Суд по делу белорусских публицистов, день 25: продолжение прений

Больше месяца назад, 18 декабря, в Минске началася суд над пророссийскими публицистами Сергеем Шиптенко, Юрием Павловцом и Дмитрием Алимкиным. Напомним, в своих статьях для российских СМИ они жёстко критиковали наметившееся сближение белорусских властей с Западом в ущерб интеграции с Россией, а также их заигрывание с радикальным национализмом. За это их обвиняют в «разжигании национальной розни, осуществлённом группой лиц», что подразумевает приговор в виде 5−12 лет реального тюремного срока. Помимо этого, Павловцу и Шиптенко следствие инкриминировало «незаконное предпринимательство», под которым, как выяснилось, подразумевалось получение гонораров за написание авторских статей — несмотря на то, что они были зарегистрированы в качестве индивидуальных предпринимателей и исправно платили налоги.

20 января судья объявил судебное следствие оконченным, при этом отказав подсудимым в праве дать показания, которые они хотели огласить. 22 января начались прения сторон, в ходе которых прокурор запросил для обвиняемых пять лет тюремного заключения с отсрочкой на три года, а также отказался от обвинения в «незаконном предпринимательстве». Корреспондент EADaily продолжает вести трансляцию из зала суда.

Онлайн-трансляция первого дня прений

Трансляцию вела Кристина Мельникова

17:03 — Заседание суда на сегодня окончено. Продолжение завтра, 24 января, в 10:00.

17:01 — «Кирдун говорит что прочитала предисловие учебника „Нарысы гисторыи Беларуси“, и не нашла там ничего, о чём писал Павловец. (Павловец упоминал этот учебник в своей публикации). После ее допроса появляются сомнения — может быть, она прочитала только предисловие к использованной методике? Когда Павловец пишет об увольнении пророссийских чиновников, она требует приложения копий трудовых книжек. Это вообще нонсенс. А на вопрос, почему Павловцу вменили цитаты Артура Григорьева, Кирдун отвечает „ну и что?“ И это весь ее ответ» (Марчук).

16:51 — «Андреева в ходе показаний подтвердила, что аттестованных экспертов по экстремизму в Белоруссии нет. Кроме того, она сказала, что по поводу её участия в заседаниях РЭК распорядилась Кирдун, которая не имела права распоряжаться своими добровольными полномочиями в рамках комиссии» (Марчук). Она также напомнила, что Кирдун заболела в первый день, когда должна была выступить в суде, не подтвердив это никакими документами. Защита расценивает это как уклонение от явки в суд и дачи показаний, сказала адвокат.

16:45 — Марчук обратила внимание на поведение экспертов в суде: они заболевали, не появлялись на заседаниях, отвечали на допросах вопросом на вопрос. «Их спрашиваешь: да или нет, они начинают лить воду. Если люди уверены в своём заключении, они также уверенно отвечают на вопрос» (Марчук).

16:30 — Марчук: Также непонятен момент про цель изменения мнения аудитории, что указано в экспертизе. Павловец мог бы использовать более резкие выражения, мог бы распространить трилогию на других сайтах. Но он этого не делал.

16:25 — Адвокат зачитывает выдержку из экспертиз, где говорится о том, что аудитория, на которую рассчитывал Павловец, не обладает критическим мышлением. «Это вообще мой любимый момент», — отмечает Кристина Марчук. Напомним, ранее эксперты во время допроса говорили, что критическим мышлением не обладает российская аудитория.

16:21 — «При этом принципиально важным оказывается то, что автор не ограничивается „точечной“, индивидуальной критикой конкретных представителей власти Республики Беларусь, а переключается на эмоциональное обобщение…», — говорится в экспертизе. Марчук отмечает, что по методике Кукушкиной важно описание конкретных действий. Павловец эти конкретные действия приводит, так что можно говорить о критике власти.

16:21 — «Белорусы как маргинальная ущербная группа в имплицитном виде противопоставлена нациям, обладающим полноценным национальным самосознанием, длительной историей и развитым языком», — пишут эксперты в экспертизе. Но, как отмечает адвокат Марчук, «маргинальной и ущербной группой» белорусов называют эксперты, а не Павловец, у которого таких выражений нет ни «имплицитно», ни «эксплицитно».

16:16 — «Павловец констатирует факт неширокого использования белорусского языка среди белорусов, и с этим спорить невозможно. Кроме того, Павловец не писал о „неспособности белорусского языка обеспечить коммуникативные нужды общества“» (Марчук).

