История — лейтмотив Российского Возрождения

По поводу одного из конфликтов часто шутят: «Они называют Россию агрессором, а мы никак не явимся на войну». Но есть фронт и вовсе удивительный. Он был открыт против России ещё в начале 16 века, а мы, если смутно и догадываемся о его существовании, то всё никак не поймём, что именно отсюда растут ноги и уши русофобии.

На рубеже 14−15 веков итальянское искусство, литература, наука вспыхнули, взорвались Возрождением. Философия Ренессанса известна каждому школьнику: возрождение античной культуры, оценка всего и вся с точки зрения соответствия «природе личности» и немыслимое ранее видение религии. Художники позволили себе изображать любящих и страдающих античных богов, и можно только представить ужас какого-нибудь монаха при виде картины на сюжет… схватки библейского Иакова с Богом! «Куда катится этот мир…» — не иначе.

Оставалась небольшая проблема: никак нельзя было признать, что античный мир рухнул по причине внутренних противоречий, социальной деградации и нравственного разложения. Значит, нужно было найти причину внешнюю. Решение напрашивалось само: конечно, вторжение германских варваров! Вариант к тому же весьма актуальный. Если и было что-то, что объединяло германских королей, герцогов, маркграфов, баронов и прочих владетелей в северной части Священной Римской империи, так это готовность по малейшему поводу собраться и пограбить южную часть — Италию. А тут ещё нас, немцев, варварами назвали!

Такого хамства со стороны Итальянского (Романского) Возрождения немцы и начавшие входить в имперский вкус шведы простить не могли, поэтому на рубеже 15−16 веков началось… правильно! Германское Возрождение, Немецкий Ренессанс. Как легко догадаться, его главной идеей было то, что готы, вандалы, франки, свевы, бургунды и прочие германцы — это не дикари, а достаточно культурные, добрые и патриархальные народы, которые спасли Европу от скверны и мерзости. Причем не вернули Европу в старый романский золотой век, а омолодили её свежей и чистой кровью.

В реальности противостояние Романского и Немецкого Ренессанса было сложнее, чем в данной схеме. Так, французы, чтобы не слишком уж прогибаться перед итальянцами, подчеркивали, что они потомки не только римлян, но и галлов. То же испанцы и португальцы, ведь область Галисия на северо-западе полуострова даже своим названием обязана кельтам — галлам. Точно так же, отбиваясь от Германии, свою романо-кельтскую самобытность отстаивали германо-швейцарцы и нидерландцы из противоположного лагеря, но это не меняет общей картины.

Однако у Немецкого Ренессанса была та же проблема, что и у романского: итальянцев и французов можно было называть коварными, изнеженными, развращенными, но никак не варварами, которым немцы принесли культуру и свет знаний. Кого же немцы могли назначить на роль варваров? Конечно… вы снова угадали! Славян. В общем-то, вот эта идеология: с одной стороны — деградировавшие французы и итальянцы, с другой — дикие славяне, а в центре — идеальные германцы, истинные арийцы, и составляла в разных вариациях основу германской идеологии Возрождения, Просвещения и… казалось бы, противоположных им идеологий 19−20 веков. Славяноненавистничество и русофобия Карла Маркса и Фридриха Энгельса хорошо известны. Почитайте, например, небольшое эссе Энгельса «Поляки, чехи и немцы»: рейхсляйтер Альфред Розенберг — жалкий плагиатор. О ненависти к славянам Адольфа Гитлера и говорить нечего.

В СССР, понятно, «ошибки» основоположников марксизма не афишировались. Разве что не рекомендовалась к публикации совсем уж русофобская работа Маркса «Разоблачения дипломатической истории XVIII века». Бог с ней, с «душой монгольского раба» Петра I и с тем социализмом, который получился в СССР (хуже марксового? а может быть, всё же лучше?), но великие умы Европы уже почти век не могут внятно объяснить, как же так случилось, что итальянское Возрождение породило фашизм, а германское Возрождение — нацизм.

Как на Немецкий Ренессанс ответили славяне? Увы, большинство славянских народов к 15−17 векам либо давно, либо недавно потеряли свою государственность. Собственно славянских государств оставалось два: Польша и Россия. Имперских. Находившихся в жёстком противостоянии, не отголоски, а прямое продолжение которого мы видим и сегодня. Они принадлежали к разным моделям государства. Одна — польская «республика», где магнаты и шляхта избирали короля, а их Сейм решал, выделять королю деньги на войну или нет, и на сколько месяцев. Другая модель — русское самодержавие, где бояре и дворяне могли годами не видеть жён и детей. Победила русская. А такое не прощается. Вот и пытаются поляки что-то доказать до сих пор. Скорее всего, самим себе.

