От «нерезиновой» к всероссийскому «пылесосу»: куда ведет Москву Сергей Собянин?

Недавнее заявление мэра Москвы Сергея Собянина о том, что Москва является крупнейшим донором страны, обеспечивающим основную часть перечислений федерального бюджета регионам, лишний раз напомнило о том, что система отношений между центром и регионами в России запрограммирована на постоянно углубляющееся неравенство между несколькими богатыми территориями и всеми остальными. Не Собянин создавал эту систему, но стоит признать, что за десять с лишним лет во главе Москвы он регулярно пользовался теми преимуществами, которые она дает столице. За годы руководства Собянина Москва окончательно превратилась в один из глобальных мегаполисов, существующий в принципиально ином контексте, нежели другие крупные города страны: адекватными объектами для сопоставления с Москвой давно являются не Петербург, Казань или Екатеринбург, а Лондон, Нью-Йорк или Шанхай. Этот момент определяет сегодняшние преимущества Москвы, но постоянно растущие ставки в конкуренции на глобальном уровне лишь увеличивают разрыв между столицей и всей остальной Россией.

Дорогие наши москвичи

«Москва большую часть денег, большую часть налогов перечисляет в федеральный бюджет. Не нам перечисляют, а территории Москвы перечисляют в федеральный бюджет. И этих денег хватает для того, чтобы 60 процентов всех трансфертов всем регионам страны перечислять. То есть Москва является крупнейшим донором страны», — сообщил Сергей Собянин несколько дней назад в ходе форума «Новое знание».

В подтверждение этих тезисов мэр Москвы продемонстрировал диаграмму, на которой была сопоставлена в десятилетней перспективе (2010−2020 годы) динамика федеральных трансфертов регионам и поступлений в федеральный бюджет с территории Москвы. За указанный период отчисления из бюджета Москвы в федеральный бюджет выросли в 3,1 раза, с 682 млрд до 2,117 трлн рублей, тогда как федеральные трансферты регионам выросли в 2,6 раза, с 1,4 трлн до 3,7 трлн рублей. Иными словами, в прошлом году Москва перечислила в федеральный бюджет сумму, эквивалентную 57% трансфертов региональным бюджетов, а в предшествующие годы этот показатель был еще выше — например, в 2019 году он составлял более 81%.

Далее Сергей Собянин продемонстрировал еще одну диаграмму, из которой следовало, что от Москвы еще и критически зависит пенсионное и медицинское обеспечение россиян: на долю взносов, собранных в столице, приходится 48% соответствующих фондов. «Москвичи отдали другим регионам в прошлом году 800 миллиардов рублей. Себе оставили 890 миллиардов. Практически половину своих денежек, которые они отчисляют, отдают другим жителям страны», — прокомментировал эту статистику столичный градоначальник, театрально прижав руку к груди.

Однако на инфографику, представленную Собяниным, можно посмотреть и с другого ракурса — со стороны регионов, которые, если руководствоваться логикой столичного мэра, живут на деньги Москвы и при этом еще и недовольны. «Такая есть история, когда говорят о том, что вся страна кормит город Москву, что мы там где-то живем, а москвичи жируют, потому что наши доходы идут все в Москву…», — начал свой пассаж о столице-доноре ее мэр. Что же показывают его слайды при смене угла зрения?

Прежде всего, стоит обратить внимание на то, что лишь коронавирус поспособствовал тому, что объем поддержки федеральной казной региональных бюджетов существенно вырос. В 2020 году объем федеральных трансфертов регионам увеличился на 55%, тогда как годом ранее он прибавил лишь 16,7%, а с 2010 по 2017 годы фактически уменьшался в реальном выражении, учитывая двукратную девальвацию рубля в 2014 году и последующую волну инфляции. Как следует из данных, представленных Сергеем Собяниным, за указанные восемь лет совокупный объем трансфертов увеличился всего на 20,8%, тогда как объем перечислений Москвы в федеральный бюджет за те же 2010−2017 годы подскочил в 2,2 раза.

Вывод из этого соотношения напрашивается простой: пока в Москве шла ускоренная концентрация доходов, регионы держали на голодном пайке. Нараставший объем изъятий из столичного бюджета в федеральный, в общем, никак не сказывался на благосостоянии стремительно хорошевшей при Собянине Москве — нашумевшая столичная программа благоустройства тому наглядное подтверждение. Увеличение помощи регионам началось только в 2018—2019 годах в связи с электоральным циклом и реализацией национальных проектов, отмечает в одной из своих недавних статей профессор МГУ Наталия Зубаревич, один из главных российских экспертов по региональным бюджетам.

Второй из представленных графиков говорит примерно о том же. С 2011 по 2020 годы объем взносов на пенсионное обеспечение и обязательное медицинское страхование, перечисленных Москвой регионам, увеличился втрое, остальной Россией — в 2,4 раза. Очевидно, что разрыв между уровнем зарплат в столице и регионах, которые и прежде были несопоставимы, за этот период лишь увеличился.

