Пакт Молотова — Риббентропа: «Цифровая история» разгромила «Дилетанта»

В конце сентября 2020 года научно-исследовательский фонд «Цифровая история» провел в Санкт-Петербурге очередной, уже седьмой по счету, научно-популяризаторский фестиваль «Цифровая история: разгром фальшивой истории». Мероприятие стало финансово окупаемо. На первые два фестивальных дня публика купила более тысячи пятисот билетов. Изюминкой на этот раз стал проведенный в последний день фестиваля, 27 сентября, дискуссионный круглый стол по теме «Пакт Молотов — Риббентроп». Руководимая Егором Яковлевым «Цифровая история» заранее вызвала на «дуэль» журнал «Дилетант» с его главным редактором Виталием Дымарским. По существу, на острой тематике схлестнулись два идеологических проекта, конкурирующих на ниве отечественной исторической памяти.

Журнал «Дилетант» на публичных дебатах представляли Максим Кузахметов, проф. Михаил Бабкин, а по видеосвязи — его редактор Виталий Дымарский. Им противостояли от «Цифровой истории» ее директор Егор Яковлев и историки Алексей Исаев и Александр Дюков.

На мероприятии присутствовали около 800 человек, трансляцию в реальном времени смотрели более 3 тысяч зрителей. Размещенный на YouTube материал за неделю посмотрели около 60 тысяч человек.

Конечно, после дебатов достаточно прозвучало в адрес «Дилетанта» слово «разгром». Сам Дымарский в ходе дебатов специально безадресно попросил не использовать в оценках такое понятие, как «разгром». Здесь следует признать, что никто в лагере «Дилетанта» своего поражения не признал, и обе несогласные стороны продолжают оставаться при своем мнении. Но ведь цель подобных дебатов не в том, чтобы переубедить оппонентов, а в том, чтобы продемонстрировать несостоятельность их точки зрения.

В этом плане редактор «Дилетанта» Виталий Дымарский так подытожил результаты дебатов:

«Оценки прошлого очень много зависят от сегодняшнего дня и от сегодняшней политики, к сожалению. Но единственное, что я должен признать, что это реалии не только нашей страны. Мне довелось работать за рубежом, и я видел, что там не в таких масштабах, как у нас, может быть не с такими безобразиями, но там тоже это происходит. История очень удобный инструмент для ведения актуальной политики. И через историю, мы же прекрасно понимаем, что даже споры вокруг пакта Молотова — Риббентропа, которые как-то неожиданно возникли — ведь вроде приняли решение в свое время, как и другие страны, мы же тоже приняли свое решение — на Съезде народных депутатов признали договор ничтожным. Признали и признали. Все другие страны осудили и осудили. Они чего-то к этому не возвращаются. Мы возвращаемся. Увы, мне так кажется, не ради исторической правды, а ради обоснования некоторых аспектов сегодняшней политики. Вот это мне кажется неправильным».

Более чем разоблачительный пассаж в отношении позиции Дымарского и «Дилетанта». Ведь актуализировали пакт Молотова — Риббентропа в Российской Федерации вовсе не аспекты ее внутренней или культурной политики, не растущая среди масс популярность Сталина как образа эпохи, а внешние действия — ревизия итогов Второй мировой войны в Европейском союзе, приравнивание «двух тоталитарных режимов» и возложение на них «равной ответственности» в развязывании войны и снос под эту сурдинку памятников советским солдатам в странах Европы. Еще в 2009 году Европейский парламент провозгласил 23 августа — дату подписания Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом — Днем памяти жертв сталинизма и нацизма.

Конкретно же поводом для последней дискуссии послужило принятие Европейским парламентом 19 сентября 2019 года специальной резолюции «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы». Выходит, Виталий Дымарский напрочь забыл актуализацию исторических событий 80-летней давности именно той стороной, а не нашей. И именно это приговор его позиции. Очевидное лукавство Дымарского в теме налицо.

В обсуждении на круглом столе «Пакт Молотов — Риббентроп: дискуссия „Цифровой истории“ и журнала „Дилетант“» нам показался интересным один сюжет: связь пакта Молотова — Риббентропа с украинским вопросом в отношениях СССР с Западом и, в частности, с Германией. На круглом столе Дымарский всячески отрицал подобную связь (см. с 23:40). На 38-й минуте Дымарский сказал: «Да, не хотел Третий рейх „Великой Украины“». Разумеется, Германия не хотела «великой» Украины в аспекте «величия» и тем не менее украинская тема отчетливо присутствовала и в отношениях Германии с Польшей, и в отношениях Германии с Советским Союзом, и в подтексте пакта Молотова — Риббентропа.

