Краевед: Память о погибших советских партизанах в Латвии никому не нужна

Проживающий в Риге краевед Александр Ржавин тратит много времени и труда на поиски забытых ныне в лесах Латвии памятников советским солдатам и партизанам, павшим в годы войны. Эта работа требует от Ржавина огромных усилий, но благодаря ему регулярно пополняется карта воинских захоронений на территории Латвии. О некоторых из своих знаменательных находок краевед рассказал в беседе с EADaily.

— Расскажите о какой-либо из ваших недавних находок…

— Ну вот, например, в десятке километров юго-западнее латвийского города Валмиера в лесу установлен памятник на месте гибели комбрига Михаила Васильевича Ковалёва, Героя Советского Союза. Ковалёв родился в 1910 году в семье донского казака в станице Старочеркасская — ныне Аксайского района Ростовской области. Закончил с отличием Орловское бронетанковое училище. Там же, в Орле, он женился на Надежде Ивановне Новиковой. К слову, у Ковалёвых было три сына. Когда родился последний, Михаил Васильевич шутил, что теперь в семье полный танковый экипаж. Впрочем, младший, Виктор, сделался электриком, зато его старшие братья Владимир и Михаил пошли по стопам отца, стали танкистами и вышли в отставку подполковниками. К июню 1941 года за плечами Ковалёва были командировки в Китай и Монголию, войны в Испании и с Финляндией. Великую Отечественную он встретил в Литве офицером 33-го отдельного разведывательного батальона 11-й стрелковой дивизии. За бои в Эстонии в июле 1941 года был награждён орденом Красного Знамени. Под Лугой Ковалёв тяжело ранен, после излечения его направили в высшее офицерское училище в Казань — на должность преподавателя тактики. В июле 1943 года майор Ковалёв становится заместителем командира по строевой части 183-й танковой бригады 10-го танкового корпуса. В сентябре 1943 года он в должности командира 183-й танковой бригады отличился при форсировании Днепра, за что получил звание Героя Советского Союза. А в сентябре 1944 года подполковник Ковалёв принял участие в боях за Латвию в районе Валки и Валмиеры.

— Как именно он погиб?

— Утром 25 сентября бригада Ковалева вела бой около посёлков Ленчи и Вайдава. В 8 часов комбрига вызвали в штаб корпуса, но по дороге туда он попал в засаду западнее хутора Риевиняс, оказался схвачен и после пыток был убит. В последнее время появилась версия, что его убили латышские «лесные братья», но я в этом сомневаюсь. Скорее это были немцы — или отступающие окруженцы, или, что вероятнее всего, разведгруппа. Ковалёва похоронили в Валмиере — сначала на городской площади Героев. В 1984 году останки военачальника перезахоронили на мемориале на горе Луцас. Но ещё до того, в 1963 году, валмиерские пионеры решили разыскать родных Ковалёва и установить на месте его гибели памятник. Первое им удалось. Уже в 1964 году в Валмиеру с сыновьями приезжала вдова Михаила Васильевича. Затем родственники побывали в городе в 1969 и 1974 годах. Родные комбрига подарили музею средней школы № 2 личные вещи Михаила Васильевича. Его именем назвали одну из улиц, а на здании горисполкома Валмиеры установили мемориальную доску. А к установке памятника под Риевинясом подключились комсомольцы, общественники и партийные организации. Вначале там поставили простой обелиск, а потом и более живописный памятник. Под Риевиняс приезжали многочисленные делегации, однополчане Ковалёва.

— Какие еще интересные факты связаны с монументом Ковалеву?

