«Вялотекущая гражданская война в Америке»: Израиль в фокусе

Газета «Еврейский Мир» опубликовала аналитическую статью писателя, публициста Борис Гулько, США, под заголовком «Постмодернизм в сегодняшнем мире»

Происходящее в Америке тревожит, оно похоже на состояние вялотекущей гражданской войны. «Пассионария» Максин Уотерс, которую в четыре разных года признавали самым коррумпированным членом Конгресса, зовёт народ на баррикады — атаковать сотрудников президента.

Новостные программы почти всех телеканалов похожи на «двухминутки ненависти» из «84 года» Джорджа Оруэлла", ненависти к Трампу. Сотрудников президента, когда те появляются на людях — в ресторанах или в супермаркетах — преследуют и изгоняют. Объяснение этому «синдромом ненависти к Трампу», как пытаются делать немногие вменяемые журналисты, недостаточно. Это знаки идейного кризиса американского общества. Идеологию американизма стремительно вытесняет постмодернизм. Проследим его корни.

6 сивана 1312 года до н. э. евреи у горы Синай получили 10 заповедей, и возник иудаизм — долгое время единственная монотеистическая религия в море язычества. Через 14 веков после Синайского откровения возникло дочернее к иудаизму христианство, то удалявшееся от своего материнского ствола, то, идеями и практикой протестантства, приближавшееся к нему.

Иудаизм пережил несколько модернизаций. Разрушения в 586 году до н. э. Первого и в 70 году н. э. Второго Храмов привели к возникновению в изгнании академий по изучению Торы — прообраза современных иешив, и к рождению иудаизма раввинистического. В первой половине XVIII века, когда к изучению священных текстов добавился мистицизм каббалы, возник хасидизм, а в XX веке сионистский проект в Земле Израиля породил ортодоксальный модернизм.

Но по дороге, в 20-е годы XIX века, в Германии был создан реформизм — еврейская форма постмодернизма. Суть реформизма — не держась за законы Торы, как ритуальные, так и моральные, подстроиться под окружающий мир. Меняется идеология окружающего мира — меняется реформизм. В сегодняшних США Демократическая партия, с которой ассоциируют себя реформисты, приняла антисионистские взгляды, на враждебность Израилю перестроился и реформистский иудаизм. Он породил целый ряд антиизраильских организаций вроде пресловутой «джей-стрит». Руководство реформистов осудило даже признание Трампом Иерусалима столицей Израиля. Такая пустота в принципах сделала реформизм одним из источников современного американского постмодернизма.

Модернизация христианства произошла в Европе в ходе реформации XVI — XVII веков и принесла миру протестантство. Плодотворной ветвью протестантства оказался рождённый в Новом Свете «американский сионизм», позже окрещённый Томасом Джефферсоном американизмом. На основе этой ветви христианского модернизма, приблизившей его к иудаизму, было создано самое успешное по сегодняшний день общество в истории.

Истоки постмодернизма связывают с учением Ницше и с его знаменитым тезисом: «Бог умер». Суть наступавшего идейного кризиса обозначил современник Ницше Достоевский своим вопросом: «Если Бога нет, то всё позволено?» Две постхристианские идеологии, построенные на утвердительном ответе на вопрос Достоевского, — советский коммунизм и нацизм — быстро умерли без оплакивания. Смерть Западной цивилизации предрёк Шпенглер в изданной им в 1918 году книге «Закат Европы». По его теории, знаком и причиной заката старой цивилизации является умирание её культуры. «Культура умирания культуры» — постмодернизм, предсказанный Шпенглером, расцвёл во второй половине ХХ века и сейчас пророс во всех сферах жизни. Философ и культуролог Жан Бодрийяр определил постмодернизм в искусстве как «цитирование, симуляцию, ре-апроприацию. Всё это не просто термины современного искусства, но его сущность». Искусство, он утверждал, безвозвратно потеряло связь с реальностью, стало независимой от реальности структурой, перестало быть подлинным, копируя свои собственные произведения и создавая копии копий, копии без оригиналов, становясь извращенной формой подлинного искусства. Следствие этого — постмодернизм отринул иерархии ценностей, моральные оценки. Социолог Брайсон пишет, что состояние отчуждения и утраты ценностных ориентиров в постмодернистском обществе, «в принципе отрицает возможность достоверности и объективности…, такие понятия как „справедливость“ или „правота“ утрачивают своё априорное значение…».