С большой уверенностью можно прогнозировать, что в ближайшие несколько лет ситуация вряд ли изменится. На это намекает хотя бы то обстоятельство, что инвестиции — главная база роста экономики, а следовательно, и бюджетных поступлений — все больше концентрируются в Москве. Наталия Зубаревич в одном из выпусков регулярного мониторинга экономической ситуации в стране Института Гайдара отмечает, что в течение двух последних лет (2019−2020) инвестиции росли только в Москве и на Северном Кавказе, в значительной степени за счет бюджетных средств.

Правда, в отличие от хронически дотационных кавказских республик, куда постоянно приходится закачивать деньги из федерального бюджета, столица может позволить себе инвестиции за собственный счет. В столице на долю бюджетов разных уровней приходится почти 30% всех инвестиций, в основном из бюджета Москвы (25%), указывает Зубаревич. При этом, добавляет она, Москва, несмотря на пандемию, продолжала проводить контрциклическую политику, наращивая бюджетные расходы на экономику — транспорт и дорожное хозяйство (хотя пресловутую программу благоустройства все же пришлось оптимизировать). В большинстве остальных регионов эти расходы росли медленнее и в основном за счет федеральных субсидий в рамках нацпроектов. За десять месяцев прошлого года Москва в целом увеличила бюджетные расходы на 22% (все регионы без столицы — лишь на 16%), несмотря на то, что за этот же период объем недополученных расходов ее бюджета превысил 54 млрд рублей.

В региональном разрезе на Москву по итогам прошлого года приходилось уже почти 18% всех инвестиций в стране, а вместе с Московской областью — 23%. Для сравнения, в 2014 году на их долю приходилось лишь 15% в общем объеме инвестиций. Второе место занимает другой регион, не чужой Сергею Собянину, а именно его родная Тюменская область, которой он руководил в 2001—2005 годах. Она (в расширенном формате — вместе с нефтегазоносными Ханты-Мансийским и Ямало-Ненецким округами) обеспечивает 12% всех инвестиций в стране, а также выступает еще одним ключевым регионом-донором для федерального бюджета. «Крупнейшая агломерация страны и главный нефтегазодобывающий регион суммарно получили треть всех инвестиций в России. В ковидный кризис процесс территориальной концентрации инвестиций продолжился — они идут туда, где выше отдача от вложенных средств», — резюмирует Наталия Зубаревич.

Постмодернистский рецидив мегаломании

Одной из главных причин гиперконцентрации ресурсов в Москве, несомненно, является специфическое устройство межбюджетных отношений в России. Все другие крупные города страны, за исключением Санкт-Петербурга, в принципе не могут конкурировать со столицей за любые виды капитала — от финансового до человеческого — хотя бы в силу того, что не имеют статуса отдельного субъекта федерации. Их бюджеты заведомо дотационны и зависимы от бюджетов регионов, а влиятельность глав даже городов-миллионников, как правило, находящихся на коротком поводке у губернаторов, и политический вес мэра Москвы — это попросту величины разных порядков. Пока местное самоуправление остается бедным родственником российской властной вертикали, рассчитывать на принципиальное изменение ситуации совершенно не приходится.

К этому добавляется специфика устройства крупных корпораций, головные офисы которых, как правило, расположены в Москве, в непосредственной близости от вершины политической власти. Для регионов, на территории которых находятся производственные подразделения федеральных холдингов, это зачастую оборачивается прямыми убытками: предприятия платят основные налоги в Москве, но при этом создают нагрузку на инфраструктуру и окружающую среду. Постсоветская деградация многих российских городов во многом и объясняется именно тем, что их ключевые предприятия вошли в вертикальные структуры расквартированных в столице финансово-промышленных групп, но при этом их прежние сферы ответственности в городах — например, за сферу ЖКХ — были ликвидированы. Просто бизнес, и ничего личного.

Хрестоматийный пример из недавнего прошлого — Астраханская область, серьезно пострадавшая от налогового маневра в ключевой для ее экономики нефтегазовой отрасли. Только в 2015—2016 годах этот регион потерял треть доходов своего бюджета: доля налогов, остающихся на его территории, упала до 35%, остальное стало уходить в федеральную казну. По печальной иронии Астраханская область, печально известная огромным массивом ветхого и аварийного жилья, столкнулась с этими проблемами почти одновременно с началом программы московской «реновации» — еще одного начинания эпохи Сергея Собянина, призванного, помимо прочего, продемонстрировать всей России столичные возможности.

Как выяснилось в дальнейшем, снос пятиэтажных хрущевок и переселение их жителей в многоэтажные «человейники» на московских окраинах (в мировой градостроительной практике такой подход едва ли бы назвали термином «реновация») был лишь, так сказать, пробой пера. Нынешней весной главный архитектор столицы Сергей Кузнецов и бывший руководитель Департамента культуры Москвы Сергей Капков, ныне возглавляющий Центр исследований экономики культуры, городского развития и креативных индустрий экономфака МГУ, представили публике свои соображения по поводу изменения архитектурного облика Москвы в обозримом будущем. Как заявил Кузнецов, в ближайшие 10−15 лет российская столица станет «абсолютно другим городом», а предстоящие изменения будут сопоставимы с теми, которые Москва пережила в 1930-х годах. В качестве одного из главных трендов было анонсировано повышение этажности застройки — если в преддверии «реновации» московское руководство довольно уклончиво говорило об этажности застройки на месте хрущевок (хотя все и так понимали, что она будет гораздо выше и плотнее), то теперь о необходимости строить больше небоскребов сообщается прямым текстом.

