе с экс-президентом Робертом Кочаряном 8 ноября приблизил политических противников Пашиняна к заветной цели?

—Отстранение премьера от руля государства спустя год с окончания войны и его воспроизводства во власти по итогам июньских досрочных выборов представляется крайне маловероятным. Революционная ситуация для такой смены власти абсолютно отсутствует. Это показали и сравнительно малочисленное присутствие сторонников оппозиции в центре Еревана в минувший понедельник, и сама атмосфера политической апатии, преобладающая ныне у большей части армянского общества. Объявить о запуске движения сопротивления, назвав его общенациональным, конечно, можно. Для этого не требуется каких-либо усилий. А вот для наполнения этих деклараций предметной работой с гражданами по всей Армении такие усилия непременно потребуются.

Оппозиция говорит о двух фронтах борьбы — внутреннем и внешнем. На первом выдвигается повестка не позволить правительству Никола Пашиняна разрушить остатки государственных институтов и системы управления в различных областях, от армии и экономики до науки и спорта. На внешнем периметре ставится цель не допустить подписания властями «предательских» соглашений. Под ними, как можно понять из выступления Роберта Кочаряна на упомянутом митинге, имеется в виду и старт процесса делимитации с последующей демаркацией армяно-азербайджанской границы. Предполагается, что это предопределит вхождение Нагорного Карабаха в состав Азербайджана.

Налицо выдвижение оппозицией политической повестки «отрицания», позитивной компоненты в ней критически не хватает. Оппозиция разговаривает на языке «не допустить», «не позволить», воздерживаясь от лексикона с употреблением слов «создать», «сформировать», наконец, «обеспечить прогресс». Это отталкивает определённую массу людей, которая инстинктивно чувствует, что качественных изменений в жизни простого гражданина приход к власти команды Кочаряна не сулит.

Всë настолько запущенно, что даже самой оппозиции стоит трижды призадуматься, прежде чем брать вожделенную власть в свои руки. Нынешняя позиция обвинителя Пашиняна для неë максимально комфортная, чего не скажешь в случае взятия штурвала управления республикой. Тогда груз ответственности ляжет на другие плечи.

Властям не удаётся обеспечить элементарное соблюдение гражданами обязательного масочного режима, установленного в республике с 1 ноября. Знакомые из Еревана пишут о повальном игнорировании пандемического запрета со стороны граждан. Это одно из свидетельств не только уровня социальной ответственности в армянском обществе, который после войны, как можно понять, ещë больше просел, но и неэффективности работы госорганов. Что тогда говорить о более высоких материях, в том числе и о «всеобщей мобилизации сил и ресурсов» или некоем «общенациональном движении сопротивления»?!

Напрашиваются аналогии и с ситуацией в армянском спорте, если точнее — в командных играх с участием сборной республики. В единоборствах, индивидуальных играх, от штанги, бокса и борьбы до шахмат, представители Армении всегда выделяются своими достижениями. Чего, однако, никак нельзя сказать относительно того же футбола. На днях армянская дружина уступила в матче отборочного цикла чемпионата мира 2022 года Северной Македонии. Не просто уступила, а была разгромлена со счётом 0:5. И это на родном поле, при стечении большого числа своих болельщиков, в игре принципиального характера, так как сборная имела довольно серьёзные шансы зацепиться за проходное место в своей группе…

Если что-то идëт не так, сразу опускаются руки, не просто уступают, а допускают разгром. Футбол, разумеется, не «движение сопротивления» и не война. Но и там, и там нужна максимально командная работа, слаженность всех звеньев боевого построения — от защиты до нападения. За 30 лет на сравнительно ограниченном театре военных действий в Карабахе, на территориях, которые перешли под контроль армянской стороны по итогам первой карабахской войны 1991—1994 годов, на своëм «родном поле» можно было создать зону неприступности. Отсутствие стратегической глубины требовало этого, рельеф местности способствовал тому. При хотя бы минимальной слаженности работы тыловых служб, тактического и оперативного уровней планирования и командования операциями, огневой плотности можно было обеспечить абсолютно неприемлемый для противника уровень потерь с его стороны в живой силе. Примерно от 10 до 30 солдат и офицеров на каждом квадратном километре продвижения по направлению к Степанакерту. В таком случае взятие под контроль лишь одной тысячи квадратных километров стоило бы Азербайджану от 10 000 до 30 000 военных убитыми и ранеными. Для сравнения: 1 050 кв. км — это площадь одного Джебраильского района, который находился под армянским контролем с августа 1993 года. Азербайджан — не Китай или Индия, такой уровень потерь для него стал бы фатальным.