В кино, чутко отражающем духовную жизнь общества, постмодернизм, считается, начался с фильма Годара 1960 года «На последнем дыхании». Но, я думаю, что и Годара, и своё время опередил Чарли Чаплин фильмом 1947 года «Месье Верду». В нём обаятельный буржуа — играет сам Чаплин! — женится на богатых женщинах, убивает тех и овладевает их наследством. Перед гильотиной он оспаривает общепринятую мораль: «Убийство нескольких человек делает вас преступником, убийство миллионов — героем».

В отличие от месье Верду герой фильма Годара — убийца, грабитель и вор — тоже обаятельный — играет молодой Бельмондо, уже ничего не оспаривает. Мораль, любовь — героя сдаёт полиции его возлюбленная — все эти понятия неясны, сумеречны. Как неясной и сумеречной становятся в десятилетия за выходом фильма сами культура и мораль Европы. Характерно размазанное самовосприятие крупнейшего современного кинорежиссёра Европы Ларса Триера: «Долгое время я считал себя евреем. Потом я узнал, что я нацист (коммунистка-мать открыла ему свою тайну) … Я понимаю Гитлера. Я ему немного симпатизирую …». Еврейство, коммунизм, нацизм — всё в одном бульоне.

В нынешней постмодернистской Европе умирает христианство, легализуются наркотики, институализирована помощь при самоубийствах, приняты однополые браки, пропагандируется инцест. Люди перестают рожать детей и запускают к себе своих могильщиков — миллионы мигрантов-мусульман. Европейская цивилизация, не заботя себя тем, движется к концу.

Прорыв в кино Америки постмодернизм совершил фильмом Тарантино 1994 года «Криминальное чтиво». Как свойственно Америке, фильм этот ярче европейского постмодерна, рельефнее, но не столь эстетичен. И в американской жизни постмодернизм наступил стремительнее и более выпукло, чем в Европе. Настал он с президентством Барака Обамы.

Молодой президент решительно взялся за «фундаментальную трансформацию» страны, которую обещал. Как-то сразу из американской жизни исчезли понятия о традиционных ценностях. Они заменились симулякрами (термин из теории Бодрийяра, которой я посвятил эссе «Гиперреальность Америки») — фейками о «политкорректности», «привилегиях белых», «микроагрессии» и прочем вздоре. Президент поддержал движение «Чёрные жизни важны», направленное против полиции и против исполнения законов. Позже появилось течение за разрушение памятников, означающее отказ от прошлого страны, от её истоков. Апофеозом начатого при Обаме процесса разрушения американизма стал недавний широкий призыв открыть границы США. В стремлении заменить американизм постмодернизмом слились пост-христианство и пост-иудаизм — реформизм. Представители последнего обильно представлены в левой американской элите — среди тружеников медиа и индустрии развлечений.

Однако, когда уже казалось, что экспресс американской жизни неостановим в ускорении к бездне постмодернизма, молчаливое большинство американцев в ноябре 2016 года избрало президентом Дональда Трампа. В означенном экспрессе некто резко сорвал стоп-кран. Состав заскрежетал… и замедлился.

