Признаки подготовки Назарбаева к транзиту власти налицо: Досым Сатпаев

Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев распорядился создать рабочую группу, которая выработает схему распределения полномочий между ветвями власти — президентом, правительством, парламентом. Почти одновременно он отозвал с должности посла в России Марата Тажина, назначив его заместителем руководителя президентской администрации. Наблюдатели считают два события взаимосвязанными — интеллектуал и опытнейший работник Тажин может получить поручение президента: курировать работу упомянутой группы. О событиях в Казахстане, происходящих и вероятных, корреспонденту EADaily рассказывает директор Группы оценки рисков (Алма-Ата) Досым Сатпаев.

— Возвращение Марата Тажина в администрацию президента имеет две причины: системную и конъюнктурную. Системная заключается в том, что Нурсултан Назарбаев может быть разочарован тем, как реализуется линия внутренней политики. Слишком много проблем выявилось в последнее время. Это и митинги против земельной реформы, точнее против предоставления земли иностранцам. Это и серия терактов. Это и провальная работа государственных структур по контактам с населением, даже несмотря на создание министерства информаций и коммуникаций — между обществом и властью то и дело происходили коммуникационные сбои. Таким образом, внутренняя политика в Казахстане, к сожалению, оказалась не очень эффективной. Мало того, что не решались застарелые накопившиеся проблемы, так еще стало возникать социальное напряжение, вызывающее новые проблемы. Возвращение Тажина можно объяснить тем, что он до назначения послом в Москву являлся одним из «мозговых центров», который занимался разработкой многочисленных программ как по вопросам внутренней политики, так и внешней, и даже реализацией экономических программ. Президенту сегодня понадобился проверенный кадр из «старой гвардии» для исправления ситуации в стране в целом.

Конъюнктурная причина возвращения Марата Тажина — та самая рабочая группа по перераспределению полномочий между президентом, правительством и парламентом. Но конкретики в этом вопросе пока нет. Рабочую группу неформально возглавляет руководитель администрации президента Адильбек Джаксыбеков. Но, как показывает практика, основную черновую работу зачастую выполняют заместители. Скорее всего, Тажин, как один из опытных идеологов, скорее всего, будет принимать активное участие в работе этой группы. Возможно, даже будет ее курировать со стороны администрации президента. Конъюнктурность же в том, что рабочая группа рано или поздно завершит свою работу. А те проблемы, что накопились в Казахстане, имеют очень глубокие корни и на их решение понадобится гораздо больше времени. Да и изменения во власти, если они все-таки состоятся, в любом случае требуют наличия сильных политиков и чиновников.

Опыт Узбекистана будет учитываться? Есть ли схожие черты и отличия от узбекского транзита власти с будущим казахстанским?

— Две страны очень похожи в том плане, что и в Узбекистане, и в Казахстане очень много замкнуто на первых лицах. С другой стороны, есть и много отличий. В Казахстане окружение главы государства состоит из более разнообразных игроков. Есть например олигархическая группа, чего нет в Узбекистане. Опыт же Узбекистана полезен с позиции прецедента мягкого транзита власти. Хотя я считаю, что обольщаться пока не стоит. Велика вероятность того, что проблемы, «затолканные» по углам при Исламе Каримове, сейчас начнут выходить наружу и требовать решения, и трудно представить, что Шавкату Мирзиёеву удастся обойтись косметическими мерами. Хотя, например, он уже сделал несколько интересных заявлений по поводу усиления роли парламента. И кстати, в Узбекистане пошли дальше, придав в прошлом году парламенту новую функцию — проводить парламентские или депутатские расследования. Это очень интересный момент. Ни в одной из стран Центральной Азии такой конкретной функции ни у кого не было. Этот пример был бы для Казахстана положительным и позитивным. Потому что, как показали события прошлого года в Казахстане, в частности, земельные митинги, парламент оказался никаким — депутаты молчали, депутаты абсолютно не реагировали на мощнейшую общественную реакцию на эти события, чем вызывали дополнительное возмущение у населения.

Сегодняшний парламент в Казахстане не слишком авторитетный игрок, состоящий из не электоральных и не конкурентных политических партий. Поэтому, когда говорят о транзите власти или перераспределении полномочий, возникает вопрос, а кому, собственно, эти полномочия отдавать? Если речь о парламенте, то остро необходимо усиливать сам парламент, т. е. провести парламентскую реформу, реформу партийного и избирательного законодательства, формировать парламент не только по партийному принципу, но мажоритариями. Тогда, может быть, у парламента будет больше возможности трансформироваться в серьезную политическую силу, стать тем самым коллективным преемником власти, о чем в Казахстане не первый год говорится, но пока ничего конкретного не делается.

А как в исполнительной власти — она тоже вроде бы расширит полномочия?

— Здесь как раз изменения происходят. В прошлом году было немало интересных кадровых назначений. Премьер-министр Карим Масимов возглавил Комитет национальной безопасности. Министр обороны Имангали Тасмагамбетов был назначен вице-премьером. Не исключено, что перестановки были связаны с жузовыми («кастово"-клановыми) интересами, но если и так, то и это можно считать в определенной степени подготовкой к транзиту власти. Признаки налицо. И с точки зрения чистки в элите, и с точки зрения публичного поля в смысле оппозиционного, и с точки зрения «игры» в демократию.
Сохранить политическую стабильность в Казахстане может самосохранение нашей элиты. К сожалению, эта стабильность зависит только от этого. Если она в желании самосохраниться поймет, что в случае ухода Назарбаева, ей придется договариваться, как это было в Узбекистане, то вероятность сохранения стабильности заметно увеличится. Хотя придется намного сложнее, потому что состав игроков в Казахстане обширнее. Но, кажется, понимание того, что любой конфликт нанесет серьезный удар не только по общественной безопасности, но и по самой элите, по возможности сохранить свою собственность, наличествует. И по этой договороспособности опыт Узбекистана полезен для нас. Хотя мы и видим по последним шагам нового узбекского президента, что он идет по туркменскому пути, постепенно меняя команду — ослабляет позиции тех людей, которые были сильны при Каримове. Это в свое время проделал туркменский лидер Гурбангулы Бердымухамедов, за несколько лет полностью сменив окружение. Узбекский лидер, думается, сделает это быстрее.

И как тогда быть с объявленным перераспределением полномочий во власти?

— Вряд ли стоит забывать, что в Казахстане уже не в первый раз пытались реализовать такой план. Во всяком случае, соответствующих заявлений было сделано немало. Даже национальная комиссия по демократизации создавалась для проведения политической реформы. Но, что бы у нас ни появлялось, какие бы заявления не делались, все в итоге сводится к сильной президентской системе. В Центральной Азии от слов к делу в этом плане перешли только в Киргизии.

Но там свой менталитет. Чуть что не устраивает, так массы объединяются, сносят власть и расходятся в стороны, начиная противостоять друг другу.

— В Киргизии, тем не менее, опыт двух революций. В условиях же Казахстана рассчитывать на реальное получение полномочий законодательной ветви власти стоит с меньшей вероятностью. Даже если будут приняты какие-то конституционные изменения. Сегодня передать эти полномочия технически можно, но сам парламент не способен стать серьезным балансом. То есть технически у нас возможно все — и Конституцию изменить, и полномочия передать, но сам парламент не готов к функции самостоятельного игрока. И при этом стоит помнить слова Назарбаева о том, Казахстан всегда будет государством с президентским управлением. Поэтому я все-таки склоняюсь к тому, что в Казахстане грядут некие косметические изменения, нежели какие-то реальные — коренные и глубинные реформы.