Из тупика в бездну: экономика Армении на пороге идеального шторма

Потеря значительной части Нагорного Карабаха и прилегающих территорий чревата масштабными рисками для экономики Армении. Дело не только в притоке тысяч беженцев в самый неподходящий для этого момент, когда бюджет Армении испытывает огромную нагрузку в связи с продолжающейся пандемией коронавируса. Более серьезная и долгосрочная проблема заключается в том, что в Нагорном Карабахе удалось создать вполне эффективную экономику, интегрированную с «большой землей», и теперь ее перспективы оказываются под огромным вопросом. При этом новая конфигурация сил в регионе вряд ли сократит карабахскую составляющую бюджета Армении, а также может потребовать еще больших военных расходов. Платить за внезапную развязку карабахского конфликта в пользу Азербайджана придется и России, и содержание миротворческого контингента — это, вероятно, лишь верхушка айсберга предстоящих расходов.

Согласно последнему официальному прогнозу Минфина Армении, прозвучавшему в ходе обсуждения бюджета страны на 2021 год, по итогам текущего года национальная экономика потеряет 6,8% - такая оценка почти втрое хуже первоначальных прогнозов снижения ВВП лишь на 2,6%. По сравнению с кризисом 2009 года, когда армянский ВВП рухнул сразу на 14%, это, возможно, не самый внушительный провал, но в связи с последними событиями в Нагорном Карабахе рассчитывать на быстрое восстановление определенно не приходится. Прежний прогноз предполагал, что в следующем году нынешний провал будет частично компенсирован и экономика страны вернется к прерванному росту (в прошлом году ВВП Армении увеличился на 7,6%, что некоторые комментаторы расценили чуть ли не как экономическое чудо под руководством Никола Пашиняна), но теперь оценки наверняка придется пересматривать.

Первоначально власти Армении рассчитывали простимулировать восстановление экономики путем наращивания бюджетных расходов. В проекте бюджета, представленном в начале ноября, в следующем году предполагалось нарастить капитальные затраты на 215 млрд драмов (около $ 450 млн), что эквивалентно 3,2% ВВП.

«Во время кризиса, а также с точки зрения создания условий, способствующих восстановлению, неразумно обсуждать сокращение расходов», — заявил 4 ноября в парламенте министр финансов Атом Джанджугазян в ответ на опасения ряда депутатов, что текущая ситуация — военное положение и пандемия — требует более экономного подхода. Тем более, что никаких иных источников финансирования дополнительных расходов, кроме наращивания долга, у страны, в сущности, нет.

В недавнем обзоре перспектив экономик Европы и Центральной Азии Всемирный банк, один из главных кредиторов Армении, спрогнозировал увеличение масштабов госдолга страны до 63,8% по итогам этого года (против 53,5% годом ранее). Это один из самых высоких показателей на постсоветском пространстве, сопоставимый с безнадежно закредитованной Киргизией. Для сравнения, у Азербайджана соотношение госдолга к ВВП в 2020—2021 годах ожидается порядка 20%, а уровень закредитованности, который международные финансовые институты не советуют превышать развивающимся экономикам, составляет около 40%. При этом, говорится в обзоре Всемирного банка, Армении уже и так пришлось идти на увеличение трат по всем возможным направлениям — наращивать расходы на здравоохранение, предоставлять отсрочки по уплате налогов и кредитов, субсидировать расходы на ЖКХ, предпринимать меры по поддержке занятости и т. д.

Тем временем еще 24 октября министр иностранных дел Армении Зограб Мнацаканян сообщил, что в результате военных действий в Нагорном Карабахе республику покинули 90 тысяч человек — фактически большая часть ее населения (порядка 150 тысяч жителей), и теперь перспективы их возвращения выглядят крайне смутно. Сразу после подписания трехстороннего армяно-азербайджанско-российского соглашения о прекращении огня и передаче Азербайджану большей части территорий, до недавних пор находившихся под контролем армян, президент НКР Араик Арутюнян призвал ее жителей вернуться домой, пообещав в ближайшее время решить проблемы с разрушенной инфраструктурой. Но желающих это сделать вряд ли будет много — Азербайджан вряд ли остановится на достигнутом, а это ставит под принципиальное сомнение все перспективы развития НКР, которую еще недавно называли закавказским «тигром».

