США в Сирии: проблемы безопасности умножились и эволюционировали

Прямое открытое американское политическое вмешательство в конфликт в Сирии случилось спустя несколько месяцев после начала гражданской войны в этой стране. Уже в августе 2011 года президент США Барак Обама публично призвал президента Сирии Башара Асада уйти в отставку со своего поста. В феврале 2012 года Соединенные Штаты закрыли свое посольство в Дамаске, ссылаясь на соображения безопасности. А в августе того же года президент Обама определил «красные линии» для режима в Дамаске, назвав в качестве таковых применение правительственными войсками химического оружия против внутренних противников режима. В апреле 2013 года представители Великобритании и Франция сообщили ООН, что имеются некие свидетельства о неоднократном использовании с декабря 2012 года сирийским правительством химического оружия. В августе 2013 года Соединенные Штаты приписали сирийским правительственным войскам крупномасштабное нападение с применением химического оружия в пригороде Дамаска — Гуте. Расследование Организации Объединенных Наций подтвердило, что имело место химическое нападение, однако в опубликованных в сентябре и декабре 2013 года специальных докладах ООН не определялось, кто это сделал. Тем не менее, в последовавшем в конце августа 2013 года кризисе от прямого военного вмешательства американцев и их союзников Дамаск спасло лишь соглашение об уничтожении сирийского химического оружия, заключенное при посредничестве России.

Администрация Обамы в период 2012—2016 годов участвовала без особого успеха в многосторонних усилиях по достижению урегулирования конфликта в Сирии в результате переговоров. Американская позиция исходила из положения, что президент Асад должен обязательно уйти, но некоторые элементы сирийского государственного аппарата должны сохраниться. Таким образом, по замыслу американцев, победа антиасадовских сил не должна привести к краху государства в Сирии. Очевидно, что на заключительном этапе «пацификации» Сирии во главе ее должен был оказаться какой-то американский ставленник, как это случилось в свое время в Ираке или Афганистане.

Новый этап американского вмешательства в конфликт в Сирии — на этот раз открытый и военный начался после стремительного подъема на территории Ирака и Сирии в июне 2014 года террористического Исламского государства (ИГИЛ* — запрещена в РФ). Уже в августе 2014 года Соединенные Штаты начали свои воздушные операции против ИГИЛ* в Ираке. А в сентябре они расширили свою воздушную кампанию на Сирию. Последовавшая в октябре 2014 года воздушная операция американцев по снятию осады игиловцев с сирийского курдского города Кобани привела Вашингтон к партнерству с курдскими Отрядами народной самообороны (YPG), которые американские официальные лица стали рассматривать в качестве наиболее эффективных военных партнеров Соединенных Штатов в сухопутной войне с ИГИЛ*. В сентябре 2014 года Конгресс США разрешил президентской администрации начать программу по подготовке воинских подразделений на основе YPG для войны с ИГИЛ*. В мае 2015 года эта программа стартовала. Она была рассчитана на создание местных сил, способных бороться с ИГИЛ* и защищать собственные контролируемые и отвоеванные у террористов районы. Пока по установленному плану программа будет продолжаться до 30 сентября 2018 года. Очевидно, это крайняя временная точка для уничтожения ИГИЛ* в Сирии.

В общей сложности Конгресс рассмотрел и одобрил запросы Пентагона по этой программе на сумму в $ 1,25 млрд. Запрос администрации Обамы на 2017 финансовый год включал $ 250 млн на обучение, оснащение и поддержание «должным образом проверенных» сирийских сил, участвующих в борьбе против ИГИЛ*. В марте 2017 года администрация Трампа дополнительно запросила $ 180 млн на эти цели.

Программа изначально была предназначена для вербовки, проверки, обучения и оснащения оружием 5,4 тыс сирийцев в год на каждые три года. Однако по состоянию на октябрь 2015 года официальные лица США сообщили, что в рамках этой программы было выпущено всего 124 бойца, 70 из которых вернулись в Сирию в сентябре 2015 года. При реализации программы после первого цикла выяснилось, что часть обучаемых с полученным оружием перебежали в экстремистские группировки в Сирии, включая ИГИЛ*. Из-за наметившегося провала администрация Обамы изменила программу обучения и оснащения своих союзных сил в Сирии, сосредоточив внимание на оснащении существующих подразделений, руководимых «проверенными» команди­рами.