16:15 — Марчук: Как можно «отрицать историческое прошлое, связанное с ВКЛ», если во всех частях трилогии Павловец пишет, что ВКЛ существовало, и что часть белорусского общества ставит это прошлое во главу угла?

16:06 — «Трилогия посвящена взгляду на формирование идентичности. Почему наличие групп местного самоопределения экспертами было оценено как нарушение идентичности?» (Марчук)

15:57 — Марчук комментирует комплексную психолого-лингвистическую экспертизу трилогии Павловца о белорусской идентичности.

15:42 — Суд вернулся. Кристина Марчук продолжает выступление.

15:23 — Объявлен перерыв.

15:22 — Марчук отмечает, что никаких оснований для отказа в ее ходатайстве о необходимости назначить экспертом белорусского филолога Лебединского не было.

15:15 — «За изложение исторических фактов не судят, пусть даже они для кого-нибудь неприятны» (Марчук).

15:13 — «Согласно показаниям Ивановой, вопросы формулирует обратившийся орган (Мининформ), и Иванова соглашается с тем, что речь идёт о вопросе правового характера, и перед экспертами такие вопросы ставиться не должны» (Марчук). Иванова поясняет, что она не интересовалась, сертифицирована ли российская методика. То есть кто-то что-то написал, и можно это использовать. Я ни в коем случае не умаляю авторитет Кукушкиной и Галяшиной — речь идет об отношении наших экспертов к этому" (Марчук).

15:10 — «Хорошо, что на своем жизненном пути Янка Купала не встретил госэкспертов, поскольку они сослались именно на его упоминание понятия „тутэйшие“, когда отвечали на вопрос, откуда взялась негативная трактовка этого понятия в экспертизе» (Марчук).

15:02 — «Проводилось исследование текстов Павловца, подписанных разными псевдонимами. Хотя эксперты не могли знать, и, как подтвердилось на суде, не знали, что это один человек. Однако заключения были оформлены одним протоколом, и по ним проводилось одно заседание РЭК» (Марчук).

15:00 — «Обращает на себя внимание крайне парадоксальная ситуация, свидетельствующая о некомпетентности экспертов. Одни и те же эксперты проводят в рамках следствия экспертизу и приходят к выводу, противоположному сделанному ими же в рамках РЭК. Причем они не находят даже лингвистических признаков экстремизма в тех статьях, где они же в рамках РЭК их нашли» (Марчук).

14:51 — Марчук обращает внимание на то, как проводилось заседание комиссии 2 декабря, поскольку члены РЭК, присутстовавшие на этом заседании (что подтверждается их подписью) находились на своих основных рабочих местах, при этом один на больничном, а один и вовсе в этот день был в командировке. Как командировочный появился на заседании комиссии, адвокату непонятно. Она говорит, что на заседании присутствовали («якобы присутствовали», уточнила Марчук) одни и те же 11 человек (необходимое количество для голосования, поскольку решение принимается большинством голосов, а в РЭК — 21 человек), что подтверждается их подписями под протоколом.

14:35 — «Экспертиза представляет собой изложение того, как эксперты, не являющиеся историками, поняли смысл статьи Павловца. Вопиющим является факт некомпетентности экспертов. Социальная рознь — это целое, национальная — это часть. Но эксперты пишут о разжигании розни „по социальному и национальному признаку“. Если речь идет не только о национальной, но и о социальной розни, то эксперты не указывают, какая именно социальная рознь разжигалась» (Марчук).

14:30 — Марчук напоминает, что Андреева, которая проводила первоначальную экспертизу, а затем, став одним из авторов уже комплексной экспертизы, не являлась членом Республиканской экспертной комиссии. Глава РЭК Иванова не дала конкретных пояснений по правовому статусу Андреевой, обращает внимание адвокат.

14:22 — «Если признаки разжигания очевидны только для трёх лиц, проводивших госэкспертизу, то как они могли быть очевидны для „неустановленных лиц“?» (Марчук). Адвокат отмечает, что следствие не сделало ничего, чтобы установить «неустановленных лиц», хотя круг потенциальных кандидатов не так широк. Кроме того, по её словам, из-за этого нельзя утверждать, что среди «неустановленных» нет несовершеннолетних или невменяемых — по закону, никакой «группы» с ними быть не может. «Голословным и безосновательным является предположение следствия о наличии корыстного умысла у неустановленных лиц» (Марчук).