В этой связи следует напомнить выступление Сталина 10 марта 1939 года с отчетным докладом о работе ЦК ВКП (б) на XVIII съезде партии, в котором содержался в связи с Мюнхеном и украинским вопросом достаточно прозрачный намек на возможность коренного разворота во внешней политике Советского Союза, и в самое ближайшее время:

«Характерен шум, который подняла англо-французская и североамериканская пресса по поводу Советской Украины. Деятели этой прессы до хрипоты кричали, что немцы идут на Советскую Украину, что они имеют теперь в руках так называемую Карпатскую Украину, насчитывающую около 700 тысяч населения, что немцы не далее, как весной этого года, присоединят Советскую Украину, имеющую более 30 миллионов, к так называемой Карпатской Украине. Похоже на то, что этот подозрительный шум имел своей целью поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований.

Конечно, вполне возможно, что в Германии имеются сумасшедшие, мечтающие присоединить слона, то есть Советскую Украину, к козявке, то есть к так называемой Карпатской Украине. И если действительно имеются там такие сумасброды, можно не сомневаться, что в нашей стране найдется необходимое количество смирительных рубах для таких сумасшедших. Но если отбросить прочь сумасшедших и обратиться к нормальным людям, то разве не ясно, что смешно и глупо говорить серьезно о присоединении Советской Украины к так называемой Карпатской Украине? Пришла козявка к слону и говорит ему, подбоченясь: „Эх ты, братец ты мой, до чего мне тебя жалко… Живешь ты без помещиков, без капиталистов, без национального гнета, без фашистских заправил, — какая ж это жизнь… Гляжу я на тебя и не могу не заметить, — нет тебе спасения, кроме как присоединиться ко мне… Ну что ж, так и быть, разрешаю тебе присоединить свою небольшую территорию к моей необъятной территории…“

Еще более характерно, что некоторые политики и деятели прессы Европы и США, потеряв терпение в ожидании „похода на Советскую Украину“, сами начинают разоблачать действительную подоплеку политики невмешательства. Они прямо говорят и пишут черным по белому, что немцы жестоко их „разочаровали“, так как вместо того, чтобы двинуться дальше на восток, против Советского Союза, они, видите ли, повернули на запад и требуют себе колоний. Можно подумать, что немцам отдали районы Чехословакии как цену за обязательство начать войну с Советским Союзом, а немцы отказываются теперь платить по векселю, посылая их куда-то подальше.

Я далек от того, чтобы морализировать по поводу политики невмешательства, говорить об измене, о предательстве и т. п. Наивно читать мораль людям, не признающим человеческой морали. Политика есть политика, как говорят старые прожженные буржуазные дипломаты. Необходимо, однако, заметить, что большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками политики невмешательства; может окончиться для них серьезным провалом».

Это было сказано Сталиным 10 марта 1939 года, как раз тогда, когда решалась судьба Подкарпатской Руси при ликвидации немцами «второй» Чехо-Словацкой республики. 14 марта 1939 года парламент автономной Словакии провозгласил ее независимость. На следующий день, 15 марта, Гитлер провозгласил создание германского протектората Богемия и Моравия. В тот же день, 15 марта, в городе Хуст в Закарпатье лидер местных «украинофилов» Августин Волошин провозгласил независимость «Карпатской Украины» и обратился к Гитлеру с просьбой:

«От имени правительства Карпатской Украины прошу Вас принять к сведению провозглашение нашей самостоятельности под охраной Немецкого Рейха».

