Омбудсмен по Ленобласти: если человек просит помощи, отказывать ему нельзя

Корреспондент EADaily беседует с государственным уполномоченным по правам человека в Ленинградской области Сергеем Шабановым. По роду своей деятельности омбудсмен Шабанов часто оказывается последней надеждой для людей, столкнувшихся с различными жизненными трудностями, зачастую кажущимися непреодолимыми. Правозащитник рассказал о специфике работы омбудсмена, о различных историях людей, которым он сумел помочь.

Если бы вас попросили охарактеризовать суть работы омбудсмена, что бы вы сказали?

Помните знаменитую книгу братьев Стругацких «Трудно быть богом»? Там главный герой сетовал, что он, прогрессор, высаженный на чужую планету, страшно одинок. То же самое могли бы сказать про себя и мы, уполномоченные по правам человека. Мы тоже вынуждены заниматься своим делом в одиночестве, пытаясь, зачастую неудачно, что-то сделать для многочисленных людей, нуждающихся в нашей помощи. Только в этом году нашему органу пришлось заниматься больше чем тремя тысячами обращений. У меня шесть юристов и, могу сказать, что каждый из нас загружен работой настолько, что по расписанию наш рабочий день заканчивается редко. И из года в год количество обращений растет. Не потому, что увеличивается количество нарушений прав, а потому, что больше становится наша известность — за счет «сарафана», публикаций в СМИ и т. д. Растёт уровень доверия к нам, и от этого увеличивается степень загруженности. В соответствии с законом, мы рассматриваем жалобы на власть, на представителей всех её структур — федеральных, муниципальных и т. д. Если бы мы подходили к делу формально, то многие иные жалобы отсеивали — мы не обязаны заниматься проблемами потребителей, не разбираем споры участников, скажем, садоводств, не рассматриваем претензии в адрес медицины, ЖКХ и т. п. По закону мы всего лишь должны находить подобным жалобщикам тех специалистов, которые смогли бы им помочь. Но на практике мы понимаем действительные нужды населения, и занимаемся вопросами, которые не имеют непосредственного отношения к недочетам властей. Если человек просит помощи, отказывать ему нельзя.

А почему же, в таком случае, не расширить штат аппарата Уполномоченного?

-Видите ли, нам выделяется определённый объем бюджетных средств. Я сам подбираю себе людей на работу, планирую транспортные расходы и иное хозобеспечение. Размер нашего финансирования установлен, и изменяется лишь ежегодной индексацией, следовательно, мы не можем просто взять и расширить штат аппарата Уполномоченного. Поэтому, приходится обходиться теми силами, людьми и возможностями, что есть. Каждому из нас в день ложится на стол по два-три новых обращения, и у каждого на исполнении хронически находится их 30−40 штук.

И у вас полная независимость от других государственных структур?

Да. За те четыре года, что я работаю омбудсменом, ещё никто никогда мне не говорил: вот это ты делаешь неправильно, поступай так-то и так-то. Никто! Мои Заключения, отчеты и специальные доклады заслушиваются, на них, так или иначе, реагируют. Но никогда и никто, включая губернатора, не пытался влиять на мои действия и решения. Это очень облегчает нашу работу. Считаю, что в Ленинградской области наиболее полно реализован европейский принцип независимости Уполномоченного. Я сам комплектую свой аппарат, финансово независим и не подвергаюсь даже рекомендательному воздействию какого-либо руководства.

Каковы типичные случаи из тех, что вам приходится заниматься? Можете привести навскидку?

Ну вот представьте ситуацию: стоит российский Ивангород, а напротив, через реку, располагается эстонская Нарва. Естественно, рыбакам всегда кажется, что у «того» берега клюет лучше. И вот наши рыболовы заплывают в «эстонские воды» — их тут же берут на крюк и задерживают на длительный срок: свыше трёх недель. Родственники наняли им адвоката, обратились за помощью во всевозможные общественные организации — не отпускают. Мы, в свою очередь, тоже начали искать в Эстонии какие-то контакты, способные помочь этим несчастным рыбакам, но без толку. Как такового Уполномоченного по правам человека в Эстонии нет, его роль исполняет канцлер юстиции. С кем контактировать? Обращались в МИД России и к Уполномоченному по правам человека в РФ, и вскоре сдали нам этих рыбаков на границе, голодных и расстроенных, на руки — история завершилась благополучно.

То есть, вам приходится разбирать и ситуации, частично связанные и с зарубежными реалиями?