14:18 — «Согласно статье 43, обвиняемый имеет право знать, в чем он обвиняется. 8 декабря Павловцу было предъявлено обвинение по ч.3 ст. 130. На протяжении всего следствия мы пытались угадать, с кем же в группе Павловец. Он даже просил свою супругу пособирать сплетни, потому что информации не было. Преступление признается совершенным группой лиц, если хотя бы два лица участвовали в качестве исполнителей. Павловец, как мы видим, ни с кем действия не согласовывал, единого умысла не было, гособвинитель не предпринял попыток это доказать. Но мы со своей стороны утверждаем, что этого не было. Согласно ответам из информагентства, Павловец ни с кем не согласовывал подготовку материалов, и перед ним никем не ставились задачи экстремистского толка» (Марчук).

14:16 — «Дело по части 3 статьи 130 УК РБ было возбуждено, но следствие не сочло необходимым истребовать у органов РФ информацию о том, привлекался ли Павловец в РФ за те же статьи. Хотя по закону человек не может нести два раза ответственность за одно и то же. Следствие пишет, что Юрий Баранчик в розыске, но, как мы понимаем, это ложь» (Марчук). Адвокат также напомнила, что Баранчика Россия не выдала.

14:14 — Марчук: Из переписки Павловца с Павловским видно, что она заключается в констатации факта Павловцом — вот первая часть, вот вторая, вот третья. Никаких указаний, одобрений и согласований нет, из переписки видно, что там практически вообще нет никакой обратной связи. Павловец, как видно из его переписки, сам осуждает некоторые острые моменты в публикациях других авторов на сайте «Регнум».

14:09 — Марчук: Ошибочный момент, что «группа лиц» выразилась в «согласованных действиях обвиняемых с неустановленными лицами». Даже из переписки видно, что никакого согласования не было. Павловец вину в совершении преступления не признал полностью. Он сказал что не имел умысла в разжигании розни — ни сам, ни в составе какой-либо группы. Он не допускал, что статьи могут посеять рознь, материалы выпускались с научной целью и с целью заработать. Никто не предлагал Павловцу подготовить материалы, направленные на разжигание розни, никто не высказывал своё мнение, что его трилогия о белорусской идентичности может повлечь «разжигание», ни с кем не было сговора о распространении экстремистских материалов с целью разжигания вражды или розни. Трилогия представляет собой аналитическую статью, и материал может быть интересен только людям, интересующимся историей, с высоким уровнем интеллекта и критическим мышлением. Трилогию он отправлял Игорю Павловскому, и там даже не было речи о том, будет она опубликована, или нет. Павловец отрицает сговор с группой лиц. Кроме того, материал об идентичности готовился по предложению Фонда стратегической культуры. Это серьезный аналитический труд, и он изначально не готовился к опубликованию.

14:07 — Заседание возобновляется, выступает адвокат Юрия Павловца Кристина Марчук. В действиях следователя Мацкевича есть признаки состава преступления — привлечение лица, заведомо невиновного, говорит она. До этого она поблагодарила гособвинителя за снятие 233 статьи. Разум возобладал, сказала Марчук.

13:04 — Перерыв.

12:57 — «Просим обратить внимание — и это очень сильно затронуло всех нас — вчера по БелТВ вышел сюжет, в котором указывалось, что прения прекращены, вина установлена, а авторы признали, что разжигали вражду или рознь. И видеоряд представлен самыми осуждаемыми людьми в нашей стране — чёрными риелторами из Могилёва. Мы, как говорила Кирдун, „обиделись на ментальном уровне“, а наши подзащитные в глубоком потрясении. Я прошу вынести частное определение в адрес белорусской телекомпании с постановкой вопроса о недопустимости подобного подхода, а также о необходимости формирования видеосюжета, отражающего истинную информацию» (Игнатенко). Напомним, ранее Мария Игнатенко также попросила вынести частное определение в адрес следствия и инициаторов уголовного дела.

12:54 — «При таких обстоятельствах мой подзащитный должен быть оправдан. Мы считаем обвинение абсурдным, я прошу оправдать моего подзащитного. Мы просим снять арест с имущества — транспортного средства, денежных средств на счету и предметов домашней обстановки и обихода, в том числе книг. Ряд вещей, признанных вещественными доказательствами, также важны для моего подзащитного — в частности, винчестер, на котором содержатся семейные фотоальбомы и фотографии, а также материалы диссертаций» (Игнатенко).

