Большой Ближний Восток — 2016: под знаком испытаний

Ближний Восток завершает год с двойственными ощущениями. Ключевые страны региона в целом продемонстрировали внутреннюю устойчивость и сохраняющийся потенциал реагирования на внешние вызовы. Революций, смены режимов, других системных изменений на ближневосточном политическом ландшафте отмечено не было. Множество линий раскола региона, прежде всего, секторального характера, между суннитским и шиитским полюсами силы, не переросли в региональные войны. Между тем, на теле Ближнего Востока остаётся множество геополитических ран, которые не вселяют надежду в быстро достижимое умиротворение региона.

Основная проблема на пространстве от средиземноморского побережья Северной Африки до границ Афганистана и Пакистана остаётся неизменной. Это фундаментальный дефицит состоявшихся государств на политической карте Большого Ближнего Востока, от которого производна охватившая его трансграничная угроза терроризма. Бич региона в лице террористической организации ДАИШ («Исламское государство»*, ИГ*, ИГИЛ*) не процветал, но и не был разгромлен объединёнными усилиями стран. Напротив, под занавес года джихадистский «халифат» показал новый оскал, предприняв ряд успешных вылазок на иракском и сирийском контртеррористических фронтах.

Proxy War Саудовской Аравии с Ираном

В начале года произошло резкое обострение отношений между Саудовской Аравией и Ираном. Власти крупнейшей арабской монархии казнили известного шиитского богослова, после чего толпа в Тегеране и Мешхеде разгромила соответственно посольство и консульство Королевства в Исламской Республике. Ответом саудовской стороны стал отзыв своего посла из ИРИ. В ситуации разрыва дипломатических отношений две страны пребывают до сих пор. Хотя к концу года между ними наметилась определённая оттепель. Осенью удалось выйти на политический консенсус в Ливане, где президентом был избран проиранский государственный деятель Мишель Аун, а премьер-министром — выдвиженец саудовцев Саад Харири. Затем Иран и Саудовская Аравия, при посредничестве России, смогли согласовать казавшиеся недостижимыми договорённости в рамках нефтяной сделки ОПЕК и не входящих в картель государств.

Тренд отхода двух системообразующих полюсов силы в регионе — суннитского и шиитского — от опасной черты прямой конфронтации налицо. Но их продолжает разделять целый ряд факторов опосредованного соперничества практически во всех «горячих точках» региона. В наиболее выраженной форме это проявилось через внутренний конфликт в Йемене. Здесь ведомая Саудовской Аравией коалиция арабских стран Персидского залива возобновила активные боевые действия против поддерживаемых Ираном повстанцев-хуситов. В Сирии и Ираке у Тегерана и Эр-Рияда также множество причин продолжить фронтальное геополитическое противостояние, за которым закрепилось название «proxy war» («опосредованная война»).

Недуги Королевства

Саудовская Аравия завершает год с целым комплексом углубившихся за прошедшие 12 месяцев проблем. Затянувшийся период дешёвой нефти основательно подорвал былое социально-экономическое благополучие Королевства, заставив правящую семью идти на нетрадиционные меры. В апреле была презентована программа «саудовской перестройки» Vision-2030 («Видение-2030»), успешная реализация которой на практике вызывает большие сомнения.

Внутри Королевства нарастали признаки социального бунта, на внешнем периметре династии Аль-Сауд также пришлось держать удар, причём с совершенно неожиданных направлений. Американский союзник преподнёс саудовцам неприятный сюрприз в виде принятия Конгрессом США закона «Правосудие против спонсоров терроризма» (1). Реакция на него Эр-Рияда была крайне негативной, тем более, когда Тегерану из Вашингтона стали поступать отчётливые сигналы к восстановлению отношений.

Удачный год Ирана

В январе с Ирана были сняты наиболее болезненные для его экономики международные и односторонние санкции. Тегеран восстановился в Международной межбанковской системе передачи информации и совершения платежей (SWIFT), вышел из нефтяного эмбарго со стороны Запада и даже стал подписывать объёмные по стоимости и технологическому наполнению контракты с США и странами ЕС. Между тем, вместе с контрактами с такими корпорациями, как Total, Airbus, Shell, Boeing и другими, иранцы тоже не избежали неприятных «подарков» от западных держав. Зачинщиками появления у Тегерана новых подозрений, как и в случае с Эр-Риядом, стали американские конгрессмены. С их «лёгкой руки», введённые впервые в 1996 году санкции США против Ирана, были в декабре продлены на очередной 10-летний срок.

