Поле рисков для Кавказа: черкесы вдохновились «якутским успехом»?

Недавно на черкесских сайтах и в блогах активистов появились призывы подписать обращение к президенту России Владимиру Путину, правительству Российской Федерации и администрации Краснодарского края с просьбой признать черкесов-адыгов коренным народом Краснодарского края.

«Большинство городов и рек черноморского побережья Краснодарского края имеют адыгские названия, испокон веков здесь жили адыги, — гласит текст петиции. — До сих пор администрация Краснодарского края не признала мой народ коренным, хоть это многое значит для моего народа и истории наших предков. Нам не нужно ничего кроме признания этого факта, если это произойдёт, то мой народ сможет спокойно перевернуть этот лист истории и с благодарностью идти дальше вперед! Мой народ любит свою страну и отстаивает её честь как в спорте, так и на военном поприще, так пусть и наша великая страна пойдёт на встречу моему народу и признает этот факт, ведь справедливость должна восторжествовать!».

Петиция была опубликована еще в сентябре, накануне выборов в Госдуму и местные органы власти. Но в первом месяце осени кампания вокруг «коренизации» черкесов-адыгов не проявляла себя достаточно ярко, оставаясь внутренним вопросом черкесского сообщества (по этому вопросу, кстати, не было единого мнения). «Второе дыхание» этот вопрос приобрел в конце октября. По дате — почти сразу после того, как в далекой от Кубани Якутии статус коренного народа получили якуты. Как отмечало тогда EADaily, «укоренивший» якутов Конституционный суд Республики Саха (Якутия) создал прецедент: в российском законодательстве появилось понятие «коренной народ». Автор материала прогнозировал, что примером «якутского прецедента» «могут воспользоваться другие российские автономии, чтобы провозгласить свои титульные этносы коренными народами» .

К сожалению, в распоряжении EADaily пока нет развернутого документа, который бы юридически показывал, как инициаторы проекта по коренизации адыгов видят свой коренной статус. Но зато в информационном пространстве есть большое количество более ранних аналогичных свидетельств. Они показывают, что кампания за коренизацию черкесов похожа на увенчавшийся успехом якутский опыт.

Эти свидетельства наглядно иллюстрируют пространство потенциальных конфликтов, которые могли бы проявиться на Северном Кавказе в случае буквальной (или похожей на ту) реализации задекларированных требований черкесов. Например, пункты принятой 21 ноября 2011 года «Декларации самоопределения и государственности автохтонного коренного черкесского народа: нации в изгнании» (появившейся как черкесский ответ на принятую в 2007 году Декларацию ООН «О правах коренных народов»). Для начала нужно увидеть, как авторы «черкесской» декларации определяли географические границы исторической Черкесии.

«Территория Черкесии начинается от истоков реки Кубань и простирается до Чёрного моря. Границами наших исконных земель являются: на юго-западе — Абхазия и Черное море; на юге — Малая Абхазия и Осетия. Реки Терек и Сунжа служат границей между черкесами и кистинами (скорее всего, имеются в виду чеченцы и ингуши — EADaily). Черное море омывает западные границы Черкесии от устья реки Кубань до речки Агрипш».

Как видно, в границы исторической Черкесии замкнуты весь Краснодарский край, Адыгея, Кабардино-Балкария и части других российских территорий, а также часть Республики Абхазия. Налицо первый риск возникновения территориальных претензий. В процитированном пункте авторы декларации указывают, что историческая Черкесия «отделена от России реками Кубань, Малка и Терек». Проще говоря, то, что начинается в южной части Ставрополья (где берет начало река Кубань), Российской Федерацией в перспективе можно и не считать… Как и прилегающую к этой части Кавказа Кабардино-Балкарию. А если полностью «обнулять» установленные Советской властью административные границы региона, то «Черкесия может «заехать» куда угодно. Вплоть до Ростовской области на севере или Грузии на юге.

Налицо риск возникновения претензий, которые так или иначе возникнут в случае агрессивной, «демократической» реализации прав черкесов на самоопределение. Тем более, что в черкесском ответе на декларацию ООН сказано: «Мы никогда добровольно не заключали договоров или соглашений с другими народами или народом для передачи или продажи своей Черкесии и ее земель, добровольно или вынужденно. До тех пор, пока на этой планете будет жив хоть один адыг, эта земля „Черкесия“ будет принадлежать коренному народу — адыгэ-черкесам».

