Кто возобновил «холодную войну» Татарстана и Башкирии накануне переписи?

22 марта в селе Киргиз-Мияки Миякинского района Башкирии сорвалось проведение концерта татарского эстрадного певца Фирдуса Тямаева. Причиной стало то, что в местном Доме культуры неожиданно отключили электричество. В соседнем с Башкирией Татарстане это сразу объявили «кознями башкирских властей», а причиной — «подготовку» к Всероссийской переписи населения 2021 года.

Основное объяснение, которое давали инциденту в казанских изданиях, сводилось к тому, что таким вот коварным способом из Уфы спускается установка районным чиновникам ограничить влияние «мягкой силы» Татарстана на местное татарское население, чтобы и дальше вести «башкиризацию» татар Башкортостана.

Действительно ли история с несостоявшимся концертом татарского певца произошла по причине аварии, или все-таки перед нами очередной виток нездоровой конкуренции между двумя национальными республиками, однозначно сказать трудно, но то, что предстоящая Всероссийская перепись населения 2021 года стала ареной противостояния двух этнополитических режимов Татарстана и Башкирии, уже ясно. Также можно констатировать, что страсти накаляются. И это неслучайно.

Одной из особенностей властей этих национальных регионов является желание максимально увеличить численность «своих» титульных этносов для придания политического веса. Обе национальные республики, провозгласившие государственный суверенитет в 1990 году (Татарстан — 30 августа, Башкортостан — 11 октября), стали выстраивать политическую модель этнократий, распространенных на пространстве СНГ, где бывшие союзные и автономные республики провозгласили себя государствами (первые обрели полный суверенитет, вторые — частичный).

Касаясь ситуации в Среднем Поволжье, можно отметить, что тенденции к сепаратизму в Татарстане были тогда более явными, чем в Башкирии: референдум о суверенитете был проведен только в Татарстане (был признан незаконным Конституционным судом РФ). Официальная Уфа согласилась подписать Федеративный договор 31 марта 1992 года, чего Татарстан не стал демонстративно делать. Его примеру, кстати, последовало и тогдашнее руководство Чечни. А в преамбуле Конституции Татарстана татарский народ был указан отдельно от всего многонационального народа республики (это положение сохраняется до сих пор). Наконец, Татарстан и поныне остается единственной национальной республикой, где наименование должности руководителя региона по-прежнему «президент», что нарушает федеральное законодательство.

Несмотря на эти различия, в условиях слабости федерального центра в 1990-е годы для обеих республик была характерна этническая мобилизация, замещение руководящих кадров в органах власти представителями титульной национальности, зачастую сельского происхождения (политологи назвали их «аульной аристократией»), расцвет кумовства и формирования клановой структуры регионального истеблишмента. Наряду с этим особенностью местных режимов стало стремление к достижению численного большинства титульного этноса от общей массы населения республик.

В Казани для этого одним из идеологов суверенитета — советником президента Татарстана, длительное время возглавлявшим Институт истории им. Ш. Марджани АНТ, Рафаэлем Хакимовым была изобретена доктрина «единой и неделимой татарской нации», абсолютно отрицающая право на национальное самоопределение в первую очередь кряшен — самобытного православного тюркского этноса, который был автоматически записан частью татарского народа. Сама концепция «единой и неделимой татарской нации» продолжала идеологическую линию на укрупнение этносов, принятую Сталиным в 1930-е годы: тогда начали близкие по языку малочисленные этносы записывать в состав более крупных этносов.

Те же кряшены по переписи 1926 года могли свободно себя самоопределять, в итоге их численность составила 120 тысяч человек. Однако во всех остальных переписях населения в советский период им просто уже не позволяли этого делать. Ситуация разрешилась лишь в постсоветский период: во-первых, по Конституции России каждый имел право сам определять свою национальность (статья 26), а, во-вторых, кряшены приняли Декларацию о самоопределении как этноса (13 октября 2001 года). Это вызвало озлобление в Казанском кремле, поскольку документ был принят накануне переписи 2002 года. Последняя как раз и показала, что далеко не все из кряшен хотят считать себя татарами, несмотря на организованное в отношении них административное давление (большинство кряшен в Татарстане проживают в сельской местности, работают в бюджетных организациях, т. е. находятся в заведомо подчиненном положении у местных властей).