Русские рубились с Литвой, Польшей, Ордой, а потом в течение жизни одного поколения дошли от Урала до Тихого океана. Идеологию европейской политической мысли понимали, но не принимали (читаем, например, переписку Ивана Грозного с князем Курбским, Елизаветой I, шведскими королями Густавом I и Юханом III и др.): Москва — Третий Рим, а право и долг (!) русских царей — воссоединить земли древней Руси. Остальное — от лукавого.

И только поляки защитили честь славянства. Ну, как защитили… Мы, поляки, как бы и не славяне (польский историк и дипломат 15 века Ян Длугош, «Хроники»). Сарматы мы по происхождению (в основном магнаты и шляхта, но частично и быдло). Как и русины (руськие, руские, русские), но только те, кто предан польскому королю и польской идее! А остальные, да, варвары. Финно-угры. В общем, ничего нового, те же «галло-португальцы». Кстати, идея жива и полтысячелетия спустя. Сарматы, правда, не в моде: выяснилось, что они иранцы, а один из психологических стереотипов — экстраполяция нынешних реалий на прошлое: слышим: «иранцы», сразу видим аятолл в тюрбанах. Не по-европейски как-то на душе. Поэтому какой-нибудь галичанин может с пеной у рта доказывать, что он, в отличие от «москалей», наичистейший славянин, а через час — что в нем нет ни капли славянской крови, потому что галичане это чистокровные… правильно! Вы снова угадали. Галлы! Кто же ещё мог Галич основать?

Но Польское Возрождение не задалось. Не считая идеологии Длугоша и его последователей, в культурном плане Польское Возрождение это продукт заимствований из Романского и Германского. В 1517-м в Германии начинается Реформация. Пришлось папам с помощью Инквизиции сворачивать эту лавочку со свободами. Опять же, всё было чуть сложнее: католические иерархи на словах осуждали слишком уж вольные мотивы в живописи и литературе, но уже не хотели лишать себя удовольствия любоваться женскими и мужскими телами. А швейцарские кальвинисты за весёлую песенку или цветную нитку в разрешенной черно-белой одежде могли и на костёр отправить. В результате полутора столетий религиозных войн папы потеряли почти половину своей европейской вотчины. И поделом (см. «Папа Римский: заговор длиной в 1300 лет»).

С петровской эпохи противостояние германства и славянства совсем по другим причинам, далёким от живописи и архитектуры, превратилось в противостояние Европы и России. И тут прошлые наработки пришлись Европе как нельзя кстати. Опять же, всё чуть сложнее. Перефразируя известную формулу, можно сказать, что если Россия «вела себя хорошо» и рассматривалась как часть решения их, европейских, проблем (зачастую своей кровью), то объявлялась «частью европейской семьи»: Anne de Russie, Alexandre Pouchkine и т. п. Если же Россия пыталась просто отойти в сторону, заняться своими делами, то тут же превращалась в «проблему Европы». С «отсталостью», «рабством», «религиозным мракобесием (классовой ненавистью)».

Один из эпизодов Гражданской войны и интервенции, а именно поход РККА с лозунгом на знамёнах: «На Варшаву! На Берлин!» стал вечным символом «большевистского экспансионизма». Во внимание не принимается то, что советско-польскую войну начала Польша, польские войска дошли до Киева, а официально провозглашенной целью правительства Юзефа Пилсудского были границы Речи Посполитой 1772 года. Предложения Советской России о мире раз за разом отвергались, как и требование ближайшего союзника («декларация Керзона»; Джордж Натаниэл Керзон — глава МИД Соединенного Королевства). Не только не принимаются во внимание, но почти исчезли и из российских учебников Баварская, Бременская, Венгерская, Словацкая советские республики, которые РСФСР «экспортировать» в Европу никак не могла.