Там временем Турция активно протестовала против союза США с сирийскими курдами. Сирийская курдская проблема стала очевидным образом отравлять американо-турецкие отношения. В августе 2016 года турки начали собственную военную операцию в Сирии, направленную против консолидации курдами территорий в северной Сирии. Из-за противоречий с турками курдская YPG по прямому указанию американцев включила в своей состав сирийских арабов. Преобразованная структура получила название Сирийских демократических сил (SDF). С этого момента официально американскую помощь стала получать SDF, a не курдская YPG. Официальные лица США не устают заявлять, что они не предоставляют оружие «непосредственно» курдским группировкам. И подобный шитый белыми нитками обман используется для успокоения турок. Американцы поставляют SDF стрелковое вооружение, боеприпасы, предметы снабжения и оборудование. Разумеется, значительная часть этих американских поставок достается курдам из YPG. Турция неоднократно выражала озабоченность в связи с тем, что любое оружие, поставляемое сирийским курдским группировкам, может быть использовано курдскими боевиками против самой Турции и непосредственно в Турции. Турки считают сирийскую курдскую партию Демократический союз (PYD) и ее военное крыло YPG сирийским филиалом турецкой Рабочей партии Курдистана (ПКК), которую как в Турции, так и в США определили в качестве террористической группировки. Хотя PYD, ее военное крыло YPG и ПКК официально независимы друг от друга, на практике сирийские курды тесно взаимодействуют с кадрами ПКК, в том числе, в специальных лагерях в автономном иракском Курдистане. Поэтому Турция рассматривает YPG в качестве главной угрозы своей безопасности в Сирии. Американцы это понимают. 28 апреля 2016 года на слушаниях в Сенате США министр обороны Эштон Картер положительно ответил на вопрос о связях сирийской YPG с ПКК, но позже он пояснил, что не считает YPG террористической организацией. Тем не менее, двусмысленность остается, и обе стороны — США и Турция это понимают. Поэтому неслучайно, что в марте 2017 года командующий операцией Inherent Resolve американский генерал-лейтенант Стивен Таунсенд особо подчеркивал, что союзная США SDF на 40% состоит из бойцов курдской YPG, а на 60% — из сирийских арабов. В какой-то мере подобное соотношение является продуктом целенаправленной деятельности. Соединенные Штаты набирают и обучают, в первую очередь, арабские силы в рамках SDF. Таунсенд подсчитал, что американцы обеспечили подготовку примерно 4 тыс арабских военнослужащих для SDF. Составную арабскую часть SDF американцы часто именуют «Сирийской арабской коалицией» (SAC). Однако официальные представители США и другие наблюдатели признают, что YPG продолжает играть ведущую роль в операциях SDF. Курды являются для США «партнерами», которых желательно спрятать перед лицом турок и спрятать их нельзя.

Кроме того, войска США были прямо размещены в Сирии в районах, контролируемых сирийскими курдами. Первый небольшой отряд из 50 американских спецназовцев был развернут в северной Сирии в октябре 2015 год для поддержки операций против ИГИЛ*. В апреле 2016 года их число увеличилось на 250 человек. 10 декабря 2016 года американский министр обороны Картер объявил, что уровень необходимого управления потребует дополнительного американского контингента в северной Сирии в количестве 500 человек, включая инструкторов, военных советников и специальных саперов, специализирующихся на сложном разминировании. В марте 2017 года примерно 300 военнослужащих из 11-ой экспедиционной группы морской пехоты были развернуты в северной Сирию для оказания помощи военным операциям SDF против Ракки. На практике, как выяснилось, морские пехотинцы оказались артиллеристами Корпуса морской пехоты, которые огнем своей тяжелой артиллерии стали поддерживать наступательные операции SDF. Ведь отряды SDF — это иррегулярная легкая пехота, не имеющая тяжелых вооружений.

Кроме всего перечисленного, дополнительно 100 армейских рейнджеров были направлены в город Манбидж в провинции Алеппо, где наметилось противостояние турок и курдов. До этого вопрос о контроле и управлении Манбиджем считался спорным. И хотя в марте 2017 года Россия заявила, что сирийские правительственные силы возьмут под свое управление этот город, этому решению прямо воспрепятствовали американцы. Манбиджем управляет некий «военный совет» города. Развертывание дополнительных сил США в Манбидже было проведено под предлогом предотвращения конфликта между группировками боевиков, турецкими, российскими и сирийскими военными. Американцы не заинтересованы в распрях накануне решающих боев с ИГИЛ*.

Главной военной целью управляемой американцами курдской военной структуры SDF в настоящее время определена «столица» ИГИЛ* — восточный сирийский город Ракка. Еще 6 ноября 2016 года SDF начала первый этап военной операции «Гнев Евфрата» (Euphrates Wrath), целью которой являлось окружение Ракки и отсечение ее коммуникаций от территорий, контролируемых ИГИЛ* в Ираке. 10 декабря 2016 года SDF объявила о начале второго этапа операции «Гнев Евфрата». 4 февраля 2017 года — о третьем этапе. По сообщениям, последние усилия SDF были сосредоточены на прерывании линий коммуникации между городами Ракка и Дейр-эз-Зор. В конце марта 2017 года военное командование США сообщило, что силы SDF полностью изолировали район к востоку от Ракки и занимаются как захватом Дамбы Табхи, так и самого города Табха, расположенного к западу от Ракки. Захват плотины создает полуокружение с трех сторон Ракки. Вслед за этим должен начаться собственно штурм «столицы» ИГИЛ*. После взятия Ракки американские военные и должностные лица планируют дальнейшее продвижение против опорных пунктов ИГИЛ* к востоку от долины реки Евфрат, включая районы, прилегающие к иракской границе.