В 2002 году перепись зафиксировала 18 тысяч кряшен в Татарстане, а в 2010 году — уже 29 тысяч. По оценкам самих кряшен, их численность в Татарстане составляет 200 тысяч человек, причем эту же цифру однажды озвучил и председатель местного парламента Фарид Мухаметшин (видимо, случайно). Кроме Татарстана, кряшены компактно проживают на территории Удмуртии, Башкортостана и Челябинской области. Опасения, что все 200 тысяч кряшен не станут добровольно записываться татарами, очень сильны у татарских националистов, ведь тогда выяснится, что в Татарстане татары не составляют большинства: по переписи 2010 года их насчитывается 53%, а если вычесть 200 тысяч кряшен, то татар окажется 47,6%.

Также среди татарских националистов бытует опасение, что национальные республики в России могут упразднить, если титульный этнос не составит в них больше 50% от населения. Тем более что периодически в Москве раздаются такие призывы: дескать, зачем нужны национальные республики, да еще называющие себя государствами в составе России, если титульный этнос в них не составляет большинства? А чтобы эти призывы не имели почвы для материализации, нужно во что бы то ни стало сохранять численный перевес в Татарстане в пользу татар. Соответственно, стремление кряшен к национальному самоопределению следует пресекать.

Более того, этнократия в Татарстане стремится не только к тому, чтобы иметь процентное большинство татар в республике, но и сохранять лидерство «второго после русских этноса» в масштабах всей России, где татар насчитывается 5,3 млн человек (3,8% от всего населения страны). Соответственно, национальное самоопределение других этнических групп (сибирских татар, астраханских карагашей, мишарей и др.), по логике татарских националистов, также угрожает концепции «единой и неделимой татарской нации». Если эти этнические группы запишутся во время переписи как отдельные этносы или как часть других этносов (например, среди астраханских карагашей сильно стремление считать себя частью ногайского народа), то численность татар уменьшится во всероссийском масштабе.

Не то, что они сразу потеряют свое второе место, но сам факт уменьшения численности уменьшит политический вес истеблишмента Татарстана. А ведь он себя воспринимает как элиту всего татарского народа. Да и вести политический торг с федеральным центром будет значительно сложнее, если ты представляешь небольшой этнос… Вспомним, что одним из аргументов придворных политтехнологов и национальных стратегов Татарстана, которые отстаивали и самостийность республики, и необходимость сохранения ее «президента», было именно то, что глава Татарстана — это глава татарского народа.

Ситуация в Башкортостане несколько отличалась от Татарстана: в республике, где русские составляли количественное большинство (сейчас 35% от населения региона), титульный башкирский этнос по переписи населения 1989 года был третьим (21%) после татар (28%). Это било по самолюбию первого президента Башкирии Муртазы Рахимова, который решил исправить ситуацию. Поскольку татары в этнорелигиозном плане близки башкирам, то во время переписей 2002 и 2010 годов были предприняты административные меры по смене национальной идентичности. В итоге башкир в 2002 году стало 29%, а татар 24%. В 2010 году соотношение сильно не изменилось: башкир стало 28%, а татар — 24% от населения республики. Так за постсоветский период титульный этнос в Башкортостане стал вторым после русских по численности, а татары ушли на третье место. В Татарстане такую рокировку объяснили административным принуждением. И уменьшение количества татар в Башкирии (речь идет об 1 млн человек) путем записывания их в башкиры в Казани воспринимают как занижение числа всех татар.

В итоге перепись населения становится инструментом политической борьбы двух этнократий. Манипуляции вокруг численности этносов в обеих национальных республиках стали общим признаком двух этнополитических режимов и одновременно ареной для «холодной войны» между ними. Различаются они лишь стратегией и возможностями.