12:41 — «Из фразы „или мы восстановим страну, воссоединимся, возродимся“ экспертами „логическим образом“ выведено то, что мы якобы откажемся от суверенитета. И уже тем более, известно ли экспертам, что востановление и воссоединение происходит уже давно в рамках Союзного государства?» (Игнатенко)

12:38 — «„Бедных недалеких белорусов“ — закавыченное ироничное выражение, которое употребила Гатальская в экспертизе, не принадлежит автору, это измышления самой Гатальской» (Игнатенко).

12:36 — «„Логико-семантическое следование“, „имплицитно“ — это то, что нам, защитникам, наверное будет сниться» (Игнатенко).

12:25 — Понятие «политоним» позволяет представителям разных этносов воспринимать себя белорусами, говорит Мария Игнатенко. В нёт нет ничего оскорбительного. И эксперты не понимают термина «политоним», отмечает адвокат.

12:18 — «Историки, подготовившие отзыв на вменяемые Шиптенко статьи, пишут, что все публикации автора направлены на критику политики белорусизации, за основу которой взята идеология прозападной оппозиции» (Игнатенко). Адвокат зачитывает отзыв историков Александра Бендина, Кирилла Шевченко, Валентины Тепловой и Льва Криштаповича, согласно которым негативные высказывания в статьях Шиптенко и Григорьева направлены против тех, кто пытается вбить клин между народами России и Белоруссии.

12:13 — «Эксперт выходит за рамки профессиональных знаний и демонстрирует дилетантское видение исторических проблем вместо того, чтобы проводить психологическую экпертизу» (Игнатенко).

12:09 — Игнатенко напомнила, что, по словам экспертов, они анализировали все приведенные в тексте цитаты, но высказывание Александра Лукашенко о белорусском языке (на, котором, по словам белорусского лидера, «нельзя выразить ничего великого») они отказались проверять, потому что сомневались в том, что оно ему принадлежит.

12:04 — «Эксперты нам не показали поэтапно процедуру логико-семантичеккого следования, с помощью которого, в частности, они вывели утверждение, что автор пишет о возможном конфликте с Россией» (Игнатенко).

11:53 — Игнатенко продолжает высказываться по комплексной психолого-лингвистической экспертизе. По её словам, эксперты приписывают автору высказывания, которых нет в его тексте, используя при этом интерпретации. Научная проблема продолжительности истории белорусской государственности оценивается экспертами как решенная и очевидная. «Эксперты выносят вердикт и ставят жирную точку в исторических спорах. При этом историками они не являются» (Игнатенко).

11:28 — Объявлен перерыв.

11:23 — «Эксперты вместо анализа вступают в полемику с автором, что недопустимо в заключении. Попытка протаскивания частного мнения свидетельствует об их некомпетентности и дилетантизме. Текст экспертного заключения очевидно подгоняется под заранее заданную цель — обнаружить состав преступления» (Игнатенко).

11:20 — «Бенедикт Андерсон определяет нации как „воображаемые сообщества“. Соответственно, в рассуждениях о насильственной белорусизации в рамках конструктивистского подхода нет ничего оскорбительного» (Игнатенко).

11:18 — «Рассуждая о замене топонимики, автор имеет право полагать, что это является вытеснением русского языка, а причисление польских деятелей к „белорусским“ является, мягко говоря, дискуссионным. И что оскорбительного в том, что Радзивиллы в масштабах Европы — ничем не примечательные феодалы? Автор имеет право на такую точку зрения» (Игнатенко).

11:07 — «Когда в экспертизе фигурирует предмет речи, мы видим „власти“ и „политику властей“. Народ Белоруссии из анализируемых текстов вывести невозможно. Автор критикует власти и политику властей. То есть здесь было не логико-семантическое следование, а эзотерико-мистическое» (Игнатенко).

11:02 — «Текст заключения экспертов написан экспрессивным языком, наполнен вольными интерпретациями и иронией, временами доходящей до сарказма. Метод логико-семантического следования неидеален, выводы на его основе могут быть вариативными, и в методике Кукушкиной он минимизирован. Согласно этой методике, утверждение автора должно быть четким, чтобы нельзя было сделать вариативных выводов. Кроме того, эксперты необоснованно заявляют, что предостережение не может быть выражено имплицитно, а разжигание может» (Игнатенко).

