Борьба за гегемонию: 650 лет назад литовцы осаждали Москву

Сейчас трудно в это поверить, но были времена — шесть с половиной веков назад — когда литовцы совершали походы на Москву и всерьёз имели шансы взять будущую столицу России. Воспоминания о той эпохе подспудно питают амбиции нынешних властей Литовской Республики, пытающихся проводить собственную геополитическую «большую игру» на постсоветском пространстве. Нынешние идеологи литовского национализма с удовольствием говорят о тех временах, когда их предки стояли под стенами Москвы и видят в этом залог будущего величия. Другое дело — насколько обосновано они претендуют на наследие Великого княжества Литовского?

По праву сильного

В последние десятилетия особую популярность получил литературный жанр альтернативной фантастики. В произведениях этого жанра детально исследуется, как выглядел бы мир сейчас, если бы его развитие на какой-то из бесчисленных исторических развилок вильнуло в какую-то «иную» сторону. Есть и теория о том, что привычный нам мир — лишь одна из ветвей огромного «куста» похожих миров, в которых история пошла другими путями. В таком случае, где-то должен быть и мир Великого Русско-Литовского княжества, где победу в борьбе за право объединить земли Руси одержала бы не Москва, а Литва.

Литовцы в короткий срок добились поразительно многого. Свой большой исторический шанс они получили во второй половине XIII века, когда великая прежде Русь лежала полумертвой в результате опустошительных монгольских нашествий. Земель племени литовского, доселе ютившееся в глухом углу восточной Европы у Балтики, монголы не достигли. От немецких же крестоносцев литовские язычники, дикие и неукротимые, сумели отбиться. После этого Литва стремительно пошла в рост, вбирая в себя русские земли. Власть великого князя Владимирского стала в этот момент фактически номинальной, и многие удельные князья с готовностью перешли под руку литовских владык, суливших более надежную защиту.

Но Литва, прирастая Русью, быстро меняла свою внутреннюю сущность. Вскоре дошло до того, что русских в новом государстве стало больше, чем собственно литовцев. Литовские правители с удовольствием женились на русских княжнах, переходили в православие, воспринимали русские обычаи. К пику своего могущества Великое княжество Литовское начало приближаться, когда на его престол в Вильне воссел Ольгерд Гедиминович. Он сначала был женат на дочери витебского князя Марии Ярославне, а после её смерти связал себя узами брака с дочерью тверского князя Александра Михайловича Ульяной. В то время как его брат Кейстут занимался борьбой с немецкими крестоносцами, Ольгерд посвятил себя восточной экспансии. Сначала он завоевал земли бывшего русского Черниговского княжества, а разбив в 1362 году на берегах реки Синие Воды большое татарское войско, получил контроль над обширными землями: левой половиной бассейна Днестра, от устья реки Серет до Чёрного моря, над бассейном Южного Буга, днепровскими лиманами и пространством вверх по Днепру до впадения реки Роси. Черноморское побережье в районе современной Одессы на достаточно долгое время стало литовским.

В 1362 году произошло знаменательное событие — Ольгерд поставил княжить в древнем Киеве своего сына Владимира. Интересы Ольгерда объективно не могли не столкнуться с интересами столь же быстро набиравшей силу Москвы. Стороны активно соперничали за контроль над Смоленским княжеством. После этого Ольгерд решился вмешаться в конфликт Москвы с князем Михаилом Александровичем, претендовавшим на Тверь. Михаил много претерпел от москвичей и воззвал за помощью к своему зятю Ольгерду. В Москве тогда правил юный князь Дмитрий Иванович (будущий Донской) — литовский властелин счел его неопасным противником и начал готовиться к решению вопроса посредством вооруженной силы. Осенью 1368 года литовское войско вторглось на территорию Московского княжества и началась война.

Российский историк Сергей Михайлович Соловьёв, опиравшийся на данные старинных хроник, сообщает о вторжении следующее: «У Олгерда Гедиминовича, говорит летописец, был такой обычай, что никто не знал, ни свои, ни чужие, куда он замышляет поход, на что собирает большое войско; этою-то хитростию он и забрал города и земли и попленил многие страны, воевал он не столько силою, сколько мудростию. Так и на этот раз Димитрий московский узнал о замыслах Олгердовых, когда уже тот стоял на границе с братом Кейстутом, молодым сыном его Витовтом, своими сыновьями, другими князьями литовскими, Михаилом тверским и полками смоленскими. Великий князь разослал по всем городам грамоты для сбора войска, но ратники не успели прийти из дальних мест, и Димитрий мог выслать против Олгерда в заставу только сторожевой полк из москвичей, коломенцев и дмитровцев под начальством своего воеводы Димитрия Минина и воеводы двоюродного брата, Владимира Андреевича, — Акинфа Федоровича Шубы».