Легче всего ссылаться на наличие у противника ударных дронов, которые якобы и предрешили исход войны. Надо в самих себе поискать эту «предрешённость». Счëт 0:5 с далеко не самой сильной европейской футбольной сборной в ответственной игре — лишнее тому подтверждение.

— Оппозиция в прошлом месяце воодушевилась местными выборами, по результатам которых власти уступили в отдельных городах. Однако разговоры о новых досрочных парламентских выборах к сегодняшнему дню сошли на нет. С чем вы это связываете?

— С тем, что местные выборы в армянской политической действительности не являются признаком критического изменения расклада сил для действующей власти. Им могли бы стать выборы в Ереване, где проживает более 33 процентов избирателей республики. Однако избирательная кампания ожидает столицу только в сентябре 2023 года. И далеко не факт, что, потерпев через два года даже сокрушительное поражение в Ереване, власти безоговорочно примут необходимость досрочных всеобщих выборов. Можно напомнить, что в столице на парламентских выборах в июне блок Кочаряна набрал меньше 28%, в то время как «Гражданский договор» Пашиняна — почти 41%.

Сегодня проходят выборы в Капане, административном центре Сюникской области. Победа оппозиции и конкретно блока Кочаряна 17 октября в Горисе, втором по численности населения городе Сюника, где мэром был переизбран находящийся под арестом Аруш Арушанян, имела локальный характер. Общую картину тактического успеха оппонентов Пашиняна не изменили и выборы в Гюмри, втором по величине армянском городе. Явка избирателей здесь была беспрецедентно низкой — менее 25%. К тому же правящей партии «Гражданский договор» (ГД) под руководством Пашиняна удалось во многом отыграть ситуацию в свою пользу, заключив с победителем выборов «Блоком Баласанян» соглашение о разделении власти в Гюмри. Разница между этим блоком и ГД составила всего 7%, по условиям поствыборной сделки «баласаняновцы» взяли пост градоначальника, а однопартийцы премьера — должности двух замов мэра.

Ожидаемая победа в Капане не обещает оппозиции существенных изменений в общей расстановке сил. Сюник, который вместе с соседним Гегаркуником больше других армянских регионов ощутил на себе последствия проигранной войны, изначально не находился в электоральном активе Пашиняна. Это ощущалось ещë на первых этапах его пребывания во власти в результате «бархатной революции» весной 2018 года.

— Один из лидеров блока «Армения» бывший министр обороны Сейран Оганян заявил на митинге 8 ноября, что армянская армия может решить многие задачи, готова к «сопротивлению потенциальному агрессору», просто нынешние власти перед ней такие задачи не ставят. Что, по вашему мнению, подразумевалось под такими задачами?

— Генерал Оганян занимал в своë время высшие командные посты и в Армии обороны Нагорного Карабаха, и в Вооружённых силах Армении. Он военный человек, который волею судеб решил заняться политикой. Будучи боевым генералом, он знает, что говорит. Между тем указанное вами заявление экс-главы армянского военного ведомства всë же вызывает вопросы.

Представляется, что под «решением задач» он имел в виду в том числе и вытеснение азербайджанских военных с суверенной территории Армении на двух участках — в Сюнике (Сев лич, село Хознавар) и Гегаркунике (Сотк), куда они вторглись ещë в середине мая. Другой вопрос, что последует за гипотетической боевой операцией армянской армии на двух указанных направлениях. По нашей оценке, локализация последствий подобного шага может, мягко говоря, не сложиться. Попытка выбить противника с этих территорий чревата масштабной эскалацией, например в виде продвижения ВС Азербайджана по направлению к аэропорту Капана. Их огневые позиции в настоящее время находятся в нескольких сотнях метров от самой южной воздушной гавани Армении, еë взлётно-посадочная полоса — под прямой наводкой азербайджанской полевой артиллерии. Вероятны и симметричные действия Баку на дороге Горис — Капан, только в более жёсткой форме, чем можно было наблюдать в конце августа, когда на 48 часов межгосударственная трасса М-2 (Армения — Иран) оказалась блокирована азербайджанскими военными. Помимо прочего, под определённый удар может быть поставлен и российский миротворческий контингент в Нагорном Карабахе, в частности вдоль Лачинского коридора, связывающего Ереван со Степанакертом.

Если молниеносная операция и была возможна, то еë следовало провести в течение нескольких дней, максимум двух-трëх недель после того, как азербайджанцы в середине мая вторглись в Сюник и Гегаркуник. Минобороны Армении, помнится, в те дни указывало на разумный срок своего терпения в отношении интервенции соседней республики. По факту все разумные временные рамки уже истекли, прошло шесть месяцев. У всего есть свой «срок годности». Поэтому говорить сейчас о решении армянской армией задачи в пограничном районе оппозиции можно сколько угодно, но отвечать за еë ожидаемые последствия будут власти страны.