-Конечно. Недавно к нам обратился Уполномоченный по правам человека в Республике Казахстан Аскар Оразалиевич Шакиров с просьбой о содействии. Гражданина этой страны задержали на нашей границе. Он учился в Хельсинки, ездил на экскурсию в Нидерланды, а оттуда отправился в Санкт-Петербург. Из Голландии вёз какую-то курительную смесь, которая нашим законодательством причислена к разряду запрещённых веществ. Я приехал в следственный изолятор, пообщался с задержанным студентом и его адвокатом. Анализы показали, что молодой казах не наркоман, все характеристики положительные. Понятно, что полностью освободить его от ответственности не удастся, но кое-что пытаемся сделать, чтобы не сломать юноше жизнь.

А если взять какую-нибудь чисто российскую ситуацию?

Пожалуйста. Представьте тюремную больницу, в которой находятся три безнадежно больные женщины с диагнозом онкология. К моменту обращения к нам правозащитной организации две из них уже умерли, третьей осталось совсем немного. Неравнодушные общественники обратились с вопросом: нельзя ли добиться, чтобы эта несчастная провела свои последние дни на свободе? Суд отказывает — речь идет об особе, находящейся в месте заключения, она виновна в преступном деянии, выпускать не положено. Хотя у нас есть закон, по которому её, как безнадежно больную, освободить можно было бы. Но прокурор объясняет: дескать, женщина эта в колонии не работала, поощрений не имеет, необходимые витамины получает, поэтому основания для освобождения отсутствуют. Прихожу к областному прокурору, говорю: у всякого наказания есть две цели — не допустить нового преступления и исправить самого преступника. Вы же видите, что в данном случае и то и другое недостижимо. При четвертой степени рака эта женщина точно больше не совершит ничего противозаконного, а исправляться ей уже поздно.

Статус Уполномоченного по правам человека в Ленинградской области не позволяет вмешиваться в ход судебного процесса, однако в данном случае были приняты все меры, и на стол председателю Санкт-Петербургского городского суда легло Заключение, которое содержало правовую позицию, основанную на нормах международных стандартов. Уже через неделю состоялось судебное заседание, на котором я присутствовал, и в котором участвовала сама осужденная — посредством видео-конференцсвязи из тюремной больницы. Суд внимательно рассмотрел все доводы апелляционной жалобы, дополнительно представленные материалы, выслушал мнение представителя больницы и, безусловно, учел позицию прокурора и Заключение Уполномоченного — постановление суда первой инстанции было отменено и принято решение об освобождении женщины из исправительной колонии. Уже через два часа после оглашения приговора должностные лица системы УФСИН открыли перед онкобольной двери, и указали на выход. Мне пришлось лично заботиться о женщине — ее перевели в «гражданскую» больницу им. Боткина. Руководство медучреждения пошло навстречу нашей просьбе и организовало прием больной, оказало ей необходимую помощь, сопровождение и поддержку, и даже выделило специальное кресло для доставки к поезду. К ней в больницу мы приехали с отцом. Вечером они вдвоём отправились домой, в Мурманск — где её ждали двое детей и брат. Соседка по палате, тоже безнадежно больная, отдала ей на прощание свой мобильник: «У тебя своего нет, а мне уже не понадобится…».

Честно говоря, наблюдая за этой сценой, я испытал душевное потрясение… Позвонил коллеге в Мурманск, попросил, чтобы женщину устроили в хорошую больницу. Через два месяца она умерла…

Сейчас в Россию устремилось множество выходцев с Украины, некоторые из них бегут по политическим причинам или спасаются от войны. Трудно сейчас получить в России статус беженца?

Насколько мне известно, политическое убежище у нас в области получили единицы. Миграционная служба выдает такой статус с большой неохотой. Это при том, что у нас в Ленобласти сейчас находятся 150 тысяч граждан из Украины — хотя квота по программе переселенцев предусматривает лишь 3 тысячи мест. Если нам в этом деле и удаётся кому-то помочь, то «точечно». Так, к нам в прошлом году приехала к родственникам престарелая женщина с сыном — в дом, где они проживали на Донбассе, угодила бомба. А статуса беженцев им не дают. Пользуясь тем, что дело происходит в канун даты 9 мая, я «корыстно» решил этим воспользоваться. Обращаюсь к сотрудникам «миграционки»: товарищи, женщине девяносто лет, она ветеран войны, есть награды. Дайте ей статус беженца, поздравим её таким образом с Днем Победы! Ответ — нет! Тогда я прямо пишу руководителю Федеральной миграционной службы РФ Константину Ромодановскому, рассказываю ситуацию, призываю принять положительное решение. И, в итоге, статус ей дали в течение трех недель, вместе с юбилейной медалью.