Если на это посмотреть со стороны, то становится понятно, что в Башкортостане подошли к этому более продуманно, чем в Татарстане. Уфимские этностратеги сумели без особого труда порушить идеологическую доктрину «единой и неделимой татарской нации»: они стали поддерживать национальное самоопределение и сибирских татар, и кряшен, и астраханских карагашей, и мишар, коих в Казани всех считают частью татарского этноса. Причем в Башкортостане это преподносят как соблюдение российской конституции: каждый гражданин сам имеет право определять свою национальность и никто не может быть принужден к указанию и определению своей национальной принадлежности.

Т. е. сколько бы татарские историки из Академии наук Татарстана и национал-журналисты из казанских СМИ не пытались обосновать концепцию «единой и неделимой татарской нации» (Хакимов когда-то записал в татары даже тюркоязычных жителей Кавказа и Средней Азии), в Уфе отвечают: во-первых, есть Конституция России и вам не обязательно слушать, чего там утверждают в Академии наук Татарстана, вы вправе сами себя определять, мы вам в этом даже поможем. Например, в Балтачевском районе Башкортостана есть планы открыть Мишарский историко-культурный центр как отделение ГБУ «Дом дружбы народов Республики Башкортостан». А во-вторых, считают башкирские историки, в восточных районах Татарстана исконно проживали башкиры и вот им поменяли национальную идентичность на татарскую. Мол, вы нас обвиняете в том, что сами практикуете.

Так Уфе удается отбить упреки из Казани, что татар записывают в башкиры. Более того, уфимские стратеги все обосновывают историческими выкладками. Т. е. не на пустом месте это происходит, а пишутся книги (в Башкортостане уже много лет издается многотомная «История башкирских родов» солидными тиражами), публикуются разного рода документы прошлых веков. Тем самым подводится определенное обоснование: ведь грубыми административными мерами принудить людей менять свою идентичность в третьем десятилетии XXI века уже не комильфо, нужно людей убедить в том, что ваши предки были башкирами, а значит, и вы теперь должны себя считать не татарами, а теми же, кем были ваши предки. Отдельная тема — обоснование языка местного населения северо-западных районов Башкортостана, преимущественно населенного татарами, как «северо-западного диалекта башкирского языка».

В Казани, где уфимских стратегов именуют не иначе как «этномародеры», за численность «обашкиренных татар» бьются татарские историки. Яркая иллюстрация этого — наспех изданная в Институте истории им. Ш. Марджани Академии наук Татарстана книга «Татары Уфимского уезда (материалы переписей населения 1722−1782 гг.)», составленная на основе ревизских сказок, и проведенная 15 января в Актаныше Межрегиональная научно-практическая конференция «Историко-культурное наследие и современность Восточного Закамья».

Чтобы отбить желание сибирских татар к национальному самоопределению, 16 марта в Институте истории им. Ш. Марджани была проведена конференция «Формирование и развитие этносоциальных групп народов Волго-Уралья и Западной Сибири XVII−XIX вв.».

Тут важно понимать, что многие гуманитарные НИИ в национальных республиках в постсоветское время стали выступать как идеологические, а не строго академические центры. Это такие местные аналоги Института марксизма-ленинизма в СССР. Институт истории им. Ш. Марджани — один из таких, в этом публично признался его многолетний главный научный сотрудник этнолог и историк-националист Дамир Исхаков. Т. е. нужно понимать цену и тем научным конференциям, которые Институтом истории им. Ш. Марджани проводятся, и той печатной продукции под видом научной литературы, которую он издает. Это все относится не к объективной науке, а к идеологии, которая, как известно, представляет собой систему концептуально оформленных идей, обосновывающих интересы какого-то слоя, класса или сословия, в данном случае — региональной этнократии.