Захват Ракки имеет, как символическое, так и практическое значение. До сих пор Соединенные Штаты полагались на силы SDF. Турция выступает против участия курдских боевиков в битве за город Ракка, и, как сообщалось, предлагает, чтобы турецкие силы и союзные им сирийские боевики взяли на себя эту роль. Конкретно подобное предложение последовало после встречи начальников генеральных штабов США, Турции и России, состоявшейся в марте 2017 года. Очевидно, что во время предстоящего визита в США турецкий президент Реджеп Эрдоган будет добиваться того, чтобы Ракку брали турецкие войска и их арабские союзники из числа антиасадовских сил. Очевидно, что «турецкую перспективу» штурма Ракки Эрдоган как-то согласовал во время последней встречи в Сочи с президентом России Владимиром Путиным. При этом российская сторона, очевидно, будет добиваться собственного участия в штурме Ракки с одобрения американцев.

В феврале 2017 года турецкие силы и их союзники из числа антиправительственных сирийских повстанцев после трехмесячной борьбы с игиловцами овладели сирийским городом Аль-Баб и тем самым предотвратили создание единого массива курдских территорий вдоль границы с Турцией. В конце марта 2017 года турецкое руководство заявило, что операция «Щит Евфрата» была «успешно завершена», но так и не было прояснено, когда и как турецкие войска уйдут из Сирии. Турецкое присутствие в Сирии сохраняется. Вместе с ним, растет угроза столкновения с курдами.

25 апреля 2017 года турецкая авиация атаковала центр курдского Демократического союза в Сирии (PYD) в восточной провинции Хасаки в Сирии. Кроме того, турки провели и другие воздушные удары по курдам, как в северной Сирии, так и в северном Ираке, под которые там попали отряды иракской курдской пешмерги. Стало известно, что решение об этих атаках турецкое руководство принимало без надлежащих консультаций с Соединенными Штатами. Курды в ответ призвали США создать бесполетную зону над северной Сирией после турецких нападений. Очевидно, что при подобных обстоятельствах президенту Дональду Трампу скоро предстоит достаточно сложный выбор между союзной по НАТО Турцией и «партнерскими» по войне с ИГИЛ* силами сирийских курдов. Выбор Трампа трудно предсказать, поскольку он может быть спонтанным и определенным случайной ситуацией. А пока генерал Таунсенд заявил, что, по-видимому, после освобождения из плена ИГИЛ* Ракка не останется под контролем курдских группировок. Это «по-видимому», кажется, стало очередным американским лукавством. На практике Ракку, по-видимому, будут контролировать входящие в SDF отряды «Сирийской арабской коалиции» (SAC) под наблюдением ограниченных контингентов американцев.

Президент Трамп и его администрация определили поражение ИГИЛ* в качестве наивысшего приоритета в ближневосточной политике США. В январе 2017 года сразу же после инаугурации президент Трамп поставил задачу разработать новый план для победы над ИГИЛ*. 6 апреля государственный секретарь Рекс Тиллерсон изложил видение администрации Трампа о последовательности усилий США по уничтожению ИГИЛ*. В общей сложности на операцию в Сирии и Ираке против ИГИЛ* под кодовым обозначением «Непоколебимая решимость» (Inherent Resolve) США уже затратили более $ 11,7 млрд. И эта операция продолжается, знаменуя завидную политическую преемственность. Пока «новые планы» Трампа в Сирии являются прямым продолжением планов Обамы.

6 апреля 2017 года в ответ на инцидент с якобы применением правительственной сирийской авиацией химического оружия в городе Хан-Шейхуне президент Дональд Трамп отдал приказ нанести удар американскими крылатыми ракетами по сирийскому военному аэродрому Эль-Шайрат в провинции Хомс. Политическая реакция в США на это событие из-за внутренней борьбы против президента Трампа не была однозначной. Так, например, одни конгрессмены приветствовали решение президента Трампа нанести удар по сирийскому аэродрому. Другие призвали президента проводить консультации с Конгрессом перед подобного рода акциями. Третья группа конгрессменов вообще поставили под сомнения полномочия президента на подобного рода военные акции без специального предварительного разрешения Конгресса. Однако, в целом, нельзя не признать успешный результат этой военной акции президента Трампа. Тем самым, он напомнил всем, что США являются главным игроком в Сирии.