Однако в Берлине было принято решение не развивать украинский проект «козявки», как его определил Сталин, а передать территорию «Карпатской Украины» Венгерскому королевству, которому она и принадлежала до Трианона 1920 года. 12 марта Венгрия получила в Берлине разрешение на возвращение своей бывшей территории в Закарпатье. В итоге «независимая» Карпатская Украина просуществовала один день и была ликвидирована вошедшей венгерской армией. Попытавшиеся сопротивляться венграм отряды украинских националистов из т. н. Карпатской Сечи были разбиты. Часть взятых в плен «сечевиков» была расстреляна на месте венграми или поляками. Всего в ходе скоротечного конфликта погибло 430 «сечевиков», до 750 попало в плен. Венгры потеряли 197 человек убитыми, чехи — 40 убитыми и 120 ранеными. Проект «Карпатской Украины», описанный Сталиным на ХVIII съезде, не был реализован, хотя и был возможен. Гитлер тогда предпочел союз с венграми.

Другой сюжет — это дела на пользу Германии украинских националистов в польской Восточной Галиции и Западной Волыни. Лидер украинского националистического движения Евген Коновалец (1891−1938) развивал планы «освобождения» Украины в будущей войне Германии с Польшей и Советским Союзом. Еще весной 1922 года боевая организация Коновальца — Украинская военная организация (УВО) заключила письменное соглашение с германской военной разведкой, абвером, с обязательством передавать ему собираемую разведывательную информацию по польской армии в обмен на немецкое финансирование организации. В абвере было создано Бюро по подготовке войны с помощью национальных меньшинств.

В Берлине военные в разведке и Генштабе рейхсвера изначально ставили на Коновальца, в том числе и из-за того, что был он человек боевой и хороший организатор — в прошлом австрийский офицер, участвовавший в Первой мировой войне на стороне Германии.

УВО Коновальца полностью оказалась под влиянием германской разведки и предоставила в ее распоряжение свой разведывательный аппарат, средства пропаганды, кадры террористов и боевые силы, находящиеся в Польше, Советской Украине и в других странах. С 1923 года была установлена связь УВО со спецслужбами Литвы, направленная против Польши. В эмиграции Коновалец имел паспорт гражданина Литвы.

Первоначально, по замыслу Коновальца, созданная в 1929 году Организация украинских националистов (ОУН) должна была стать формально независимым легальным крылом боевой и террористической УВО. На практике из этого ничего не получилось, и УВО и ОУН стали руководить одни и те же лица. ОУН стала расширенной версией УВО и базой для молодого поколения украинских националистов из польской Галиции. Молодые оуновцы перешли к подпольным террористическим практикам в Польше. Но соперничавшего с Коновальцем главного представителя в ОУН молодого поколения украинских националистов — Степана Бандеру (1909−1959) в Берлине считали неуправляемым и никогда не доверяли ему. После террористического акта — убийства министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого — немцы выдали по требованию полякам скрывавшегося в Германии Бандеру.

После прихода Гитлера к власти в Германии отношения между УВО и ОУН с немцами становятся еще более тесными. После 1932 года Коновалец сотрудничал с немцами и по линии нацистской партии НСДАП через ее внешнеполитический отдел, возглавлявшийся Альфредом Розенбергом.

Уровень доверия в Берлине к Коновальцу был таков, что с ним даже дважды встречался сам Гитлер. По предложению Гитлера несколько сторонников Коновальца прошли курс обучения в нацистской партийной школе в Лейпциге.

С 1934 года руководство ОУН обосновалось в Берлине. В Германии были созданы разведывательно-диверсионные курсы и школы для членов ОУН. В планы Коновальца и его покровителей из немецкого абвера входила подготовка кадров для административных органов для областей Украины, которые будут «освобождены» немцами в скором будущем. В этом мероприятии украинские националисты должны были выступать в союзе с немцами. Всего было подготовлено две бригады из украинских боевиков ОУН, численностью около двух тысяч человек.

С января 1937 года с ОУН стало непосредственно работать Второе управление немецкой разведки, ответственное за организацию диверсий за рубежом и в тылу вражеских войск. После аншлюса Австрии ОУН получила для нужд военной подготовки своих членов замок близ села Зайберсдорф в районе Винер-Нойштадта.

В Москве обратили внимание именно на боевую и организационную деятельность Коновальца в интересах Германии в перспективе будущей войны. 23 мая 1938 года Евген Коновалец был «ликвидирован» в Роттердаме (Голландия) кадровым сотрудником ИНО НКВД Павлом Судоплатовым (1907−1996). Формально Судоплатов исполнил заочный смертный приговор Коновальцу, вынесенный за его участие в расстреле рабочих завода «Арсенал» в Киеве в январе 1918 года.

