Общий знаменатель США и Турции по Сирии: зона неочевидной безопасности

Турция отказалась от нового военного вторжения в Сирию. Таков главный результат заключённого 7 августа американо-турецкого соглашения о создании так называемой зоны безопасности на северо-востоке арабской республики. Анкара изначально трезво оценивала ситуацию, понимая, что третья интервенция вглубь сирийской территории после двух проведённых там операций — «Щит Евфрата» (2016−2017 гг., Джераблус — Аль-Баб) и «Оливковая ветвь» (2018 г., Африн) — может окончательно обрушить её отношения с Вашингтоном.

Полное содержание договорённостей, достигнутых между военными ведомствами Турции и США по итогам трёх дней переговоров в Анкаре, не разглашается. Известно, что стороны договорились о создании совместного операционного центра на турецкой территории «для координации и управления запланированной зоной безопасности» на северо-востоке Сирии. Заявлено, что эта зона на границе Сирии с Турцией должна стать «мирным коридором» и что будут предприняты все усилия, дабы сирийцы, перемещённые в результате войны, могли вернуться в свою страну.

Основные результаты достигнутого соглашения были объявлены в отдельных заявлениях Министерства обороны Турции и посольства США в Анкаре. Однако ни в одном из документов не говорилось, преодолели ли стороны два момента, которые разделяли их позиции до переговоров: как далеко должна простираться предполагаемая зона безопасности в Сирии и в каком формате будет осуществляться патрулирование в данном районе.

Согласно источникам, близким к переговорам, США и Турция отошли от своих первоначальных требований, чтобы можно было добиться общего знаменателя. Известно, что Пентагон предложил «двухъярусную» зону безопасности с 5-километровой демилитаризованной полосой, подкреплённой дополнительными 9 км, очищенными от тяжёлого вооружения. Перед началом переговоров 5 августа предложение американской администрации включало в себя совместную военную операцию США и Турции, чтобы обезопасить полосу к югу от сирийско-турецкой границы глубиной девять миль (14,5 км) и длиной 87 миль (140 км), из которой будут выведены курдские бойцы. Американские и турецкие военные вслед за этим ликвидировали бы укрепления «Отрядов народной самообороны» (YPG) сирийских курдов, которые Анкара считает «террористической организацией», в зоне безопасности и затем приступили бы к совместному патрулированию района. Турция, однако, до последнего времени отвергала предлагаемые американцами параметры, настаивая на безопасной зоне глубиной не менее 20 миль (32 км) и выражая предпочтение контролировать её в одиночку.

Если верить информированным источникам, уступка американцев заключалась в том, что они согласились на турецкий запрос о глубине зоны безопасности — от 30 до 40 км. Турция, в свою очередь, уступила в вопросе самостоятельного патрулирования в предполагаемой зоне, дав добро на совместную с американским партнёром миссию.

За рамками данной общей схемы взаимных разменов остаётся множество вопросов, которые, как можно предположить, будут уточнены в ходе последующих двусторонних консультаций на экспертном уровне. Так, остаётся в подвешенном состоянии перспектива формирования в зоне безопасности глубиной до 40 км местных гражданских администраций, которые, как настаивает Анкара, не включали бы представителей курдских YPG. Предлагая территориально усечённую 14-километровую «двухъярусную» зону, американцы пытались обойти этот вопрос, ибо в таком случае «спорные» населённые пункты не попадали бы в её пределы. Однако если США на самом деле пошли навстречу турецкой заявке в виде достаточно обширной в территориальном плане зоны, то проблема формирования гражданских администраций на местах «за вычетом» YPG неизбежно встанет в полный рост.

Около 850 тыс. человек в настоящее время проживают в изначально предположенной Турцией зоне безопасности глубиной до 40 километров, ограниченной реками Евфрат на западе и Тигр на востоке. Среди них 650 тыс. курдов (76%), 180 тыс. арабов-суннитов (21%), 10 тыс. туркоманов (1%) и 10 тыс. христиан (1%). При этом только один из пяти районов, входящих в эту зону, — Тель-Абьяд — имеет арабское большинство. Даже за исключением Кобани на западе и Камышлы («столица» условного Сирийского Курдистана) на востоке население зоны всё равно окажется преимущественно курдским, как бы Анкара не пыталась убедить американцев в обратном (1).