Несмотря на то, что бюджет НКР примерно наполовину субсидировался из бюджета Армении, в Нагорном Карабахе, в отличие от ряда других непризнанных или частично признанных территорий постсоветского пространства, удалось построить вполне жизнеспособную экономику. Формальные ее показатели наподобие средних темпов роста ВВП порядка 10% в прошлом десятилетии не следует переоценивать, поскольку этот рост шел от предельно низкой базы — в девяностых годах большая часть инфраструктуры Нагорного Карабаха была попросту уничтожена войной. Но привычной для таких территорий экономической модели, которая дает возможность обогащения уполномоченным лицам, а основной массе населения достаются крохи с барского стола, в НКР определенно удалось избежать. В экономику региона были вложены миллионы долларов реальных инвестиций армянского бизнеса, зарабатывавшего на прибылях от коммерческих проектов, а не на убытках от освоения бюджетных денег.

Прямые последствия потери территорий для Армении будут связаны с утратой доступа к энергетическим и минеральным ресурсам Нагорного Карабаха, отмечает эксперт Института глобализации и социальных движений по проблемам Ближнего Востока Михаил Балбус. Республика, напоминает он, являлась крупным местным производителем электроэнергии, и теперь часть созданных за последние годы мощностей оказалась на территориях, которые должны будут отойти Азербайджану. Благодаря строительству почти двух десятков малых ГЭС в НКР еще в середине прошлого десятилетия удалось обеспечить практически полную самообеспеченность электроэнергией, что стимулировало развитие других отраслей — прежде всего добычи полезных ископаемых (строительный камень, золото, медь) и АПК.

Сельскохозяйственные успехи НКР подробно описаны в опубликованном в конце прошлого года докладе Международной кризисной группы по Европе, где отмечается эффективность программы поддержки отрасли, которую Степанакерт осуществлял как в самой республике, так и на контролируемых ее силами прилегающих азербайджанских территориях.

«Программа официально началась с создания в 2007 году сельскохозяйственного фонда, который предлагал фермерам льготные кредиты на зерно и удобрения. Новые технологии и оборудование помогли повысить урожайность. Продукция продавалась внутри непризнанной республики, а также в Армении. Программа привела к резкому увеличению спроса на сельскохозяйственные земли. При этом объем обрабатываемой земли увеличился в три раза в течение десяти лет. Около 80% экономически активного населения в настоящее время работает в сельскохозяйственной сфере, которое является основным источником занятости после местной армии», — говорится в документе. В 2017 году прилегающие к НКР территории дали почти треть общего объема сельскохозяйственного производства, зафиксированного статистической службой Нагорного Карабаха.

Благодаря государственной поддержке сельского хозяйства его валовая продукция за последние десять лет увеличилась в 3,5 раза, достигнув к 2018 году объема $ 155 млн, отмечал нынешним летом министр сельского хозяйства НКР Ашот Башхиян. В целом сельское хозяйство и строительство малых и средних гидроэлектростанций на прилегающих территориях внесло значительный вклад в экономику Нагорного Карабаха и увеличило доходы региона, резюмировала Международная кризисная группа. В прошлом году размер ВВП НКР на душу населения оценивался в $ 4,8 тысячи — выше, чем в Армении и Азербайджане. Опять же, этот показатель может вызывать обоснованные сомнения, но уровень безработицы в НКР был определенно ниже, чем в Армении. Теперь эти результаты фактически близки к обнулению, а нагрузка на экономику и инфраструктуру Армении резко усиливается.

«Очевидно, что армянская экономика пострадает от изменения геополитической картины в регионе, — комментирует ведущий аналитик российской инвестиционной компании QBF Олег Богданов. — Армения имеет хронический дефицит торгового баланса, который в этом году, видимо, достигнет рекордных значений, и это ведет к постоянному давлению на национальную валюту. С начала боевых действий в сентябре курс драма упал к доллару США на 4%, и негативная тенденция для армянской валюты, вероятно, будет развиваться дальше. — к концу года драм может потерять к доллару еще 5−10%. Наверняка это повлияет на общий уровень инфляции в Армении, а поток беженцев из Карабаха усилит давление на рынке труда. Плохим вариантом для Армении выглядит и рост цен на энергоносители, который сейчас происходит на мировом рынке. В целом к концу года можно ожидать ухудшения макроэкономической ситуации в стране».