Коварство и жестокость

В свою очередь, Николай Михайлович Карамзин сообщает, что вторгшиеся литовцы вели себя на московских землях с крайней жестокостью. «Уже Ольгерд, как лев, свирепствовал в Российских владениях: не уступая Моголам в жестокости, хватал безоружных в плен, жег города; убил Князя Стародубского, Симеона Димитриевича Кропиву, а в Оболенске Князя Константина Юрьевича, происшедшего от Св. Михаила Черниговского, и близ Тростенского озера ударил всеми силами на Воеводу Минина. Многие наши Князья, Бояре легли на месте, и полки Московские были истреблены совершенно. Ольгерд, истязая пленников, спрашивал: где Великий Князь? и есть ли у него войско? Все ответствовали единогласно, что Димитрий в столице и ещё не успел соединить сил своих», — писал Карамзин.

Успех действительно сопутствовал Ольгерду в том походе. 21 ноября 1368 года он в битве у реки Тросна разбил высланный Дмитрием Ивановичем сторожевой полк и осадил Москву — в первый раз. Дмитрий Иванович заперся в Кремле — благо, всего за два года предусмотрительный отрок распорядился заменить прежние деревянные кремлевские строения стенами и башнями из белого камня. Взять Кремль у литовцев в тот раз не получилось, но все равно Ольгерд рассматривал события ноября 1368-го в качестве огромной победы. «Довольный корыстию и множеством пленником, он удалился, гоня перед собою стада и табуны, отнятые у земледельцев и городских жителей; вышел из России и хвалился тем, что она долго не забудет сделанных им в ней опустошений. В самом деле, Великое Княжество не видало подобных ужасов в течение сорока лет, или со времен Калиты (московский князь Иван Калита, правивший с 1325-го по 1340-й гг — EADaily), и сведало, что не одни Татары могут разрушать Государства», — свидетельствовал Карамзин.

Моральный эффект от литовского нашествия оказался крайне велик. «Впервые по прошествии сорока лет, то есть начиная от первого года княжения Калиты, Московское княжество испытало теперь неприятельское нашествие. Михаил тверской был отомщен. Димитрий принужден был уступить ему Городок и все части удела Семена Константиновича (удельного князя Белогородокского, умершего в 1365-м — EADaily); дядя его Василий кашинский умер ещё прежде похода Олгердова, оставив удел свой сыну Михаилу», — пишет Сергей Соловьёв.

В 1370-м поход повторился. Дело в том, что Дмитрий Иванович, ободрённый известиями о поражении большого литовского войска от немцев-тевтонцев в битве при Рудаве, вновь осадил Тверь — и князь Михаил бежал в Литву, снова попросив Ольгерда о помощи. Соловьёв объясняет: «Олгерд не мог стоять более трех дней под Москвою, потому что на западе немцы не давали ему отдыха. Еще в 1362 году они взяли Ковно, а в 1369 году в миле от этого города заложили замок Готтесвердер. Олгерд и Кейстут поспешили взять его, но принуждены были снова отдать немцам. В 1370 году сильное ополчение, состоявшее из литвы, жмуди, руси и татар, под предводительством Олгерда, Кейстута и двоих молодых сыновей их, Ягайла и Витовта, вторгнулось в Пруссию, где великий магистр встретил его под замком Рудавою и поразил наголову. В это время Москва, отдохнувши год, начала наступательное движение; ее войска вместе с волочанами воевали смоленские волости, вероятно мстя их князю за союз с Олгердом; потом Димитрий посылал рать к Брянску, наконец, в августе 1370 года послал объявить войну Михаилу тверскому, который, по обычаю, спешил уйти в Литву, а московские войска, по обычаю, опустошили Тверскую волость. Но это была только еще часть рати: скоро сам великий князь Димитрий явился в тверских владениях с большою силою, взял и пожег города — Зубцов, Микулин, пожег также все волости и села, а людей многое множество вывел в свою землю со всем их богатством и скотом».

Михаил Александрович настойчиво просил Ольгерда о помощи — и у него была сильная поддержка в лице сестры. Аккурат в Рождественский пост Ольгерд вновь двинулся к Москве — с братом Кейстутом, Михаилом Тверским и Святославом Смоленским. Они подошли к Волоколамску, начав штурм тамошнего кремля. Защищавший город князь Василий Березуйский погиб от литовского копья, но приступ был отбит. Три дня литовцы грабили окрестности, а затем пошли к Москве.