Многие из местных курдов, даже не вступившие в ополчение, несомненно, предпочитают сохранение нынешнего статус-кво и продолжают рассматривать Турцию как абсолютно враждебную внешнюю силу. Формирование устойчивых гражданских администраций на местах в такой крайне токсичной военно-политической среде представляется предельно проблематичным.

Вашингтонские аналитики в связи с этим предлагают Турции вновь наладить каналы конфиденциального общения с Рабочей партией Курдистана (РПК), какие существовали до лета 2015 года (2). Анкара называет YPG «сирийским ответвлением» РПК, поэтому адресат предложений заокеанских экспертов понятен. Другой вопрос, что желание турецких властей восстановить скрытый канал общения с запрещённой ими «террористической организацией» видится крайне призрачным. Это может ещё больше ослабить внутриполитические позиции правящей в Турции Партии справедливости и развития (ПСР), бессменного лидера страны Реджепа Тайипа Эрдогана. Он грозился новой интервенцией в Сирии, чтобы, помимо прочего, подправить свой пошатнувшийся внутренний рейтинг после болезненного двукратного проигрыша выборов в Стамбуле 31 марта и 23 июня. Теперь, согласись председатель ПСР и глава Турецкой Республики на некий диалог с РПК по Сирии, как советуют из Вашингтона, Эрдоган рискует ещё больше «подставиться» во внутриполитическом плане, дав своим оппонентам сильные аргументы.

За день до старта трёхдневных переговоров в Анкаре Эрдоган 4 августа анонсировал новую «антитеррористическую операцию» в Сирии. Он напомнил, что турецкая армия ранее очистила от курдских боевиков и террористов ДАИШ («Исламское государство»*, ИГ*, ИГИЛ* — организация запрещена в России) соответственно сирийские районы Африн и Джераблус, Аль-Баб (провинция Алеппо). «Наша новая цель — восток реки Евфрат. Мы проинформировали Россию и США о готовности к новой операции в Сирии», — отметил глава государства.

По мнению турецких экспертов, Вашингтон хочет использовать зону безопасности в качестве разменной монеты для обеспечения статуса YPG. Вместо того чтобы сотрудничать с Турцией, США надеются сохранить статус-кво к востоку от Евфрата и обеспечить получение сирийским ополчением политического статуса над территорией, находящейся под его контролем и где ещё в марте 2016 года было провозглашено создание так называемой Федерации Северной Сирии. Похоже, у американцев долгосрочное стратегическое видение региона и YPG, как предполагают в Вашингтоне, будет играть центральную роль в этом региональном проекте США, замечают турецкие авторы.

Соединённые Штаты при этом считают создание зоны безопасности временным решением и продолжают попытки минимизировать турецкое противодействие своей региональной стратегии. Американцы рассматривают зону под призмой предотвращения вызовов, направленных против YPG. Официальные лица США намерены ослабить опасения и связанное с ними противодействие Анкары американской политике в Сирии к востоку от Евфрата. Турция, в свою очередь, продолжает требовать от США разорвать связи с YPG, перестать снабжать сирийских курдов оружием и ликвидировать все их базы и опорные пункты на северо-востоке арабской республики. Несмотря на давление со стороны Турции, официальные лица США категорически отказываются признавать YPG «террористической организацией», поскольку считают её главным партнёром и союзником в продолжающейся борьбе с ДАИШ (3).