К серьезной, фундаментальной науке это не имеет никакого отношения. Поэтому историческую науку в Татарстане за последние три десятилетия следует воспринимать в тех же категориях. «Марджанисты» (так башкирские историки именуют нынешних и бывших, как Дамир Исхаков, сотрудников Института истории им. Ш. Марджани), создавая «подлинную» историю татарского народа, здесь выступают именно как «ученые» из Института марксизма-ленинизма.

Но одной идеологии мало, да и не читают толстые книги, печатающиеся в Академии наук Татарстана, широкие массы. Поэтому донести «правильную» точку зрения следует через интернет, которым как раз пользуется молодежь. Тут важную роль играют СМИ и блогосфера. Нужно доходчиво, простым языком, в жанре публицистики объяснять «правильную» точку зрения, заниматься популяризацией (на практике — пропагандой) под определенным углом исторических фактов.

Этим и занимаются казанские СМИ. Например, регулярно публикуют статьи и интервью татарских историков интернет-издания «Бизнес Online» и «Реальное время». Это и тот же Дамир Исхаков, и его приятель археолог Искандер Измайлов, и уж вообще одиозные персонажи типа доктора ветеринарных наук депутата Фатиха Сибагатуллина, издающего ахинею в своих «исторических трудах», написанных «литературными неграми» из той же Академии наук Татарстана.

В январе бывший главный редактор «Реального времени» Арслан Минвалеев запустил сайт «Миллиард. Татар», аффилированный с медиахолдингом «Татмедиа». Новый портал с весьма примечательным «арифметическим» названием (видимо, такие численные показатели второго по численности этноса в России воображают себе в Казанском кремле) появился именно в год переписи и сразу стал обосновывать доктрину «единой и неделимой татарской нации», медийно отвечая Уфе и критикуя политику башкирских властей. Кстати, название нового СМИ перекликается с проектом «Русский миллиард» нынешнего детского омбудсмена Татарстана Ирины Волынец, которая его развивала в 2012—2014 годах, когда состояла в общественном движении «Профсоюз граждан России» писателя и политика Николая Старикова. По ее задумке, если стимулировать государственную поддержку материнства и создания многодетных семей, то численность россиян достигнет миллиарда человек за несколько поколений.

«Навстречу переписи» на видеохостинге YouTube появились каналы национально окрашенной тематики, среди которых наиболее характерным является «Татары мира», где журналист казанского издания Kazan First Ильнур Ярхамов, копируя федерального телеведущего Владимира Соловьева, выпускает еженедельные обозрения с апологетикой доктрины «единой и неделимой татарской нации» и критикой всех, кто ее оспаривает. Это новый формат, но отражает старое стремление татарских националистов к пропаганде своих измышлений. Пока, правда, получается достаточно скромно (канал имеет всего 7 тыс. подписчиков), но, как говорится, лиха беда начало. На канале есть целый сериал роликов по средневековой истории татар, который ведет режиссер-документалист Ренат Хабибуллин, и утомительные интервью того же Дамира Исхакова, его ученика Ильнара Гарифуллина и прочей околонаучной публики на темы, связанные с предстоящей переписью. Гарифуллин, кстати, активный участник интернет-баталий с башкирскими историками, охотно печатающийся в интернет-издании «Idel.Реалии»* (входит в реестр иностранных СМИ, выполняющих функцию иностранного агента. — EADaily).

Противостояние между Татарстаном и Башкортостаном накануне переписи 2021 года продолжает набирать обороты. В этом конфликте нет правых: перед нами столкновение двух национализмов, каждая из сторон рассчитывает через результаты переписи увеличить политический вес правящих элит республик. Бесконечное информационное бодание и постоянное манипулирование событиями прошлого, подгоняемыми под идеологическую установку, создают на пустом месте межнациональную напряженность.

Таким образом, в центре России существуют две этнополитические системы с претензией на автономность (обе республики считают себя государствами) с ярко выраженной идеологией. На сегодняшний день они сохраняют лояльность федеральному центру, но при любом изменении ситуации легко окажутся в противостоянии к Москве. Об этом нужно всегда помнить.

*Организация, выполняющая функции иностранного агента