Ну а 40 лет европейского социалистического блока стали свидетельством стремления СССР к «мировой гегемонии тоталитаризма». «Ялтинско-потсдамские соглашения о разделе Европы», — говорят негодяи, которые стенограммы Ялты и Потсдама в руках не держали. А речь там шла об условиях сохранения единства Европы. СССР сразу предложил объединить и создать нейтральную Германию абсолютно по той же формуле, по которой удалось объединить Австрию. Красной нитью переговоров шло стремление Советского Союза найти такое решение, чтобы после той страшной войны на его западных границах больше не стояли враждебные армии. А какой там будет общественный строй, дело второе. Иосиф Виссарионович, практик, нисколько не обольщался по поводу боевых качеств поляков, чехов, румын, той ноши, которую СССР придется взвалить на себя.

В марте 1946 года Уинстон Черчилль выступил в Фултоне с речью, положившей начало холодной войне. Интересно, что в тексте фигурировали только две (!) претензии к СССР в Европе: «рост влияния коммунистических партий» даже в странах, освобожденных союзниками (а кто же еще по-настоящему боролся с гитлеровцами, как не коммунисты?), и гражданская война в Греции, как следствие первой «проблемы». При том, что война между коммунистами и роялистами началась еще в 1943 году в условиях немецкой и итальянской оккупации. А в июне 1947 года Джордж Маршалл предложил свой план «помощи», положивший начало идеологическому расколу Европы. Плевать на результаты выборов, O.K., выбирайте, но знайте, в правительствах стран, которые желают получить помощь, не должно быть коммунистов и сочувствующих им.

Заодно были куплены такие «участники войны», как Португалия, Ирландия, Турция. Т. е. к «восстановлению после разрушений» план Маршалла имел наименьшее отношение. А это значило, что если в странах восточной Европы не произойдут народные революции (или «народные», как вам угодно), войска США встанут на Буге. Тогда смысл такой «помощи» был понятен всем. Генри Уоллес, вице-президент президента Франклина Рузвельта и министр торговли в администрации Гарри Трумэна ещё после фултонской речи прямо заявил последнему:

«Чем более жестко мы ведем себя, тем более жесткими будут становиться русские».

На рубеже 1980-х и 1990-х Восточная Европа избавилась от советского диктата. За истекшие годы Болгария избавилась также от двух миллионов населения из девяти. Ну, это понятно. Не очень понятно то, что освободившиеся от диктата восточные немцы относятся к России значительно лучше, чем западные, а те гораздо лучше, чем жители Франции, которую СССР не делил. А венгры, наверное, самый огорчённый Российской империей и Советским Союзом (1848, 1945, 1956) народ Европы, вышвырнули из страны структуры земляка Джорджа Сороса и стараются поддерживать хотя бы полунезависимые от Брюсселя отношения с Россией. И совсем непонятны слова министра иностранных дел Польши в 2007—2014 годах Радослава Сикорского: «Мы отсасываем у американцев, как последние фраера» (перевод RT). А ведь он типичный в целом русофоб, назвавший еще «Северный поток-1» «новым пактом Молотова-Риббентропа». Странно всё это.

Романцы и германцы, наконец, объединились (насколько прочно, пока судить трудно). А главное, в Европе был уничтожен не только панславизм, но и самоощущение славянской принадлежности: она стала едва ли не постыдной. В целом: «Мы все — европейская семья!». Кроме России: она — единственный варвар (народ, отказывающийся принять регламентированный Брюсселем перечень «европейских ценностей»). Отсюда цель — «цивилизовать».

Мнение Жозе Мануэля Баррозу, председателя Еврокомиссии («правительства» ЕС) в 2004—2014 годах: «Россия это континент, притворяющийся страной, и цивилизация, притворяющаяся нацией» — в расчет не принимается. Относиться к России, как к другой цивилизации Евросоюз принципиально не желает. Но почему!? Ведь весь европейский интеллектуальный мейнстрим — романский, германский, прости, Господи, польский Ренессанс, да и Просвещение — прошли мимо России! Ну, не то, чтобы мимо, а как-то по-особенному затронули.

Есть у автора любимая церквушка в столичных Вешняках. Строить начали при царе Михаиле Фёдоровиче в итальянском шатровом стиле. Патриарх Никон, большой нелюбитель этих западных влияний, приказал добавить на приделах маковки-луковки. А когда достраивали колокольню, на престол взошла «немецкая кур…», герцогиня Курляндская Анна Иоанновна, и колокольня сама собой получилась в остзейском стиле — со шпилем. Вот и стоит церковь красавица, глаз радует.

