Эксперт: спор об «аланском наследстве» нельзя переносить на современность

Недавний митинг во Владикавказе по поводу гипотетического переименования Ингушетии в Аланию стал наглядным свидетельством того, что последствия осетино-ингушского конфликта 1992 году далеко не преодолены, несмотря на ряд важных договоренностей на уровне властей. По мнению известного эксперта в сфере конфликтологии, кандидата исторических наук Арифа Юнусова во избежание пагубных рецидивов конфликта сейчас следует вообще свернуть любые дискуссии по «аланскому вопросу» на общественном уровне, оставив эти вопросы профессиональным историкам.

Отправной точкой в «топонимическом» конфликте стало появление памятника «Аланские ворота» на въезде в столицу Ингушетии Магас еще в декабре 2015 года. Имеют ли, по вашему мнению, ингушские претензии на «аланское наследство» какое- то академическое обоснование?

Отвечу на этот вопрос не как востоковед и историк Кавказа, а как конфликтолог, почти три десятилетия занимающийся ролью этнического фактора в конфликтах. Этот опыт давно убедил меня, что ни в коем случае нельзя при решении современных проблем, особенно этнических, опираться на историческое прошлое. То есть в данном случае абсолютно безразлично, имеет или нет академическое обоснование тема «аланского наследства». Это — дело историков, пусть они дискутируют и пишут на эту тему исследования.

Важно другое: все эти исследования и дискуссии историков ни в коем случае нельзя и даже опасно переносить на нашу современность. Иными словами, надо котлеты четко и однозначно отделять от мух, как говорится. В то же время такая болезненная реакция осетин говорит только об одном: осетино-ингушские отношения еще очень и очень напряжены. Если бы отношения были доброжелательными, если бы при этом экономическая ситуация была нормальной, то все эти разговоры о «аланском наследстве», открытие «Аланских ворот» и вброс о переименовании Ингушетии вызывали бы гораздо более спокойную реакцию.

Но в этнических конфликтах история, в том числе борьба за чье-то наследство и топонимику, часто выступает просто фоном, следствием, а не причиной. В данном случае мы явно имеем дело с типичным «замороженным» конфликтом — таких полно на планете, они просто ждут своего часа для перехода в «горячую стадию». Такой переход, однако, отнюдь не обязателен, но при важном условии, что властные структуры (в первую очередь), а также представители гражданского общества (политики, интеллигенция, журналисты) займут более взвешенную позицию.

Власти Ингушетии предпочли дистанцироваться от действий неких активистов, призвавших к переименованию республики. Глава Северной Осетии Вячеслав Битаров, в свою очередь, не стал упреждать действий митингующих в административном порядке, призвав их понимать друг друга и уважать старших, но уже поручил правоохранительным органам разобраться в ситуации. Как считаете, правильно ли сейчас поступают Евкуров и Битаров?

Отчасти. Конечно, хорошо, что они не занимают радикальные позиции и не призывают к каким-то действиям против другой стороны. Но этого мало. На Кавказе давно прошли времена «уважения старших». Нужно работать как со своим народом, так и налаживать контакты с другой стороной, причем как на административном уровне, так и на уровне гражданского общества. Ясно одно: надо гасить конфликт в зародыше, и если что-то вызывает болезненную реакцию у другой стороны, значит, не стоит эту тему дальше разжигать.

Реалистично ли на почве споров за аланское наследство создать общественную осетинско-ингушскую платформу, в рамках которой можно обсуждать все спорные моменты?

Еще раз: с точки зрения конфликтологии, не история играет главную роль, а современная ситуация. История просто используется, когда надо выразить свое негативное отношение к чему-то или кому-то. В ингушско-осетинском конфликте главный фактор — это не споры за аланское наследство. И здесь даже не стоит мечтать о возможности создания некой совместной платформы двух этих народов, ибо история — наука очень субъективная: сколько историков, столько и мнений.

В этом конфликте, как, впрочем, и в других, главное — это проблема урегулирования современных территориальных споров. Надо исходить из наличия очень хорошей базы: соглашение, подписанное в 2009 году между Юнус-Беком Евкуровым и тогдашним главой Северной Осетии Таймуразом Мамсуровым, привело к тому, что Ингушетия, по сути, отказалась от территориальных претензий к Северной Осетии. А последняя согласилась на поэтапное возвращение ингушей в Пригородный район. Этот процесс уже идет, и надо только двигаться и далее в этом направлении.

Имел ли место «аланский казус» в период нарастания и кульминации осетино-ингушского конфликта в конце 1980-х — начале 90-х годов?

Конечно, имел — достаточно вспомнить публикации тех лет на эту тему, особенно в СМИ, которые во многом потом использовались для обоснования территориальных претензий. И не только в осетинском и ингушском обществах шли споры, но и в соседних республиках Северного Кавказа «аланская тематика» была очень популярной. Дело не ограничивалось публикациями и дискуссиями. В Ингушетии в 1994 году была заложена новая столица — город Магас, названный по имени столицы исторической Алании. А осетины тогда же переименовали свою футбольную команду из «Спартака» в «Аланию». Все это — неизменная часть любых этнических конфликтов, особенно на Кавказе. Вспомним исторические претензии грузин к осетинам и абхазам, а также последних к грузинам, вспомним роль далекой истории в карабахском конфликте и так далее.

Обоснованно ли предположить, что на волне борьбы за «аланское наследство» в Осетии и Ингушетии могут появиться горячие головы, которые захотят решить вопрос непарламентскими средствами, вплоть до кровопролития?

Если эту тему сейчас не остановить, то обязательно появятся с обеих сторон горячие головы, и пролитие крови — вопрос времени. Поэтому именно сейчас следует приостановить этот опасный процесс дискуссий на исторические темы. Эти дискуссии, в том числе вопросы с переименованием, следует вести только после урегулирования этнического конфликта. В противном случае это будет неизбежно вызывать раздражение у другой стороны. Это — азбука конфликтологии.

В Южной Осетии вскоре предстоит референдум о переименовании республики в Государство Алания. Как вы полагаете, имеет ли конфликт по поводу «аланского наследства» отношение к происходящему в Южной Осетии?

Конечно, референдум в Южной Осетии во многом стал катализатором нынешнего обострения в осетино-ингушских отношениях. Именно в связи с референдумом в осетинском обществе стали вновь вести дискуссии на тему аланского наследства, и это не могло не затронуть и ингушей. А в условиях не самых лучших отношений двух этих народов эта тема стала во многом носить провокационный характер.