В убийстве Коновальца внутри ОУН заподозрили сторонников Степана Бандеры. Это породило раскол ОУН на ОУН (м) и ОУН (б), на последовавшие долгие и кровавые взаимные распри в рядах украинских националистов. Смерть Евгена Коновальца привела к кризису в ОУН. Вторжение Венгрии в «Карпатскую Украину» на некоторое время также напрягло отношения ОУН и Германии. В апреле 1939 года Берлину пришлось заверять руководство ОУН в неизменной политике Рейха по отношению к украинцам и поддержке их стремления к независимости. В подобном расстроенном состоянии ОУН и вошла во Вторую мировую войну. Это ослабило потенциал украинского проекта у немцев.

Летом 1939 года, перед войной с Польшей, немцы создали «Украинский легион» под началом полковника Романа Сушко, предназначенный для развертывания восстания против поляков в Галиции перед немецким вторжением в Польшу. Этот план не был реализован. Но после начала войны, в ночь с 12 на 13 сентября 1939 года, началось восстание украинских националистов в Стрые в Галиции. Город был захвачен вооруженными отрядами ОУН. 12—16 сентября состоялись организованные оуновцами антипольские вооруженные выступления в Дрогобыче, Бориславе, Калуше, Трускавце, Долине, Подгорцах и других местах.

Немецкое руководство всерьез рассматривало возможность создания формально независимого по модели Словакии украинского государства на территории отторгнутых от Польши в результате войны Восточной Галиции и Западной Волыни. И после заключения пакта Молотова — Риббентропа с его секретным протоколом Гитлер рассматривал эту возможность, но только в том случае, если СССР не вторгнется в разгромленную немцами Польшу и не займет определенную секретным протоколом территорию.

При этом условии рассматривалась возможность создания государства «Украина» при выходе на мирное соглашение с западными союзниками после военной победы над Польшей.

Как альтернатива рассматривалась перспектива отторжения «Украины» от Польши в случае запроса поляков на перемирие. Такая возможность была открыта для поляков до 12 сентября. 7 сентября начальник германского Генерального штаба Франц Гальдер записал в своем дневнике:

«Поляки пойдут на переговоры, к которым мы готовы на следующих условиях: разрыв отношений с Францией и Англией. Мы признаем то, что останется от Польши. За ней будет сохранена территория от Нарева до Варшавы. Промышленный район страны отойдет Германии. Краков останется польским. Северная окраина Бескидов станет немецкой. Западная Украина получит независимость».

10 сентября 1939 года в германском Генштабе уже подготовили обращение к «украинцам», в котором говорилось о планах гитлеровского руководства создать «независимое государство Украина» под покровительством Германии.

12 сентября 1939 года на специальном совещании у Гитлера обсуждались вопросы, касающиеся судьбы Польши. Гитлер предполагал создать между Германией и СССР буферные и лояльные немцам государства: Украину из бывшей польской Восточной Галиции и Западной Волыни, а также Литву с добавлением к ней от Польши Виленского края с городом Вильно. Гальдер после этого совещания записал в свой дневник:

«Возможно, русские не будут ни во что вмешиваться. Фюрер хочет создать государство Украина, чтобы не допустить вмешательства французов».

Однако эти планы не были реализованы из-за начавшегося 17 сентября 1939 года «освободительного похода» Красной армии в Польшу, в результате которого Западная Белоруссия и Западная Украина были присоединены к СССР, а Виленский край с Вильно переданы Литве.

На круглом столе по теме «Пакт Молотов — Риббентроп» Виталий Дымарский говорил о предпочтительности, как он определил, «третьего пути» как альтернативы пакту Молотова — Риббентропа. Это означало отстраненность Советского Союза от дел в Европе. Но здесь Дымарскому надо отдавать себе отчет, что при подобном выборе вполне открывался бы путь для немецкого проекта «независимой Украины» со столицей в Лемберге и под протекторатом Великой Германии. По планам нацистов, создание независимой Украины на части бывшей польской территории должно было сопровождаться чисткой от всех евреев руками подготовленных абвером боевиков ОУН. Еврей Дымарский из «Дилетанта» почему-то совсем не считается с подобной перспективой для своих соплеменников в польской Галиции и на Волыни. А задать ему открыто подобный вопрос на круглом столе в Санкт-Петербурге из-за известной деликатности и политкорректности так и не решились.