Дополнительные поводы опасаться резких поворотов в ближневосточной политиике США у Ирана, как, впрочем, и у Саудовской Аравии, возникли с избранием президентом Дональда Трампа. Новый американский лидер успел заявить, что от саудовцев, у которых «нет ничего, кроме денег», будет затребовано самое активное финансовое участие в политических проектах США в регионе. Ирану же Трамп прямо высказал своё несогласие с «позорной для Америки ядерной сделкой» (Совместный всеобъемлющий план действий, соглашение по ядерной программе Тегерана, подписанное 14 июля 2015 года), и предупредил, что запустит в Конгрессе процесс её пересмотра.

И всё же 2016 год можно оценить однозначно удачным для Ирана, в том числе и на «контрасте» с Саудовской Аравией. Шиитская держава заставила своих врагов ещё больше считаться с собой в Сирии, Ираке, Йемене, Афганистане. Что касается укрепления Тегераном отношений с партнёрами, традиционными и потенциальными, то и здесь есть свои подвижки. Взять хотя бы крупнейшую арабскую республику — Египет, у которой в этом году рельефно проявились лимиты слишком близкого сближения с геополитическими противниками Ирана.

Разочарование Египта

Египет встретил год на ожиданиях получения ещё больших «бонусов» от тесных уз сотрудничества с арабскими монархиями Залива. Однако завершает его с совершенно иными ощущениями. Обмен визитами с Саудовской Аравией на самом высоком политическом уровне, заключённые по их итогам миллиардные кредитные соглашения и нефтяные контракты, обернулись для Египта серьёзными разочарованиями. Каир согласился уступить Эр-Рияду суверенитет над двумя островами в Красном море, получив затем у себя дома бурный гражданский протест, чуть было не обернувшийся новой египетской революцией. Арабская республика заключила с аравийским Королевством 23-миллиардный контракт на поставку нефти и нефтепродуктов, но, по прошествии нескольких месяцев, столкнулась с ещё одним ударом по своему суверенитету. Саудовцы потребовали от египтян беспрекословного подключения к «общеарабским инициативам» по Сирии. Каир ответил отказом, наглядной иллюстрацией которого стало его голосование в Совете Безопасности ООН в начале октября за российский проект сирийской резолюции.

Теперь настало время уже саудовцам принимать меры воздействия на «строптивого» североафриканского партнёра. Последовала сначала приостановка, а затем и вовсе «замораживание» поставок нефти и продуктов её переработки из Саудовской Аравии в Египет. Как результат, последнему пришлось искать новых поставщиков топлива на свой рынок, обратив взор и на Иран.

Египет сохранил приверженность многовекторному внешнеполитическому курсу с опорой на проверенных партнёров. К их числу для Каира, безусловно, относится Москва, хотя и в российско-египетских отношениях пока остаётся нереализованным военно-политический и экономический потенциал. Египет провёл с Россией в октябре беспрецедентные военные учения «Защитники дружбы-2016», заключил крупнейшее за всю современную историю двусторонних экономических связей соглашение по постройке четырёх энергоблоков АЭС с суммарной мощностью 4800 МВт. Но на 2017-й переносится то, что планировалось реализовать уже в этом году. Финальный контракт по возведению «Росатомом» первой египетской АЭС до сих пор не подписан. Прерванное осенью 2015 года авиасообщение между двумя странами, не возобновилось. Учитывая осторожный подход Москвы в том же вопросе восстановления полётов на египетском направлении, Каир сам не спешит «опережать события». К примеру, вступлением в тесный формат военно-политических сношений с Россией. Напомним, ранее египетское руководство решительно отмежевалось от возможности предоставления своей территории под контртеррористическое базирование Воздушно-космических сил (ВКС) РФ.