Для экономики Армении последние события в Карабахе обернутся в первую очередь ростом бюджетного дефицита и дальнейшим падением ВВП, полагает Михаил Балбус. Однако, по его мнению, приток беженцев частично будет купирован тем, что часть из них не останется в Армении, а попробуют устроиться у родственников за рубежом, в том числе в России.

На экономической ситуации в Армении будут сказываться три фактора, считает российский политолог Станислав Смагин:

«Во-первых, чисто психологический момент: армянский народ потерпел поражение. С одной стороны, оно достаточно тяжелое, чтобы оказать деморализующее влияние, а с другой, это не полный разгром. Опыт русской истории подсказывает, что проигранные болезненно, но без капитуляции войны — например, Крымская война, — могут в перспективе оказаться полезными и дать толчок к модернизации. Но для этого надо, чтобы сам субъект модернизации получил отрезвляющий тумак и в то же время устоял на ногах. Отсюда второй фактор: неизвестно, удержится ли у власти Никол Пашинян и будет ли ему в ближайшие месяцы до продолжения либерально-технократических реформ — без оценки их качества. И если Пашинян не устоит, содержание экономической политики его преемников тем более в тумане. В-третьих, это фактор карабахских беженцев, которые наводняют Армению. Несмотря на седьмой пункт мирного меморандума, предусматривающий возвращение беженцев и переселенных лиц, думаю, предусмотренные под азербайджанскую юрисдикцию районы останутся с минимальным присутствием армянского населения — пример сербов в Косово, вроде бы „защищаемых“ миротворцами, перед глазами. Но и с территории НКР, остающейся под контролем Степанакерта, думаю, многие уедут, да и уже уехали — слишком все нестабильно и подвешено. Готова ли армянская экономика, истерзанная коронавирусом и войной, к этому испытанию? Пока это все же полукатастрофа и полная неясность дальнейших перспектив».

Не исключено, добавляет Смагин, что не только дипломатическим, но и экономическим спонсором достигнутого в Карабахе подобия мира станет Россия, которая сама сейчас переживает всё нарастающий социально-экономический и политический кризис.

Наиболее явным предметом для расширения этого спонсорства могут, как водится, оказаться газовые тарифы. На текущий год «Газпром» сохранил для Армении цену на газ на границе в размере $ 165 за тысячу кубометров, но с началом коронавирусного кризиса тема снижения цены предсказуемо всплыла. Уже в конце марта правительство страны сообщило, что намерено начать переговоры на эту тему, причем Никол Пашинян попытался склонить на свою сторону еще одного любителя поторговаться с Россией — белорусского президента Александра Лукашенко: по итогам их телефонных переговоров было сделано заявление, что цена на российский газ «не соответствует мировому уровню и складывающейся ситуации в целом». Российская сторона пересматривать условия контракта на этот год отказалась, а с 1 июля тарифы компании «Газпром Армения» для крупных потребителей выросли на 10%.

Еще одна сфера, где ситуация в Карабахе может затронуть российскую экономику — рынок вооружений. Речь идет не только об изменении структуры экспорта, полагает Михаил Балбус, связанной с тем, что действия турецких беспилотников в Карабахе еще сильнее вынуждают Россию активно работать над своими аналогами этой техники и системами ПВО. «До сих пор российский экспорт вооружений в Армению и Азербайджан обосновывался необходимостью поддержания паритета, чтобы не было войны, — напоминает эксперт. — Теперь же паритет нарушен, и отсюда возникает новая проблема: Азербайджан — это довольно ценный покупатель российского оружия, и платит за него он валютой, в то время как Армения предпочитает рассчитываться в кредит».

Ситуация, в которой сейчас оказалась Армения, объективно ведет к еще большему наращиванию военных расходов, и без того немалых. В представленном в начале ноября, за несколько дней до падения Шуши, проекте бюджета на 2021 год было заложено увеличение трат на оборонные технологии почти на 20% - как сообщил министр высокотехнологичной промышленности страны Акоп Аршакян, 4,5 млрд драмов (около $ 10 млн) планируется направить на опытно-конструкторские работы. А до этого, в начале октября, стало известно о дополнительном увеличении военных расходов на 40 млрд драмов. Наконец, нельзя забывать и о факторе коронавируса — по оценке Всемирного банка, уровень заболеваемости в Армении исключительно высок, в последние недели количество новых выявленных случаев стабильно держится на уровне одна-две тысячи человек в сутки.