Общая логика действий столичного начальства в целом понятна. Москва ищет стратегию ответа на коронавирусный кризис, а престиж глобального города подразумевает, что и прежде немалые аппетиты должны стать еще больше — собственно, в этом и заключается идея «контрциклической политики», о которой упоминалось выше. Именно такой подход некогда исповедовал самый известный американский градостроитель ХХ века Роберт Мозес, во многом создавший облик сегодняшнего Нью-Йорка. Его звездным часом стала Великая депрессия 1930-х годов, когда Мозес, заручившись финансированием из городского и федерального бюджетов, развернул в Нью-Йорке масштабное строительство инфраструктуры — от новых парков, стадионов и бассейнов до гигантского моста, соединившего Бронкс, Квинс и Манхэттен, на который были потрачены немыслимые по тем временам $ 60 млн. Однако уже через два-три десятилетия мегапроекты Мозеса и в целом стиль высокого градостроительного модернизма стали подвергаться все большей критике за бесчеловечность предлагаемых решений, которые бесцеремонно вторгались в сложившуюся городскую ткань и требовали все больших вливаний капитала, порождая коррупционный симбиоз властей и девелоперов. К тому же создать в Нью-Йорке гармоничную среду мегаломану-модернисту так и не удалось: о том, что представлял собой Нью-Йорк вскоре после отставки Мозеса, состоявшейся лишь в 1972 году, можно легко составить представление, обратившись к культовому фильму Мартина Скорсезе «Таксист».

О неизбежных негативных последствиях мегаломании определенно стоит помнить тем отечественным градостроителям, которым явно не дают покоя лавры Мозеса и других адептов высокого модернизма наподобие не менее знаменитого швейцарца Ле Корбюзье. Последний, как говорят, собираясь участвовать в конкурсе на генеральный план сталинской Москвы, заявил, что советскую столицу надо полностью снести и построить на ее месте совершенно новый город. Этот замысел отчасти был реализован — одним из воплощений идей Ле Корбюзье служит московский Новый Арбат, при строительстве которого было уничтожено множество памятников истории, а теперь о нем напоминают заверения столичного архитектурного начальства об «абсолютно другом городе» и отсылки к 1930-м годам. Проблема лишь в том, что в эпоху победившего постмодернизма воспроизводство градостроительных подходов столетней давности может привести к малоприемлемым для общества результатам.

Именно социальный эффект вызывает особое беспокойство в заявленных планах развития столицы: во время упомянутой презентации Кузнецов и Капков не скрывали, что пожилым людям придется уезжать из прекрасной Москвы будущего (правда, сохранив за собой льготы), а взамен будет приезжать молодежь. Что, добавили идеологи столичного урбанизма, уже и так происходит, так как в городе около миллиона студентов, большинство из которых не возвращаются на родину после окончания учебы.

Такая постановка вопроса очень напоминает нашумевшее интервью, которое в 2007 году, вскоре после очередного продления полномочий Юрия Лужкова, дал журналу «Огонек» первый вице-президент Ассоциации строителей России Леонид Казинец — один из самых влиятельных на тот момент столичных девелоперов. «Вся проблема Москвы в том, что в реально дорогом городе мы пытаемся сохранить социальную защищенность… Москва станет комфортной, зеленой и красивой, как только она откажется от патерналистской политики. Как только люди перестанут считать, что в этом городе можно жить на 300 долларов в месяц. Скажите честно: в этом городе, если ты не получаешь несколько тысяч долларов в месяц, тебе нечего делать», — эти «людоедские» высказывания застройщика в свое время вызвали бурю негодования в СМИ и соцсетях, в немалой мере подготовив почву для отставки Юрия Лужкова с волчьим билетом.

Спустя почти полтора десятилетия в изрядно, как известно, похорошевшей при Сергее Собянине столице рождаются похожие идеи: Москва — город для молодых и успешных — а нынешние аппетиты строительного комплекса ничуть не меньше, чем при Лужкове. Но есть и некая существенная разница. Если в лужковские времена Москва имела репутацию «нерезиновой» и «понаехавших» в столице откровенно недолюбливали, то теперь столичные власти, кажется, делают все для того, чтобы стимулировать постоянный приток в город новых жителей. Такую политику сложно порицать, если вновь вспомнить о включенности Москвы в глобальную конкуренцию, но она уместна и не вызывает сомнений лишь в том случае, если возможности для роста человеческого капитала существуют не только в столице, а в стране в целом наблюдается прирост населения, а не прямо противоположный процесс, как сейчас. Если же разрыв в качестве жизни между столицей и регионами постоянно растет, а никаких принципиальных изменений в системных настройках наподобие межбюджетных отношений и организации местного самоуправления не происходит, то не приходится удивляться тому, что столица превращается в большой «пылесос» для всей страны.