Отдельным направлением деятельности США в Сирии является гуманитарная проблематика. В результате конфликта с марта 2011 года более 5 миллионов сирийцев бежали в соседние страны и стали там беженцами, более 6,3 млн стали внутренними перемещенными лицами, а 13,5 млн — из них 5,8 млн детей, нуждаются в гуманитарной помощи. По данным ООН, в декабре 2016 года около 7 млн человек в Сирии не были обеспечены продовольствием, а 12,8 млн нуждались в медицинской помощи. И это при том обстоятельстве, что все население Сирии составляет около 22 млн человек.

На фоне гуманитарной катастрофы подобного масштаба США являются крупнейшим донором помощи сирийским беженцам. Всего на сегодняшний день американцы потратили на эти цели более $ 6,5 млрд. Из этих сумм на сегодняшний день Соединенные Штаты выделили более $ 500 млн на оплату поставок «оппозиции» Асада «нелетального оборудования». Американцы осуществляют поставки вооруженным оппозиционным силам в Сирии при условии, что они не могут быть оружием и использоваться для истребления противника. В эти поставки, в частности, входят продовольственные пайки, медикаменты и прочее. Официально США не поставляют оружия группировкам, сражающимся в Сирии против правительства. Подобного рода американская помощь оппозиционным группам в Сирии осуществляется с мая 2012 года. Список ее адресатов никогда не был опубликован. Закон о консолидированных ассигнованиях на 2014 финансовый год значительно расширил полномочия администрации Обамы по предоставлению «нелетальной» помощи в Сирии с использованием Фонда экономической поддержки (ESF). Такая помощь была ограничена рядом ранее существовавших запретов, включая некоторые положения о санкциях в отношении терроризма и террористов. С 2013 года Конгресс рассмотрел и принял запретительные меры по продаже или передаче переносных зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК) «оппозиционным» группировкам в Сирию. Это отражает обеспокоенность, что подобного рода оружие может попасть в руки исламских экстремистов и террористов.

Но этот конкретный запрет на поставки ПЗРК в Сирию демонстрирует, что какое-то американское оружие, в частности, противотанковые комплексы TOW, могут поставляться сирийским «оппозиционерам». Дело в том, что администрация Обамы, по-видимому, снабжала оружием некоторые группировки сирийских повстанцев, но исключительно под покровом тайных операций. В частности, было хорошо известно, что ЦРУ с 2012 года наращивало программы обучения «умеренных» сирийских повстанцев. Тайные поставки оружия могут осуществляться только под эгидой этой организации. Для подобного рода тайных поставок у американцев имелись и расширенные возможности в регионе, поскольку в сирийский конфликт по финансовой и материальной части оказались вовлечены богатые союзники США из региона Персидского залива — Катар и Саудовская Аравия. Используя подобное прикрытие и разного рода хитрые схемы, США и могли тайно и при посредничестве «консервативных арабских режимов» осуществлять вполне себе «летальные» поставки в Сирию.

Другой интересный момент. В августе 2015 года Государственный департамент США сообщил о том, что «нелетальная» помощь в Сирии оказывается еще и ряду гражданских оппозиционных групп, включая местные муниципальные советы, НКО и прочее. Несмотря на прямую военную помощь союзников Асада — России и Ирана, противостоящие режиму вооруженные группы продолжают контролировать обширные территории, что делает недостижимым военное решение при имеющимся балансе сил. Объявленное на последней встрече в Астане создание четырех «зон безопасности» — «зон деэскалации» означает окончательный перевод этих территорий под контроль «оппозиции». В этих условиях распределение гуманитарной помощи становится рычагом для консолидации и восстановления местных органов власти под контролем «оппозиции». Подобного рода ресурс также идет в политическую копилку американцев в Сирии. Учитывая масштабы подобного рода помощи, следует признать, что это достаточно мощный фактор американского присутствия в этой стране.

В целом, в США прекрасно осознают, что после шести лет конфликта в Сирии, проблемы безопасности этой страны и окрестного региона лишь умножились и эволюционировали. С момента старта сирийского кризиса США в классическом стиле Обамы вынуждены были отвечать на эти взаимосвязанные кризисы осторожно, избегая и рискованных вариантов прямого военного вмешательства по сценарию Афганистана и Ирака, и неизбирательных поставок оружия повстанцам в Сирии, памятуя о том, что оно легко может попасть в руки исламских радикалов и террористов так, как это случилось в соседнем Ираке. Региональное и межконфессиональное соперничество в сирийском конфликте повышают вероятность продолжения насилия даже после «управляемого перехода», который был определен США в качестве политической цели в сирийском урегулировании. Американцы учитывают это обстоятельство в своих дальнейших планах.

Ближневосточная редакция EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