Турецкий излом

Тяжёлым год выдался для Турции. Она понесла значительные людские потери от внутреннего конфликта с курдами на юго-востоке страны, серии крупных терактов в турецких городах и попытки военного переворота в середине июля. Жертвы среди гражданского населения, сил внутренней безопасности и военнослужащих Турции исчислялись сотнями, а, по некоторым оценкам, даже тысячами.

Операция турецкой армии в курдонаселённых районах юго-восточных провинций страны к весне в целом была завершена. Курдское сопротивление окончательно не подавлено, но заметно обескровлено. Власти пошли во фронтальную атаку не только против запрещённой в стране Рабочей партии Курдистана, но и развернули репрессии в отношении легальных прокурдских политических объединений. В ноябре арестами полиции фактически обезглавлена представленная в парламенте Партия демократии народов. В ответ радикальные курдские силы перенесли партизанскую войну из сельских районов и городов на востоке и юго-востоке страны в её мегаполисы — Стамбул и Анкару.

В 2016 году подняли голову в Турции и боевики ДАИШ. После очередного крупного теракта в городе Газиантеп, ответственность за который была вменена «халифату», турецкая армия открыла ещё один фронт военных действий. На этот раз за пределами своих границ, на севере сирийской провинции Алеппо. Здесь с 24 августа развёрнута операция «Щит Евфрата», проводимая Генштабом ВС Турции в содружестве с боевиками так называемой «Свободной сирийской армии». Одна из главных целей турецкого вторжения пока не достигнута, оплот ДАИШ на севере Сирии — город Аль-Баб — не пал. Но, судя по рапортам турецкого генералитета, от «халифата» очищено 2 тыс. квадратных км, уничтожено около 5 тыс. джихадистов, и взятие крупного населённого пункта ожидается в ближайшее время.

Параллельно разгрому ДАИШ к северу от города Алеппо, турецкие военные решали задачу максимального ослабления формирований сирийских курдов, недопущения расширения контролируемой ими территории в южном подбрюшье Турции.

Ключевым событием года для единственной на Ближнем Востоке страны-члена НАТО стала неудавшаяся попытка военного переворота в ночь с 15 на 16 июля. За множеством версий случившегося, вплоть до предположений об имитации путча властями по внутри- и внешнеполитическим целям, очевидным представляется продолжающееся втягивание Турции в общую воронку ближневосточной дестабилизации. Экономический базис страны даёт всё больше поводов сомневаться в её защищённости от новых внутренних потрясений. Сама политическая надстройка Турции, которую действующие власти упорно ведут от парламентской к президентской республике, может не выдержать масштабного переформатирования.

Турция вовремя отошла от опасной черты конфронтации с Россией после известной провокации Анкары в сирийском небе 24 ноября 2015 года. Отношения с Москвой с минувшего лета возвращаются в рамки привычного формата сглаживания острых углов отдельных внешнеполитических противоречий инструментарием крупных совместных экономических проектов. «Турецкий поток» реанимирован, российские туристы стали возвращаться на турецкие курорты. На других знаковых направлениях экономического сотрудничества, например, по строительству «Росатомом» первой в Турции АЭС «Аккую», качественных подвижек не произошло (2).

Россия и Турция остаются в разных «весовых категориях» на международной арене и даже на ближневосточной площадке, как бы Анкаре не хотелось встать вровень с Москвой. Определённым символом того, что две страны и впредь будут преследовать сложности в отношениях, постоянные проверки на прочность, стало убийство в турецкой столице 19 декабря российского посла Андрея Карлова.

Выбор Израиля в пользу координации с Россией

Израиль ближневосточная турбулентность обошла и в этом году. Границы еврейского государства по всему периметру потенциальных угроз извне — джихадисты египетского Синая, боевики палестинской ХАМАС, ливанская «Хезболла», террористические группировки в Сирии — остались неуязвимыми. Во многом это удалось израильскому военно-политическому руководству благодаря тесной координации действий, постоянной «сверки часов» на всём протяжении года с российской стороной.