— Насколько я понял по старым фотографиям, вначале на памятнике была надпись с именами тех, кто его поставил, но со временем она пропала. А потом монумент дополнили интересным элементом. В советское время в Латвии было установлено несколько подобных памятников, но данный отличается, пожалуй, тем, что здесь увековечен не только военачальник, но и погибшие вместе с ним бойцы. Вместе с подполковником Ковалёвым погибли шофёр Черенков и автоматчики моторизованного батальона автоматчиков 183-й танковой бригады Жогов, Рудняев и Симаков. Они были достойными воинами. Так, двое первых являлись кавалерами медали «За отвагу»: шофёр старшина Василий Максимович Черенков, родившийся в 1921 году под Рязанью, и автоматчик старший сержант Иван Яковлевич Жогов, появившийся на свет в 1922 году под Нижним Новгородом. Однако странно, что на памятной плите присутствуют и ошибки. Родившийся в 1925 году под Тулой автоматчик Виктор Степанович Симаков был младшим сержантом, а не рядовым. А командир отделения автоматчиков Павел Герасимович (а не И. Г.!) Рудняев, родившийся в 1924 году в Мордовии, имел звание сержанта. Впрочем, разночтений в документах военной поры хватает, так что надо будет всё ещё тщательно перепроверить. Главное, что бойцы не забыты.

— Расскажите ещё о каких-либо из ваших недавних находок…

— В сентябре я битый час прочёсывал 195-й квадрат Малупского участка Восточновидземского лесничества. Хотел найти установленный там памятник советским партизанам. Пришлось нелегко. А ведь всего каких-то тридцать лет назад это было известное туристическое и памятное место, куда приезжали люди не только со всей Латвии, но и из других регионов СССР. В 1942—1944 годах на этом месте находилась главная база советских партизан северной Латвии — Суну Салыня (Sūnu saliņa). Или Моховой островок в переводе на русский. На современных картах памятника нет, это понятно. Сейчас в Латвии в почёте партизаны антисоветские. Однако и в советское время монумент был обозначен лишь на одной топографической карте. В принципе, тогда считалось, что Моховой островок настолько хорошо известен, что его любой местный покажет. Но всё течёт, всё меняется…

— Как выглядел монумент?

— Судя по фотографиям из советских газет, там были установлены шалаши — в память о партизанском быте. Площадку расчистили от деревьев, чтобы на ней было удобно проводить массовые мероприятия. В 80-е годы прошлого века партизанский лагерь был основательно обновлён. Еще в 1964-м там возвели памятник, состоявший из двух гранитных плит. На элегантном навершии было по-латышски написано: «SŪNU SALIŅA. Šeit 1942. — 1944. g. atradās Ziemeļlatvijas partizānu vienības štābs, LKP Valkas apriņķa un Vidzemes apgabala komitejas» (МОХОВОЙ ОСТРОВОК. Здесь в 1942—1944 гг. находились штаб Северолатвийского партизанского отряда, Валкский уездный и Видземский областной комитеты ЛКП)». На массивном основании же были указаны (опять же, только на латышском языке) имена некоторых известных партизан, судьба которых связана с этим местом.

Группа комсомольцев из города Гулбене на Моховом островке. Газета Dzirkstele, № 65, 1.6.1965.

— Какие конкретно из имен связаны с этим местом?

— На Моховом островке обустроились партизаны под началом Волдиса — Волдемара Эзерниекса, сложившего голову в июле 1943-го. Здесь бывали зимой 1943/44-го такие известные деятели латышского партизанского движения, как Малдис Скрея, Алоиз Слишанс (погибший в июне 1944-го) и сам знаменитый Имант Судмалис. Мне очень хотелось отыскать столь памятное место. Это оказалось не так-то просто — посреди густого леса. У меня глаз за время поисковой деятельности стал намётанный — и я углядел мелькнувший за ветками гранит. Большая удача, ведь уже с нескольких метров памятника не видно. Нашёл! А три года назад до него я не дошёл, как выяснилось, всего каких-то сто метров. Но тогда был март, снег вперемешку с лужами и солнце уже закатилось, вот и пришлось повернуть назад… А сейчас вот отыскал, осмотрелся.

— И в каком состоянии пребывает ныне памятник?