Итоги исторического спора

Карамзин так описывает эти события: «Одержав победу над Крестоносцами Немецкими, седой Ольгерд наслаждался или скучал тогда миром. Жена его, сестра Михаилова, усердно ходатайствовала за брата; а Димитрий сделал Литве новую, чувствительную досаду, посылав Воевод Московских осаждать Брянск и тревожить владения союзника ее, Князя Смоленского. Ольгерд решился вторично идти к Москве, как скоро болота и реки замерзли от первого холода зимнего. Несколько тысяч земледельцев шли впереди, прокладывая прямые дороги. Войско не останавливалось почти ни днем, ни ночью; не смело ни грабить, ни жечь селений, чтобы не тратить времени, и в исходе ноября приступило к Волоку Ламскому, где начальствовал храбрый, опытный муж, Василий Иванович Березуйский, один из Князей Смоленских, верный слуга Димитриев. Три дня бились под стенами, и рать многочисленная не могла одолеть упорства осажденных, так что Ольгерд, потеряв терпение, с досадою удалился от ничтожной деревянной крепости; ибо время казалось ему дорого», — писал Карамзин.

Осада Москвы началась 6 декабря 1370 года. В это время двоюродный брат Дмитрия Владимир Андреевич Храбрый (будущий герой битвы на Куликовом поле) начал сбор войск в Перемышле. Получив такие вести, литовцы начали отступление. «Ольгерд устрашился и требовал мир, а уверял, что, не любя кровопролития, желает быть вечно нашим другом, и в залог искренности вызвался отдать дочь свою, Елену, за Князя Владимира Андреевича. Великий Князь охотно заключил с ним перемирие до Июля месяца. Несмотря на то, сей коварный старец шел назад с величайшею осторожностию, боясь тайных засад и погони: столь мало верил он святости Государственных договоров и чести народа, имевшего причину ненавидеть его, как жестокого злодея России!», — резюмирует Николай Карамзин.

Однако в 1372 году имел место и третий поход литовцев на Москву — и опять поводом оказался новый конфликт Дмитрия Ивановича с Тверью. Изначально Ольгерд отправил на помощь тверитянам войско под началом своего сына Андрея, брата Кейстута, его сына Витовта (впоследствии ставшего самым великим из правителей средневековой Литвы) и князя Дмитрия Друцкого. Они неудачно подступали к Переяславлю-Залесскому, но потом взяли Дмитров. А позже Ольгерд сам двинулся на Москву с юго-запада. У Любутска литовцы и тверичи соединились, но к ним скрытно подобралась рать Дмитрия. Атака оказалась удачной — литовский сторожевой полк был разгромлен. Оба войска отошли и встали друг против друга, разделённые глубоким оврагом. Через несколько дней было заключено перемирие (с 31 июля по 26 октября 1372 года). Договор был подписан от имени Ольгерда, Кейстута и Святослава Смоленского; в документ также оказались включены имена Михаила Тверского, Дмитрия Брянского и ещё нескольких князей. Ольгерд поручился, что Михаил вернёт всё награбленное в московских землях — а если тверской князь начнёт войну с Москвой, то Литва за него не вступится.

Обещание своё литовский повелитель, впрочем, нарушил — когда в 1375-м Дмитрий Иванович осадил Тверь, Ольгерд наперекор договору выступил на помощь. До прямого столкновения с москвичами, однако, на сей раз не дошло, но литовцы изрядно разорили Смоленское княжество — в отместку за участие в тверской осаде. В целом же по итогам этих событий Тверь вынуждена была признать гегемонию Москвы. Московское княжество неуклонно усиливалось и вскоре смогло успешно бросить вызов самой Золотой Орде, начав открытую борьбу за свержение монголо-татарского ига. Что же до Ольгерда, то он умер 24 мая 1377 года. Однако последующие правители Литвы Ягайло и Витовт по-прежнему оказывали огромное влияние на дела Руси. Под их властью находилась значительная часть русских земель и Великое Княжество Литовское рассматривали в Москве в качестве одного из самых серьёзных соперников.

Другое дело, много ли та Литва имела общего с Литвой нынешней? Тогдашние литовские князья настолько русифицировались, что зачастую сами не особо отличали себя от чисто русских «коллег». Примером тому судьба сыновей самого Ольгерда — Андрея, Владимира и Дмитрия. Они княжили и наместничали в Киеве, Пскове, Полоцке, Новгороде, Брянске, Витебске, сражались за общерусское дело на Куликовом поле, придерживались православного вероисповедания. А те же Ольгерд, Витовт и Кейстут нашли своем место в галерее образов знаменитого новгородского Памятника тысячелетия России…