Трамп со своим семейством олицетворяет всё, что отвергает постмодернизм. Он, в отличие от элиты — реальный человек из реального мира, всю жизнь занимавшийся реальным делом — строительным бизнесом. Трамп говорит, что думает и делает, что обещал. В постмодернистском мире это выглядит, по меньшей мере, бестактно — «Трамп с маниакальной последовательностью исполняет предвыборные обещания» — пожаловался один из прогрессивных публицистов. Трамп — женолюб. В постмодернистском мире, в котором непрошеный поцелуй на школьном свидании может через полвека разрушить мужчине карьеру, как случилось с судьёй Муром в Алабаме, это неожиданно стало минусом. Современный американский постмодернизм в гетеросексуальности заслуженно подозревает консерватизм. В Голливуде одна из его главных красавиц Скарлетт Йоханссон, уже ранее засветившаяся неполиткорректной симпатией к Израилю — она галахическая еврейка, беззаботно согласилась сыграть в фильме «Массажный кабинет» роль трансвестита. После протестов LGBTQ+ сообщества красавице пришлось отказаться от роли. Видимо, впервые в истории, человек был дискриминирован из-за своей гетеросексуальности.

Семья Трампа выглядит религиозной: дочь Иванка — ортодоксальная иудейка, внуки президента учатся в еврейской школе. Парадоксальная ситуация может сложиться на выборах 2020 года. Майкл Блумберг, имевший жену нееврейку, грозится побороться за президентство. Среди демократов вменяемого конкурента бывшему мэру Нью-Йорка не видно. В таком случае, используя формулу: «евреем является тот, у кого внуки евреи», в финале, вероятно, сойдутся еврей Трамп и нееврей Блумберг.

Как всё в мире, распространение по миру постмодернизма упирается в евреев. 19 июля Кнессет принял закон о национальном характере Израиля, осуществляющем на своей территории «свое естественное религиозное, культурное и историческое право на самоопределение». Постмодернистские противники закона — вместе с арабами их 55 среди 120 членов Кнессета, обвинили закон в том, что он превращает Израиль в государство галахи, библейских законов, то есть традиционных ценностей. Религиозная основа Израиля может частично объяснить неприязнь к Израилю постмодернистских Европейского Союза и прогрессивных американских евреев, а также расположение к нему Трампа.

Борьбой постмодернизма за своё выживание выглядит истеричная реакция американского истеблишмента на хельсинские переговоры Трампа с Путиным. Темой истерики было выбрано отсутствие осуждения Трампом предполагаемой кражи российскими хакерами с сервера DNC секретов о жульничестве в руководстве Демократической партии. Забота о секретах после того как главным помощником Госсекретаря Клинтон много лет проработала Хума Абедин из семьи руководителей «Мусульманского Братства», на домашнем компьютере которой обнаружили копии тысяч е-мейлов Госсекретаря, выглядит чистейшим лицемерием.

Лидер демократов в Сенате Шумер объяснил, что Россия управляет Трампом. Сенатор от Коннектикута Блюментол, тот самый, который, выбираясь, рассказывал о своих военных подвигах во Вьетнамской войне, в которой не участвовал, объявил, что этими переговорами Америка «атакована как в 9/11», и предложил провести допросы переводчика Трампа во время переговоров того с Путиным. На CNN итоги переговоров назвали смесью катастроф Перл Харбора и Хрустальной ночи. Бывший шеф ЦРУ Бреннан оценил поведение Трампа как худшее, чем преступление, а именно как предательство. Конгрессмен от Теннеси Коэн даже призвал армию к военному перевороту. Публицист Патрик Бьюкенен обеспокоился: «Если истеблишмент реально верит в чушь, которую несёт, было бы неприемлемым риском для безопасности США позволить им находиться вблизи рычагов власти. Трамп угрожает всему американскому внешнеполитическому истеблишменту тем, чего тот боится больше всего — сделать его нерелевантным».

Консервативная и самая прозорливая из современных публицистов Керолайн Глик в статье от 20 июля определила саммит в Хельсинки «по существу чрезвычайно позитивным и конструктивным». Один из этих позитивов: «Позиция Израиля в надвигающейся войне с Ираном сильнее, чем могла бы быть, если бы лидеры не встретились в Хельсинки. Одержимость оппонентов Трампом нанесла большой вред его президентству и позиции Америки во всем мире… Успех встречи для тех, кто заботится о глобальной безопасности и предотвращении разрушительной войны на Ближнем Востоке, несомненен».