Израиль продолжил наносить авиаудары по оружейным конвоям из Дамаска в Бейрут при каждом подозрении, что конечным адресатом поставки грузов является «Хезболла». Опасения по поводу возможной дестабилизации на северных границах Израиля в 10-ю годовщину Второй ливанской войны (июль-август 2006 г.) не подтвердились. Ощущение «экзистенциальной угрозы» со стороны Ирана и ориентирующихся на него военнизированных группировок в регионе у Израиля сохранилось, несмотря на введение ядерной программы Тегерана в жёсткие рамки международного контроля. Это потребовало нестандартных решений, включая открытие конфиденциальных каналов общения с саудовскими коллегами на общеразделяемой антииранской платформе.

Развернув активную дипломатию, публичную и негласную, сразу на нескольких направлениях, Тель­-Авив может с уверенностью заглядывать в 2017 год. Дополнительный оптимизм ему придают результаты состоявшихся в ноябре американских выборов. Принцип «два государства для двух народов» в палестино-израильском урегулировании, реализации которого предыдущая администрация США безуспешно добивалась от своего союзника на Ближнем Востоке все последние 8 лет, теперь может быть отложен в «долгий ящик». Новый американский лидер Дональд Трамп пообещал изральтянам перенести посольство США в Иерусалим, что фактически станет признанием «вечного города» их столицей. Как можно понять, от таких «подарков» в Израиле голову терять не намерены, и интенсивное общение ближневосточной демократии с Россией по острым темам региона — одно из очевидных тому подтверждений.

«Халифат» устоял

Ирак и Сирия остались в эпицентре террористической деятельности ДАИШ и других джихадистских организаций. Территориальные пределы «халифата» за год существенно уменьшились в двух арабских странах, но он сохраняет потенциал проведения наступательных операций и эффективных контрударов практически на всех участках фронта. В 2016-м главный бич Ближнего Востока окончательно переориентировался с захвата территорий на получение доступа к новым ресурсам, прежде всего, людским («джихадистская пехота») и материальным.

Победа в Мосуле откладывается

Завершить операцию по освобождению Мосула, стартовавшую в середине октября, до конца года не удалось. И это несмотря на полугодовую подготовку к наступлению на захваченный ещё в июне 2014 года иракский мегаполис, стянутую к нему 100-тысячную группировку войск. Под Мосулом правительственные войска несут серьёзные потери, переброшенные в Ирак подразделения спецназа и 101-й воздушно-десантной дивизии ВС США не спешат вступать в бой.

Внутриполитическая ситуация в Ираке находилась в прямой зависимости от достижения быстрых и убедительных побед над ДАИШ. Правительству Хайдера аль-Абади приходилось купировать не только террористические риски, но и возросшую активность политических оппонентов. Затягивать битву за Мосул для действующих иракских властей чревато самыми негативными последствиями.

В Сирии наметился перелом

Гражданская война в Сирии перевалила за пятилетний рубеж. Правительство Башара Асада сохранило дееспособность, сирийская армия не утратила боеспособность. Однако «живучесть» властей в Дамаске практически исключительно определялась поддержкой России и Ирана.

В марте пришла первая за 5 лет крупная победа над ДАИШ под Пальмирой. Но стоило российской группировке сил переключиться на операцию в Алеппо, как древний город за считанные часы был потерян сирийской армией и силами национальной обороны под мощным натиском террористов. Более того, в эти дни джихадисты не только закрепились в районе Тадмора (Пальмиры), они пытаются создать прямую угрозу захвата даже города Хомс, расположенного в 150 км к западу от Пальмиры.

Если бы не разгром боевиков-исламистов в восточном Алеппо, военные итоги года Дамаску пришлось бы подводить со знаком «минус». Что пока не даётся Багдаду под Мосулом, а Анкаре в сирийском Аль-Бабе, войска Асада достигли в восточных районах Алеппо при той же определяющей поддержке Москвы и Тегерана.

Впрочем, вопрос внесения решающего перелома в войне с «экстремистским интернационалом» в Сирии переносится на следующий год. Сообщается о концентрации правительственных сил в районе Восточной Гуты, пригорода Дамаска, для развёртывания масштабной наступательной операции против боевиков крупнейшей на южном участке фронта группировки «Джейш аль-Ислам». Появились первые сигналы о том, что эвакуированные из Алеппо в соседнюю провинцию Идлиб «умеренные боевики» не обретут здесь постоянного убежища. Терпеть подпитываемое из Турции лежбище террористов «Джебхат Фатх аш-Шам» (пережившая «ребрендинг» в 2016-м сирийская «Аль-Каида»* в лице «Джебхат ан-Нусры»), «Ахрар аш-Шам» и других группировок в Идлибе правительственные войска, вкусившие знаковую победу в Алеппо, не намерены.