А проблемами переселенцев приходится заниматься?

Да, нередко. Живет и работает у нас в области один замечательный врач-нейрохирург, профессор, этнический русский, переехавший из Узбекистана. Много работает, реально помогает людям в своей клинике. На момент обращения к нам имел вид на жительство, который был ему предоставлен как лицу, признанному носителем русского языка. Данный статус дает право оформить гражданство РФ в упрощенном порядке. Однако для подачи такого заявления необходим документ, подтверждающий выход из предыдущего гражданства. К сожалению, выяснилось, что президент Узбекистана крайне редко рассматривает заявления о выходе из гражданства, и люди часто ждут его решения по 5−7 лет. Вместе с тем, вид на жительство, выданный носителям русского языка, имеет ограниченный срок действия — три года, и в случае, если за это время заявление о приеме в гражданство не будет подано, человек лишается этого статуса без права его оформления вновь. Таким образом, люди, которые близки России по языку и своему прошлому, при приеме в гражданство оказываются зависимыми от волеизъявления руководителя чужого государства, и рискуют оказаться без гражданства вообще. Мы пытались что-то придумать для этого профессора, но миграционная служба отвечала, что иной порядок законом не предусмотрен.

С 2015 года Ленинградская область стала участником государственной программы по оказанию содействия переселению соотечественников. В связи с этим врачу было предложено оформить гражданство как переселенцу-соотечественнику. Хватило пяти месяцев, чтобы в январе 2016 года врач получил паспорт гражданина Российской Федерации.

Можете рассказать о каком-то из дел, которым занимаетесь в настоящее время?

В 1990-е годы развалилось одно бывшее советское предприятие — строительный трест, при котором было несколько общежитий. Его производственную базу приватизировали, но частник оформил в собственность общежития. Потом эти объекты несколько раз перепродавались, меняли собственника, переходили из рук в руки. Кончилось тем, что их владельцем стал один гражданин, который впоследствии неимоверно завысил плату за коммунальные услуги обитателям всех четырех общежитий. Жильцы платят ему, но собственник неуклонно повышает плату за воду, отопление и другие услуги. Первые этажи зданий сплошь сданы под коммерческую аренду: лавки, парикмахерские, магазины. Однако, если разбирать правовые основания, то оказывается, что сей гражданин не имел права приватизировать эти общежития. Он мог это сделать в отношении производственной базы, но вот общежития нужно было передать в распоряжение муниципального образования. Этого в своё время не было сделано, и теперь страдают простые люди, обитающие в зданиях. Прокуратура отнеслась к ситуации довольно вяло… Затеяли мы помогать этим людям, взявшись доказать незаконность приватизации. Гражданин засуетился: принялся путать следы, передаривать части общежития отдельным гражданам. Но это ему не очень помогло. На днях состоялся суд, по которому мы отвоевали уже второе общежитие, передав его муниципалитету. Теперь жильцам станет полегче.

Часто приходится испытывать удовлетворение от проделанного труда?

Именно достижение результата в трудном случае приносит удовлетворение, придает силы и стимул работать дальше. Вот одна из таких историй. В Ленинградской области, в Кировском районе нашли глухонемую женщину с ребенком. Лет двадцати шести, не знает ни письменности, ни языка глухонемых. Единственная особая примета — на руках и ногах срослись по два пальца. Ни докричаться, ни объясниться… Кто такая, откуда — непонятно. Через три месяца Санкт-Петербургский кризисный центр для женщин обращается к нам: помогите. Мы сделали запросы во всевозможные органы, в близлежащие субъекты — тишина. Внешность у нее азиатская, а потому мы обратились в диаспоры — а вдруг? Снова безуспешно… Наша пресс-секретарь через знакомого журналиста добилась, чтобы на «Пятом канале» показали сюжет об этой женщине. На следующий день позвонил житель Подмосковья: так я её знаю, соседка. Нашли семью, мать рассказала, как дочка исчезла. Передала её паспорт, а он оказался с вырванными страницами, то есть негодный. А человеку нужен документ — чтобы пособия получать, чтобы ребенка можно было пристроить в учреждение по уходу. И мы, преодолев множество препятствий, сумели их обустроить, они сейчас живут в Смоленской области, в родных краях. Мальчик — его назвали Павлом — уже разговаривает, всё у них нормально… Вспоминая подобные истории, понимаешь, что твой труд полезен людям. Для правозащитника это самое главное.

Беседовал Вячеслав Самойлов