Администрации Трампа заключённое с Турцией 7 августа соглашение видится, скорее, промежуточным решением, а не окончательной развязкой в длительной истории разногласий с союзником по НАТО в Сирии. Американцы, как и в случае с дорожной картой по сирийскому Манбиджу, городу и прилегающему к нему району на северо-востоке провинции Алеппо, настроены затянуть реализацию достигнутых с турками договорённостей. На эту особенность модели поведения администрации Трампа в Сирии ранее обратили внимание в Анкаре, предупредив, что не потерпят повторения «манбиджского прецедента». Турция не допустит, чтобы усилия по созданию вместе с Соединёнными Штатами зоны безопасности на северо-востоке Сирии застопорились так же, как это произошло после американо-турецкого соглашения о контроле в районе сирийского города Манбидж, заявил 8 августа министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу.

США и Турция в июне прошлого года согласовали дорожную карту по Манбиджу, главным пунктом которой был вывод из этого сирийского города и прилегающего к нему района курдских YPG.

«Мы не позволим этим усилиям (по созданию зоны безопасности на северо-востоке Сирии. — Ред.) превратиться в дорожную карту по Манбиджу», — предупредил глава турецкой дипломатии на пресс-конференции в Анкаре.

Чавушоглу напомнил, что согласованный им с госсекретарём США Майком Помпео план действий по Манбиджу должен был быть выполнен в течение последующих 90 дней. «Но Соединённые Штаты затянули этот процесс многими оправданиями, такими как совместное патрулирование», — подчеркнул глава МИД Турецкой Республики.

Трампу нужно выиграть время в Сирии, параллельно исключив риск односторонних военных операций Турции в Заевфратье. Проект «Сирийский Курдистан» не свёрнут, а лишь отложен во времени, надеются в Вашингтоне. Действия американской стороны продолжают находиться в противоречии с интересами турецких властей. США не отказываются от поставок курдам вооружений, сохраняют в силе планы по 100-тысячному военизированному контингенту «Сирийских демократических сил», в составе которого ведущую роль играют YPG. О свёртывании баз и опорных пунктов курдского ополчения к югу и востоку от создаваемой зоны безопасности вопрос Пентагоном не ставится.

Американо-турецкий общий знаменатель от 7 августа — типичный образец всех последних двусторонних соглашений внешних сил по Сирии. В логику отложенной во времени, поэтапной и малореализуемой на практике договорённости укладывается, в частности, и российско-турецкое соглашение от 17 сентября 2018 года о создании демилитаризованной зоны на северо-западе Сирии, в регионе «большого Идлиба» (провинции Идлиб и Хама, части регионов Алеппо и Латакия).

Трамп в декабре прошлого года сначала объявил, что США выведут свой двухтысячный контингент из Сирии, а затем, после настоятельных рекомендаций советников в Белом доме и руководства Пентагона, согласился оставить 200 солдат и офицеров на северо-востоке САР. Позже стало известно, что примерно такое же количество американских военных под видом «миротворцев» планируется сохранить и в районе Ат-Танф провинции Хомс, вокруг которого США в одностороннем порядке создали свою «буферную зону» глубиной в 50 километров.

Примерно та же ситуация представлена и в части российских планов по выводу войск из Сирии. О них было объявлено в декабре 2017 года, однако последовавшие затем события в «большом Идлибе» явно не поспособствовали серьёзному сокращению военной группировки России в арабской республике.

Пентагон оставляет военных на сирийской территории без указания даже приблизительных сроков пролонгации их присутствия в арабской республике. Таким образом, правильнее говорить не о полном отводе американских войск из Сирии на базы в Ираке и Иордании, а лишь о значительном сокращении количественных параметров сирийской миссии США. В связи с этим у Анкары возникла масса вопросов и связанных с ними претензий к Вашингтону, и они явно не получили даже промежуточных развязок по итогам трёх дней переговоров в турецкой столице.

(1) Michael Eisenstadt, Soner Cagaptay, A Turkish «Safe Zone» in Syria: Prospects and Policy Implications // The Washington Institute for Near East Policy, March 1, 2019.

(2) Soner Cagaptay, U.S. Safe Zone Deal Can Help Turkey Come to Terms with the PKK and YPG // The Washington Institute for Near East Policy, August 7, 2019.

(3) Muhittin Ataman, US and Turkish perspectives on a Syrian safe zone // Daily Sabah, August 7, 2019.

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