— Брошенная кем-то (довольно старая) бутылка показала, что у монумента кто-то хоть и редко, но бывает. В конце концов, кто-то же снова поставил навершие памятника ровно. Не знаю, естественные причины или чьи-то злые руки повалили монумент, так что основание до сих пор валяется, да ещё вверх тормашками. Но навершие тоже тогда должно было бы валятся в стороне от холмика. Ан нет! Спасибо тем, кто сделал доброе дело! Вообще, судя по поваленным и не вывезенным деревьям, территорию целенаправленно делают труднодоступной. Действительно, интерактивная карта предприятия ГАО Latvijas valsts meži («Латвийские государственные леса») показывает, что эта часть 195-го квартала отведена под «защиту природы» (Dabas aizsardzība). Это, если я правильно понял, значит, что там нельзя вести никакой хозяйственной деятельности, участок зарастает естественным образом. И вот тут возникает вопрос: а как же быть с памятником?! Пусть зарастает и исчезает? Скажем, не так далеко, в лесу Грейвас под Балтинавой, очень даже всё благоустроено на памятных местах как советских партизан, так и «лесных братьев». И местные лесники ясно говорят, что это всё — наша латвийская история. Так что остаётся надежда, что ситуация может быть исправлена и в лесах под Малупе.

— Вы упомянули партизанского командира Волдиса, погибшего в 1943-м. Можно о нем поподробнее?

— Это был замечательный человек, ныне практически забытый на родине. Сейчас о нём напоминает разве что неприметный полузабытый монумент, установленный в советское время. Этот памятник можно найти у посёлка Летес — в пятнадцати километрах севернее латвийского города Гулбене. 18 июля 1943 года там приняли последний бой советские латвийские партизаны — латыши и русские. В том бою и оборвалась жизнь одного из самых талантливых советских партизанских командиров Латвии. Волдемар Эзерниекс (Voldemārs Ezernieks) родился 13 января 1905 года в рижском Чиекуркалнсе в семье рабочего. В детстве его звали Волдис (Voldis), так потом называли близкие друзья и товарищи. Рано начал работать, вкалывал мастером на фанерной фабрике. В 26 лет вступил в коммунистическую партию. Был призван в латвийскую армию и служил в Гулбене, хорошо изучил окрестности города. В 1940 году стал политруком в Рижском пехотном училище. Принял участие в боях уже в самом начале войны. Отступил вместе с училищем в Россию, где ему предложили воевать не на фронте, а за его линией — хоть и в тылу врага, зато на родной земле. И он согласился.

Партизанский командир Волдис — Волдемар Эзерниекс (1905−1943), рижанин, коммунист.

— И какова оказалась его дальнейшая судьба?

— Летом 1942 года латвийские партизаны, среди которых был Волдис, отправились за линию фронта. И уже в августе через Палсмане и Смилтене им удалось добраться даже до Риги! Эзерниекс стал командиром северовидземского отряда, комиссаром в котором оказался Альфред Рашкевиц (Alfrēds Raškevics). Разведав обстановку, Эзерниекс устроил базу в лесах под Гулбене на Моховом островке. Командир Волдис действовал решительно и умело, у него раскрылся настоящий талант. Надо отметить, что отряд Эзерниекса был единственным, кто уцелел зимой 1942−1943 года на севере Латвии. Но это давалось дорогой ценой. 9—11 января 1943 года фашисты провели большую операцию против партизан. Вначале на партизан наткнулся отряд из 30 шуцманов. Их легко отбили. Но на следующий день обнаруженных партизан окружили значительные силы противника, пришлось два дня вырываться из окружения. Из 18 бойцов отряда погибли трое — Арвид Брауэрс (Arvīds Brauers), родом из волости Трикатас, Адальберт Ласманис (Adalberts Lasmanis), рижский рабочий, и Михаил Филиппов (Mihails Fiļipovs), родом из Балвской волости. К сожалению, тела погибших достались полицаям. Они вывезли их в Гулбене, где выставили на опознание на торговой площади. Впрочем, потери были вскоре восполнены. К отряду стала присоединяться местная молодежь, отказавшаяся служить Гитлеру, — 10 февраля фюрер подписал приказ о формировании Латышского добровольческого легиона СС.

— То есть далеко не все латыши поспешили записаться в легион?