11:01 — «Эксперты выделяют власть в одну группу, но не объясняют, какими признаками она наделена. Также они проецируют власти на весь народ. Гатальская поясняла, что представители власти являются белорусами, и именно поэтому была совершена такая проекция» (Игнатенко).

10:58 — «Из пояснений Андреевой следовало, что противопоставляется национальная группа в России и социальная группа националистически настроенных граждан в Белоруссии, что по методике Кукушкиной недопустимо, так как должен выделяться один критерий — религиозный, национальный, и т. д.» (Игнатенко)

10:54 — «Эксперты не сошлись во мнении, аудитория умная, или всё-таки неспособная к критическому мышлению. Гатальская во время показаний говорила, что тексты Шиптенко и Павловца рассчитаны на интеллектуальную аудиторию. Тогда как ее коллегами в экспертизе написано, что тексты подготовлены для аудитории, неспособной к критическому мышлению» (Игнатенко).

10:51 — «Эксперты пишут о неспособной к критическому мышлению аудитории. Эксперты или не ответили вовсе, кто является таковой, или причислили к ней население РФ. Это ли не разжигание межнациональной розни?» (Игнатенко)

10:49 — «Учитывая направленность оцениваемых текстов, должен был быть приглашен историк. Но эксперты решили, что им хватит «фоновых знаний«» (Игнатенко). Адвокат также напомнила о том, что, согласно фоновым знаниям Кирдун, перестройка в СССР началась в 1991 году.

10:46 — «Эксперты сами обозначили мотив инициативы по взятию авторов под стражу, обозначив в экспертизе, что тексты были подготовлены в рамках обострения российско-белорусского газового конфликта» (Игнатенко).

10:46 — «Ни Галяшина, ни Кукушкина наверняка понятия не имели, что их методика может быть так вывернута и извращена. Кстати, и Кирдун, и Гатальская были уволены в ходе производства по данному делу, и защите не была предоставлена возможность выяснить истинные причины их увольнения» (Игнатенко).

10:44 — «Эксперты пояснили, что в основу выводов легла методика авторства Ольги Кукушкиной, и она указана как единственная из использованных экпертами. Защите пришлось ознакомиться с данной методикой. Методика сертифицированной и официально утвержденной не является. Это монография. И то, что Кукушкина дала заключение по одному из авторов, фактичеки подтвердило непонимание экспертами её методики. Примечательно то, что эксперт Кирдун неэтично позволила себе критику заключения своих российских учителей: она оценивала Галяшину и Кукушкину» (Игнатенко).

10:41 — «Согласно закону о противодействии экстремизму, для того, чтобы возбуждалось уголовное дело, материалы должны быть признаны экстремистскими решением суда. На этом внимание акцентировал мой коллега Николай Васильевич Хлебовец» (Игнатенко).

10:38 — «Единственное доказательство обвинения — комплексная психолого-лингвистическая экспертиза. Экспертами признаки экстремистских значений были обнаружены в четырёх публикациях, вменяемых моему подзащитному. Целый ряд ученых, имеющих непререкаемый авторитет, выразили свою точку зрения. В частности, Елена Галяшина, эксперт с 35-летним стажем, разработчик собственной методологии и, пожалуй, самый известный человек в этой области, не нашла никаких „признаков“. С учетом того, что тексты носят исторический характер, мы обратились к двум докторам исторических наук, кандидатам исторических наук, доктору философских наук- они не нашли признаков экстремистских значений в текстах. Историк Александр Гронский последовательно опроверг вменяемую моему подзащитному „историческую недостоверность событий“. Гронский указал, что все излагаемые в статьях факты достоверны» (Игнатенко).

10:34 — «Ни у одного из экспертов нет опыта обнаружения признаков экстремизма. Может быть, Кирдун и Андреева хорошие специалисты в области филологии, но не экстремизма. Гатальская (автор психологической части экспертизы — EADaily) также не исследовала психолого-лингвистические стороны проявления экстремизма» (Игнатенко).

10:32 — «Исторически достоверная информация является нейтральной, и такая информация не может иметь экстремистское значение. Заявить об отсутствии в текстах признаков экстремистских значений означало незаконность задержания Шиптенко и содержания его под стражей в течение полугода» (Игнатенко).