Москва не будет, мягко говоря, в восторге от «самодеятельности» союзника в этом вопросе. Сохраняется шанс уладить ситуацию без единого выстрела или хотя бы заморозить еë на время, интенсивно склоняя Баку к отводу войск, что, собственно, и предлагает Ереван в «зеркальном» режиме. Такая «самодеятельность» могла иметь место, повторим, в первые дни вторжения, но этого не произошло. Теперь проблема приняла затяжной характер, приходится постоянно еë соотносить с параллельными вопросами. Например, по части запуска процесса делимитации границы. В этом контексте можно упомянуть и тему разблокирования транспортных коммуникаций в регионе, в чëм Армения ныне нуждается в значительно большей степени, чем Азербайджан. Да и проблема с возвращением армянских пленных из Баку остаëтся. Один опрометчивый шаг на восточных рубежах чреват обнулением едва наметившегося прогресса в указанных «кейсах» армяно-азербайджанского конфликта.

— Ваш внутриполитический прогноз на ближайший год в Армении?

— Роберт Кочарян подобрал знамя «Движения спасения Родины» (ДСР), созданное после 44-дневной войны, но не добившееся своей главной цели — смещения Пашиняна. По прошествии года с окончания войны вывеска оппозиции сменилась на «общенациональное движение сопротивления», а также произошла еë условная оптимизация в виде блока «Армения», куда входят только две партии («Дашнакцутюн» и «Возрождающаяся Армения») вместо 16-членного ДСР. Эти процессы не дали быстрого результата, и до выборов в Ереване в 2023 году оппозиции во главе с Кочаряном и его партнёрам из более широкого лагеря «анти-Пашинян» рассчитывать на качественный перелом ситуации в свою пользу не приходится. Конечно, если не случится политических форс-мажоров, непредвиденных и стремительных развитий на внутреннем и внешнем фронтах.

Не в пользу реализации планов Кочаряна и установившаяся «традиция» на постсоветском пространстве. Здесь ещë не было прецедента возвращения бывшего главы государства на политический олимп. Уход в оппозицию закрывал для этого двери. Армения, разумеется, уже создала другой прецедент на указанном пространстве, в клубе стран ОДКБ и ЕАЭС, когда «внесистемный политик» из стана радикальной оппозиции пересел в кресло политического лидера. Впрочем, Пашинян продемонстрировал затем столь же стремительную трансформацию в системного члена устоявшегося клуба первых лиц двух интеграционных объединений. Но это, как говорится, уже другая история.

Классический рецепт смены власти в Армении, который сводится к формуле «50 тысяч протестующих в течение двух недель подряд в Ереване», оппонентам вождя «бархатной революции» реализовать в ближайшие год-два, до политической осени 2023-го под знаком выборов в столице, проблематично. Для этого нет серьёзных предпосылок. В подтверждение тому — тщетная попытка блока Кочаряна мобилизовать массы для уличных протестов после сообщений на этой неделе о создании Азербайджаном таможенных постов на участке дороги Горис — Капан с целью проверки не только иранских, но и армянских большегрузных автомобилей.

Кстати, опыт свидетельствует, что больше чем в течение двух недель, от силы — трëх армянское общество не готово поддерживать высокую, если хотите — революционную, степень политической пассионарности, энергетики изменений. И не только на внутреннем поле, заметим. Последняя война показала, что этот условный двухнедельный «запас прочности» присущ Армении и на поле боя. С 27 сентября по 10 октября, момента первой попытки России склонить Баку и Ереван к установлению перемирия, армяне держались довольно уверенно. Но затем всë начало разваливаться с необратимой скоростью. Вот и с оппозиционными движениями примерно та же история: если не получается за две-три недели, значит, не получается вовсе, почти от слова «совсем».

В лагере оппозиции под знамёнами Кочаряна будут нарастать недовольство в связи с безрезультатностью борьбы с Пашиняном, прогрессировать центробежные процессы, что чревато дальнейшей фрагментацией на оппозиционном поле, которое и так не отличается монолитностью. Оппозицию в настоящее время и на обозримую перспективу объединяет, придаëт ей подобие коллективного субъекта фактически лишь один элемент — неприятие Пашиняна во главе государства. Всë остальное, от тактики внутриполитической борьбы до действий на внешнем фронте, являет собой весьма пёструю палитру мнений.