Говорить о необратимом переходе стратегической военной инициативы к сирийской армии, пожалуй, преждевременно. Между тем, на дипломатическом фронте совместных усилий России и Ирана такой переход к концу года во многом удался. Достичь базовых элементов урегулирования сирийского конфликта — прекращение огня на всей территории арабской республики и отмежевание вменяемых группировок оппозиции от джихадистских фракций — России не удалось в двустороннем формате сотрудничества с США. Женевские договорённости Москвы и Вашингтона от 9 сентября остались на бумаге. Большие надежды теперь связываются с миротворческим потенциалом треугольника Россия — Иран — Турция. Между тем, имеются большие сомнения по поводу распространения на всю военно-политическую карту сирийского конфликта того, что удалось трём указанным странам в Алеппо. Вынос США за контур внешних усилий по сирийскому урегулированию — желанный геополитический приз Москвы и Тегерана. Вот только большой вопрос, станет ли Турция последовательным партнёром России и Ирана в этом «проекте».

Россия бьёт на дальних подступах

При всех остающихся открытыми вопросах, наращенный Россией за 2016 год потенциал влияния на процессы в ближневосточном регионе представляется неоспоримым. Российское военное присутствие в Сирии получило бессрочный характер. Авиабаза в «Хмеймиме» и пункт материально-технического обеспечения ВМФ в Тартусе переводятся в режим работы на постоянной основе. С начала военной операции ВКС РФ в Сирии (30 сентября 2015 года) проделана огромная работа в рамках борьбы с международным терроризмом на дальних подступах (3).

Год для России на Ближнем Востоке, под призмой роста её авторитета и активной вовлечённости в региональные процессы, выдался более чем продуктивным. Инициатива в борьбе с терроризмом на Ближнем Востоке ныне прочно удерживается в руках России и Ирана. Между тем, самой большой ошибкой после успешного завершения битвы за «сирийский Сталинград» (Алеппо) стало бы впадание в эйфорию. Помимо прочего, в арсенале США и некоторых ближневосточных сил остаются весомые рычаги торпедирования совместных усилий Москвы и Тегерана, тем более, если они всё настойчивее будут приглашать Анкару в свой «антиджихадистский клуб».

За год на ближневосточном векторе Россией проделана колоссальная по объёму и трудоёмкости работа. Сохраняющаяся острота момента, множество неснятых вопросов и сомнений требуют задействования дополнительных ресурсов, ещё большей концентрации внимания на Большом Ближнем Востоке. Россия вернулась в регион, заставив себя уважать. Благодаря решительным действиям Москвы, по данным Минобороны РФ, в Сирии уничтожены тысячи экстремистов из стран постсоветского пространства.

(1) 28 сентября обе палаты Конгресса США впервые за все восемь лет президентства Обамы преодолели наложенное им вето на законопроект, дающий право семьям жертв терактов 11 сентября 2001 года подавать иски против Саудовской Аравии. 30 сентября американский суд принял первое исковое заявление против Королевства от вдовы погибшего в здании Пентагона 15 лет назад сотрудника военного ведомства США.

(2) Проектная компания «Росатома» по строительству АЭС ­ АО «Аккую Нуклеар» — планирует получить лицензию на строительство станции в 2018 году и в том же году фактически начать возведение станции, выйдя на первый бетон. Промышленную эксплуатацию первого из четырёх энергоблока АЭС «Аккую», предварительно намечено начать в апреле 2023 года.

(3) По данным Минобороны РФ на декабрь, от боевиков освобождено 12 360 кв. км сирийской территории и почти 500 населённых пунктов. С начала операции российская авиация совершила 18,8 тыс. вылетов, нанеся 71 тыс. ударов по инфраструктуре террористов. Уничтожено 35 тыс. боевиков, включая 204 полевых командира, и 1,5 тыс. единиц техники. Ликвидированы 725 тренировочных лагерей, 405 заводов и мастерских по производству боеприпасов.

Ближневосточная редакция EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