«Слово о полку Игореве», Покрова на Нерли, Андрей Рублёв и многое, многое другое Европе чужды, а если послушать приличного либерального искусствоведа, то либо фальшивки, либо созданы кем угодно, но не русскими. Зачем же цивилизованной Европе этот извращённый брак с варварской Россией? Ну, считайте нас еще одним Новым Светом, Восточным. Россия — член Совета Европы? Да не вопрос! (см. «Победа России — в упразднении Совета Европы и его ПАСЕ»).

Европейцы никак не могут понять, что их претензии на авторитет, их менторский тон в глазах русских смешны. Или только делают вид, что не понимают? Не готовы к честной дискуссии, но надеются, что, в конце концов, добьются чего-то на своих условиях? Надеются снова превратить Россию из «проблемы» в инструмент решения своих проблем? За счет российских же ресурсов и крови! А отсюда: «Русские, вы европейцы, ваше место в Европе. Только сегодня вы идёте не туда. Давайте мы вам поможем».

Или видят в России опасную европейскую альтернативу? Чувствуют, что Россия это немой укор всем их подлостям? От раскола Христианства до Третьего рейха, которым была почти вся Европа? Впрочем, судьба Христианства сегодня последнее, что волнует Европу, а вопрос с «Третьим Евросоюзом» предлагается решить просто, проще любого воровства: обвинив СССР в соучастии гитлеровской Германии. Кто ж тогда бросит в них камень? Нет-нет, после этого они не предложат «забыть всё плохое» (сначала выплатите $ 800 млрд Литве и всем другим потомкам коллаборантов, кто ещё выстроится в очередь), а там посмотрим.

Утверждение, что сегодня в Европе прорастает Четвертый Рейх, слишком жёстко? Серьёзно? Европа восхищается подвигом Августа Ландмессера, который единственный в огромной толпе не вскинул руку в нацистском приветствии. Но рискнёт ли сегодня мэр какого-нибудь немецкого города не поучаствовать в «параде» ЛГБТ? «Вы не понимаете, это другое»? Ландмессера тогда не репрессировали, а мэра «гомофоба» сотрут в порошок немедленно. Ну, быстрее разве что изобьют американца, который пройдет мимо акции БЛМ и не вскинет руку в их приветствии.

Вопрос выше — о том, как же так случилось, что их Возрождение, их гуманизм, их ценности породили фашизм и нацизм, и да, марксизм тоже — ответа пока не получил. Вопрос просто табуировали. А это очень слабое «решение». Тем более что ответ очевиден. Самые великие идеи и ценности, помноженные на почти незаметный множитель, дают прямо противоположный результат. Этот множитель — лицемерие. Лицемерия полно и у нас. Но мы говорим друг с другом, мы жарко спорим даже об Иване Грозном, а уж о Ленине, Сталине и вот в последние дни о Дзержинском так почти до мордобоя. Чем вызываем искреннее удивление европейцев и американцев. Они не спорят. Двоемыслие, лицемерие, это нормально, а вот заявить, что ты требуешь восстановить памятник «рабовладельцу» Джорджу Вашингтону или, упаси боже, генералу Конфедерации Роберту Ли это нерационально. Мы медленно, гораздо медленнее, чем когда-то надеялись, но избавляемся от двоемыслия, они медленно, но всё быстрее погружаются в него.

Россия — Европа, а вот почему и во что превратились они, еще нужно разобраться. И разбираться надо, начиная со школьных учебников истории. Так, чтобы ознакомившись за несколько лет с настоящей историей Европы, молодые люди хотя бы задались тем самым вопросом о происхождении нацизма и русофобии. Задались вопросом: кто нас учит демократии? Вот эти, которые ежедневно подтверждают нашу формулу: «демократия это хорошо отлаженный тоталитаризм»?

История — лейтмотив Возрождения. Мы умудрились построить свою цивилизацию «на песке», не раскрыв её древнейшую историю. Пора выбросить невнятный первый параграф учебников «Восточные славяне в древности», где «древность» заканчивается в 862 году с приходом варяжских дружин. Разные народы от Ближнего Востока до Дальнего, да и Европы, легко удлиняют свою этническую историю и государственность на одну-две тысячи лет за счет легенд и мифов. Вымысла, который от частого повторения становится истиной. Накопленные знания и независимые (!) источники позволяют нам сделать то же, но на вполне научной основе. Чему и будет посвящена следующая статья.