10:25 — Игнатенко отмечает, что Кирдун и Андреева в рамках заседания РЭК нашли экстремизм в статье Григорьева «Белорусская маниловщина», а потом в рамках комплексной экспертизы они же уже не обнаружили его признаков в этой публикации. Обвинение трактует это в свою пользу, говоря, что эксперты во время проведения комплексной экспертизы разобрались в вопросе. Однако складывается впечатление, что эксперты просто на обывательском уровне решали, в каких статьях нужно найти «признаки экстремизма». «Текст экспертизы РЭК не выдерживает критики. Неудивительно, что более полугода нам этот документ не показывали. Причем Кирдун говорила, что ее текст в рамках РЭК был более качественым, чем итоговое заключение, а Иванова отмечала, что экспертиза РЭК формируется на основании неких „фоновых знаний“» (Игнатенко).

10:22 — «Кроме того, перед РЭК были поставлены правовые вопросы, хотя позже выяснилось, что эксперты на такие вопросы отвечать не вправе (ранее это подтвердили в ходе суда эксперты Кирдун и Андреева — EADaily). Так что же им позволило 8 декабря ответить на правовые вопросы?» (Игнатенко)

10:18 — «8 декабря, в день заседания Республиканской экспертной комиссии, всё происходило по принципу ускорения свободного падения. В этот же день и было возбуждено дело. У нас есть все основания полагать, что по Артуру Григорьеву (псевдоним, приписываемый Сергею Шиптенко — EADaily) заседание РЭК вообще не проводилось. О заседании РЭК 8 декабря (по Артуру Григорьеву) никто не извещался, извещения не были предоставлены суду. Причем по основному месту работу 8 декабря 2016 года все эксперты находились на своих рабочих местах, а если табель учета это отражает, у нас есть презумпция нахождения человека на своем рабочем месте. Глава РЭК Иванова даже не смогла пояснить, светло или темно было во время заседания 8 декабря, не говоря о других подробностях» (Игнатенко).

10:16 — «Динамика дела была направлена на то, чтобы прикрыть незаконные действия целого ряда должностных лиц, чьи грубые ошибки лежат в его основе» (Игнатенко).

10:14 — «Конечно же, за нашими спинами не экстремисты. Безусловно, в настоящее время остро стоит вопрос о восстановлении правового положения этих людей, которые 14 месяцев за своё мнение, выраженное в границах категории свободы слова, провели под стражей. Уголовного дела не должно было быть вовсе, поэтому важно проанализировать начальный момент возникновения уголовно-правовых проблем в жизни, в частности, и моего подзащитного» (Игнатенко).

10:13 — «Мы прекрасно знаем, что понятие свободы слова — очень древнее понятие, и на сегодняшний день оно фигурирует в целом ряде правовых актов РБ, в том числе в законе о СМИ. Свобода слова, мнений, убеждений и их свободного выражения — настолько важный аспект, что гарантом этого является президент РБ. Все НПА, которые я перечислила, в той или иной степени затрагивают вопросы экстремизма, но нужно разграничивать, когда речь идет об экстремизме, а когда об ангажированном внедрении в поле свободы слова» (Игнатенко).

10:12 — «То есть ни о какой группе с „неустановленными лицами“ речи идти не может. Нас очень огорчило, что уважаемое государственное обвинение решило, что „группа с неустановленными лицами“ должна фигурировать в окончательном обвинении» (Игнатенко).

10:10 — «Как объяснял мой подзащитный, он готовил материал, и потом ему было безразлично, что с ним происходит дальше. То есть это два несвязанных этапа — возникновение материала и его дальнейшее опубликование. Предпринять попытку к установлению „лиц“, направить соответствующее поручение следственным органам РФ. У нас есть как минимум две конвенции, которые позволяют достаточно быстро найти отклик в следственных органах России» (Игнатенко).

10:08 — Игнатенко: «Группа лиц» — это соисполнительство, то есть следователь считал, что у обвиняемых были пособники, которые публиковали материалы. То есть речь идет о пособничестве, а не о соисполнительстве, которое предполагает наличие «группы лиц». Адвокат говорит о том, что «группа лиц» необоснованно вменяется ее подзащитному, соглашаясь в этом с выступавшим ранее защитником Дмитрия Алимкина Николаем Хлебовцом.

10:06 — Заседание началось. Адвокат Сергея Шиптенко Мария Игнатенко говорит, что защиту радует отказ от обвинения по экономической статье и слова прокурора о том, что обвиняемых нужно отпустить в зале суда.