А Фей Вошел из Принстонской Теологической семинарии предупреждает: «Для постмодернистской политической идеологии, как Америка, так и Россия (а так же Израиль) являются силами, которые должны быть разрушены», но выражает надежду, что «саммит „Трамп-Путин“, возможно, ознаменовал начало конца левой идеологической гегемонии, которая на протяжении многих лет определяла американскую международную политику».

Разительное отличие в оценке результатов саммита в Хельсинки между обозревателями-постмодернистами и консервативными аналитиками рисует пропасть между постмодернистской этикой умирания культуры и цивилизации, и консервативным миром традиционных ценностей. (Автор: Борис Гулько)

Портал isralove.org опубликовал статью известной российской и израильской писательницы и сценариста Дины Рубиной под заголовком «О войне в секторе Газа»

У меня профессия такая: я книги пишу. Причем, давно этим занимаюсь. Как говорит моя мама: «собаку на этом съела и вторую доедаю». Рука набита. Главное в моей профессии — что? — (помимо литературных качеств, конечно): здравый смысл и хорошее воображение. Герой сделал то-то и то-то, а другого сделать не мог по логике событий — иначе тебе ни за что не поверит читатель, и грош цена твоим сочинениям. Я и в жизни этот метод применяю к любой ситуации: первое — здравый смысл, второе — хорошее воображение. Предлагаю вообразить, что восемь лет круглосуточно со стороны какой-либо окраины по Москве лупят снарядами весьма густо: то крышу ГУМА проломят, то Крымский мост раздолбают, то в детский сад попадут, или вот, как на днях — по дому престарелых жахнут. Жертвы, само собой, мирные жители: люди гибнут, школьники учатся в бомбоубежищах, предприятия несут тотальные убытки, попеременный вой воздушной тревоги и так далее. Повторяю: восемь лет. Чего хотят те, кто наводит ракеты? А вот чего: шоб вы все сдохли! Ну, как? Получается вообразить? Никак не получается, верно? И ни у кого не получится. Кроме израильтян. Потому, как это наша реальность, причем, со дня основания государства. Это как в том мультике: «Леопольд, подлый трус, выходи!». И время от времени — выходит. Потому как больше терпеть ну никак невозможно. Помнится, у нас в школе учился такой матерый третьегодник. Ленивый и очень симпатичный. Год был — 67-й, закончилась «Шестидневная война» Израиля, и на уроках политинформации только и слышно было об «израильской военщине». И вот вызывают нашего нерадивого Шуру к доске, чтобы он повторил — что про агрессора сейчас рассказывали. Он тяжело поднимается из-за явно малой ему парты, подваливает вразвалочку к большущей карте и пристально на нее смотрит — возможно, впервые. Наконец прикладывает ладонь к одиозным очертаниям крошечной страны на карте и смотрит изумленно: — Эт что — вот это — ИзраИль? А вот это все вокруг — и руками далеко развел, вширь, и вверх — эт все — арабы?! Да вы что мозги мне парите? Эт кто агрессор-то? У нашего третьегодника все было в порядке со здравым смыслом. И с воображением. Чего нельзя сказать о мировом общественном мнении, о лидерах европейских стран и об изолгавшейся и бесстыдно лоббирующей ХАМАС Организации Объединенных наций.

Мой друг, военный человек, чин которого назвать я не могу, говорит: «Ты вообразить себе не можешь глубину и разветвленность этих туннелей с бункерами под каждым домом. Весь сектор Газа — это подземный город, который долго и тщательно могучая террористическая организация готовила к изнурительной войне. А еще — они замечательно подготовились к войне информационной. А вот мы о ней забываем».