— Естественно. Первым из таких «отказников», вступивших в отряд Волдиса, был Артур Юргенс (Artūrs Jurgens) из волости Аннас. За ним 15 марта последовали многие парни из деревень Украина и Ольга волости Викснас. Отряд быстро увеличился до 38 человек и постепенно рос дальше. При этом Эзерниекс не мог принять всех желающих, брали лишь каждого десятого — не хватало оружия. Дошло до того, что один новичок какое-то время был вооружён лишь… саблей. Тем не менее отряд продолжал действовать — не только под Гулбене и Алуксне, но и совершать дальние рейды. Так, 1 мая 1943 года под Лигатне группа под непосредственным командованием Эзерниекса уничтожила полицейский патруль. А 18 мая 1943 года развернулся бой у хутора Глазниеки под Сунтажами. Отсечённый от группы Мартиньш Рудзитис (Mārtiņš Rudzītis) отстреливался из винтовки до последнего патрона. Когда шуцманы его окружили, взорвал припрятанную гранату и погиб, но ранил ещё несколько фашистских прислужников… А в начале июля 1943 года Волдис с четырьмя товарищами отправился в леса западнее посёлка Алсвики разведать местность для обустройства нового партизанского лагеря. С командиром были его старые проверенные бойцы — Индрикис Стинкулис (Indriķis Stinkulis) и Фёдор Прокофьев (Fjodors Prokofjevs).

— Что известно о них?

— Прокофьев — латвийский русский, родом из деревни Николаевки Виксненской волости. Он родился в 1919 году в крестьянской семье. В 1941 году вступил в комсомол. В начале войны не успел эвакуироваться и 25 июля 1941 года был схвачен айзсаргами. Оказался в Рижской центральной тюрьме, откуда был переведён в Саласпилсский концлагерь. 11 марта 1943 года он совершил побег. До дома добрался 25 марта, но уже через три дня присоединился к отряду Эзерниекса. А Стинкулис был с командиром Волдисом с самого начала. Он родился в 1902 году в Румбуле под Ригой. Рано лишился отца, рано начал работать, вначале пастухом, потом якорщиком. Двое его старших братьев — Вилис и Янис — воевали в красных латышских стрелковых полках. Причём Вилис ещё в Первую мировую воевал, заработал Георгиевский крест IV степени, а потом Ленина охранял, брал Перекоп. После Гражданской войны они вернулись в Латвию, действовали в коммунистическом подполье, и вскоре к ним присоединился младший брат. В 1940 году Индрикис Стинкулис стал милиционером в Бабите, потом оказался переведён на прокурорскую работу в Вентспилсский уезд. Но посчитал себя неготовым для такой должности и перешёл на хозяйственную работу. С началом войны подался в эвакуацию, вступил в 201-ю Латышскую стрелковую дивизию, воевал, в 1942 году в звании младшего сержанта вызвался быть партизаном.

— Кто ещё числился в отряде Волдиса?

— Двое «молодых» — экс-военнопленных. Это было обычное дело: латвийские партизанские отряды состояли как из местных жителей, так и из окруженцев и бывших пленных. Например, уже в сентябре 1942 года к отряду присоединились бежавшие из плена советские солдаты. Дмитрий Суровцев, командир роты, попал в плен в бою под Таллином, содержался в шталаге в Вильянди. Там он сдружился с Алексеем Якубовичем, комсомольцем из Могилёвской области. Весной 1942 года они бежали. Вначале двигались на запад, чтобы обмануть погоню. После этого они отправились в Латвию, где были погуще леса. Вконец ослабленные, они неожиданно обнаружили следы партизан и по ним вышли к лагерю. Партизаны сильно удивились, ведь следы тщательно заметались. Может, это агенты врага? Но внешний вид истощённых беглецов свидетельствовал, что они реально долго провели в лесу. Им поверили, и не прогадали. Суровцев быстро показал себя талантливым разведчиком и командиром. А незадолго до рейда к партизанам вышли ещё трое беглецов. Это тоже были советские пленные, которых отправили на сельхозработы в Белявскую волость. Они сообщили, что там ещё много желающих присоединиться к партизанам. Поэтому Эзерниекс взял с собой двух новеньких — Ивана и Василия. К сожалению, никто не запомнил, какие у них были фамилии. Даже имена на самом деле были ненастоящими, что являлось обычным делом — многие пленные указывали немцам по разным причинам чужие имена. Известно только, что Иван на самом деле был Василием и имел воинское звание «капитан». А вот Василий являлся на самом деле Михаилом, служил на Балтийском флоте. В Белявской волости он был размещён на хуторе Пунтини в хозяйстве Яунземса.