Мне говорят: но ведь гибнет мирное население. Увы, конечно гибнет; оно, к сожалению, всегда гибнет во время боевых действий. Не в таких масштабах, о которых кричат наглые и лживые арабские СМИ, но все же, гибнет. Даже если, согласно точнейшим данным одной из лучших разведок в мире, ВВС и артиллерия бьют точечными наводками, ликвидируя боевиков и военные цели; даже если армия — единственная армия в мире — перед атакой разбрасывает листовки с предупреждением мирного населения, и даже звонит на мобильники! Все равно гибнет, к сожалению, мирное население, — ведь идет война на уничтожение профессиональной, отлично обученной и хорошо вооруженной террористической армии, у идеологов которой нет ни малейших сантиментов к собственным соплеменникам и так называемым «мирным жителям».

Этих мирных жителей (если, они, конечно, существуют на территории, где ХАМАС был избран подавляющим большинством голосов, где в колоннах будущих шахидов увлеченно и яростно маршируют десятки тысяч подростков, вскинув руки в известном приветствии, где матери самоубийц говорят прямо в объектив телекамеры, что они мечтают о такой же судьбе для всех своих сыновей, а телевидение изо дня в день пичкает малышей экстрактом ядовитой ненависти) — так вот, этих мирных жителей боевики используют для прикрытия своих складов оружия и огневых точек, из которых, между прочим, и сейчас бесперебойно палят по трети территории Израиля. Палят даже на время так называемых гуманитарных коридоров, когда Израиль прекращает боевые действия и пропускает десятки грузовиков с продовольствием и медикаментами. А во время войны — не будем лицемерами, господа, — во время войны задача армии подавить огневую точку врага.

Причем, какого врага — того, кто огневые свои точки располагает на крыше детских садов, школ, больниц, в глубине густых жилых застроек, и передвигается по улице с чужим младенцем на руках, отобранным у первой встречной женщины. Такого врага, который не гнушается принять смерть — после предупреждения! — прямо на крыше своего дома, подняв туда вместе с собой четырех своих жен и девятерых детей.

Такого врага надо истребить, чтобы не дать миру одичать окончательно. Оставлять его и дальше вербовать и обучать террору подростков, пытать страшными пытками пленных и тех, кто подозревается в коллаборационизме, грабить своих же мирных жителей, отнимая у них ту самую гуманитарную помощь…- такого врага щадить аморально и безответственно.

Я пытаюсь себе представить антивоенные демонстрации во время бомбежки Берлина, где тоже гибло много мирных жителей. Во время бомбежек — не сектора Газа, — а одного из прекраснейших городов мира — Дрездена, (населенного действительно мирными жителями, истощенными голодом и смертью, и, в отличие от жителей сектора Газа, не получающими гуманитарную помощь отовсюду, откуда только возможно, в том числе и от Израиля)… Кто бы и где собрал в то время на подобную демонстрацию хотя бы дюжину сумасшедших?

Потому что было понятно: гадину надо задавить в ее норе. Иначе она отлежится, оправится, и снова начнет свой поход. Проснувшись, как обычно, в 5 утра, я тороплюсь включить компьютер: ну вот, ООН издала очередную декларацию о немедленном прекращении военных действий и начале переговоров о перемирии. При этом (конфуз вполне в духе ООН) в документе ни разу не упомянут ХАМАС. Очевидно, его не существует в природе.

Спрашивается — с кем Израиль должен разговаривать? И кто восемь лет бомбил его действительно мирные города? И отчего бы не поговорить титанам западного мира с Усамой, например, Бен-Ладеном? Скорее всего, от того, что подобные «разговоры-разговоры» бессмысленны, и это понятно любому, кому еще не изменили все те же качества: здравый смысл и наличие воображения.

Сейчас многие издания цитируют известное высказывание Голды Меир: «Мир между нами и арабами наступит тогда, когда они научатся своих детей любить больше, чем ненавидеть наших». Пока не научились. (Автор: Дина Рубина)