— Как проходил сам рейд?

— В ходе рейда Эзерниекс, как назло, сильно простудился, у него серьёзно повысилась температура. Пришлось задержаться на хуторе Лури юго-западнее Яунанны, где его выхаживали у крестьянина Арвида Шолки (Arvīds Šolka). Потом пятеро бойцов отправились к хутору Айзпуриеши, где ночевали у Эммы Парамоновой (Emma Paramonova), чей сын являлся партизаном. Затем пятёрка бойцов через лес у озера Лудзас 17 июля добралась до хутора Летес Белявской волости, где расположилась на хуторе у Масловских. Там же Иван и Василий встретили одного своего товарища по плену. И вот партизаны расслабились и допустили роковую ошибку. Они не ушли в лес, решив, что ослабленному после болезни командиру лучше заночевать в сарае. В советское время Летес стал весьма оживлённым местом, посёлком с многоквартирными (ныне почти пустыми) домами. В 1953 году там открыли зверосовхоз, проложили дорогу. А в войну место было глухим. Посчитали, наверно, что полицаи не успеют ничего предпринять, даже если узнают о партизанах. Увы, просчитались. Во-первых, шуцманы действительно узнали, что в Летесе появились партизаны. Знакомый Ивана и Василия оказался предателем, после войны его поймали и судили. Во-вторых, полицаи собрали внушительные силы из волостей Аннас, Белявас, Калнцемпью и Стамериенас. И 18 июля 1943 года они окружили сарай, где находились партизаны. Подробности боя неизвестны. Мы лишь знаем, что никто из партизан не сдался, все погибли в бою. Погибших похоронили там же, в Летесе. После войны их могилу благоустроили, 18 июля 1969 года на ней установили памятник, а на сарае, где они приняли последний бой, повесили памятную табличку. В 1984 году останки партизан перезахоронили на советском воинском мемориале в Гулбене.

— А остался ли какой-нибудь памятный знак в Летесе на месте бывшей могилы?

— Да, там остался памятник, на котором на латышском и русском языках написано: «1943. gada 18. jūlijā Lētēs nevienāda cīņā krita Ziemeļlatvijas partizānu vienības komandieris komunists Voldemārs Ezernieks, viņabiedri Indriķis Stinkulis, Fjodors Prokofjevs, Ivans un Vasilijs. 18 июля 1943 года на хуторе Летес в неравном бою погибли командир партизанского отряда Северной Латвии коммунист Волдемар Эзерниекс и его товарищи Индрикис Стинкулис, Федор Прокофьев, Иван и Василий». Ближайшую улицу назвали Партизанской — Partizānu iela. Когда недавно я посещал памятник, он выглядел явно забытым. Конечно же, первая мысль: надо бы организовать там субботник, прибраться. А теперь вот думаю, действительно надо ли? Непонятно, стоит тратить время на памятники, которые не нужны ни современной Латвии, ни России? Эзериниекс, Стинкулис, Прокофьев, Иван и Василий — нужна ли кому сейчас память о них? Для Латвии они, понятное дело, не свои — «оккупанты». Для «профессиональных русских» памятник расположен слишком далеко от Риги, чтобы там щипать травку хотя бы пиара ради перед выборами. Борцы за советскую власть неприятны капиталистическим властям что Латвии, что России. Их оплёвывают либералы, проливающие слезинки только над сугубо избранным кругом младенцев. Это суровая реальность.

Александр Ржавин у памятника советским партизанам, погибшим в Летесе.