В тексте декларации есть еще один опасный момент. Право черкесов-адыгов на «Черкесию» в обозначенных декларацией границах утверждается не как обычная историческая констатация (пример — «Повесть временных лет», где сказано, что «русская земля» пошла из Киева). Как раз наоборот: право на земли «исторической Черкесии» постулируется в значении исполнения прав народов, подвергшихся геноциду, то есть обязательного к исполнению. Цитата: «Русско-Кавказская война поставила Черкесский (адыгский) народ на грань выживания. Около 40% адыгов было физически уничтожено, более 50% насильственно депортировано в Османскую империю, и только 10% осталось на исторической родине предков. Нас силой вытеснили с наших земель, и с течением времени записи о нашем существовании постепенно исчезают и уничтожаются. Наши могилы разграбляют и уничтожают бульдозерами, заливают цементом и затопляют водой. Наши реликвии, сакральные и святые места, кости и артефакты разграблены, украдены и нелегально спрятаны в коллекциях за границей и в чужих музеях. Наш народ находится в опасности уничтожения, наши племена вымирают, наш язык теряет свою разговорную составляющую. Мы — люди, теряющие свою идентичность, голос и нацию».

О том, как черкесы собираются возмещать эти последствия, авторы декларации говорят далее более, чем прямо: «Мы собрались вместе, чтобы (…) подтвердить и востребовать наш национальный статус и суверенитет как коренные народы, ищущие мира, (…), договора и возмещения убытков» (курсив — EADaily). Столь императивная формулировка в сочетании с не менее жестким обоснованием претензий создает вероятность дестабилизации на Северном Кавказе.

Конечно, в черкесских обоснованиях права на статус коренного народа есть и менее алармистские требования, которые имеют право быть реализованы. К примеру, право на обеспечение российским государством сохранения и развития исторической и духовной культуры черкесов России (статьи 11, 12 и 13 «Декларации черкесского народа»), право на создание своих образовательных систем и учебных заведений (статья 14 той же «Декларации»), право на собственные средства массовой информации (статья 16), на защиту материнства и детства (статья 17) и т. д. В контекст права на самоопределение входит и набивший оскомину пункт о праве черкесов на репатриацию в Россию, из которого прямо вытекает не менее давнее требование черкесского сообщества о даровании черкесам дальнего зарубежья статуса соотечественников. Длящийся годами отказ российских властей обеспечивать черкесам зарубежья право льготной натурализации (получения российского гражданства) обусловлен не только нежеланием лишних трат, а сейчас — финансовым кризисом. У отказа есть и более извинительная мотивация (она же охранительная). Российские власти опасаются, что в потоках законопослушных и трудолюбивых черкесов-переселенцев могут оказаться откровенно подрывные элементы. Спецслужбам РФ с 1960 годов известно, что один из центров по дестабилизации России как раз фундирован в черкесский фактор и находится в Нью-Джерси — месте компактного проживания черкесов США. В Москве отдают отчет, что многие черкесы зарубежья считают Россию своей Родиной. Но в текущих условиях российские власти из всех возможных способов к черкесам применяют способ «наименьшего зла»: адыгам Турции или США можно селиться в России на ПМЖ, но в статусе не соотечественника, а обычного иностранца или лица без гражданства.

Есть и другой нюанс. Осторожная (и при этом во многом обоснованная) позиция российских властей по черкесам зарубежья в устах радетелей за черкесский суверенитет превращается в лишнее подтверждение того, что в России якобы происходит «геноцид черкесов». Масла в огонь в этой ситуации добавляет общая социально-экономическая ситуация на Северном Кавказе — с клановостью, коррупцией, растущим социальным расслоением и жаждой быстрой выгоды. В «черкесском» контексте далеко за такими примерами ходить не надо. В Адыгее, стремясь поскорее сдать жилые и другие строительные объекты, строят их прямо на древнейших адыгских дольменах — уникальных памятниках истории и культуры народов Причерноморья. В Теучежском районе той же Адыгеи притчей во языцех стал свиноводческий комплекс «Киево-Жупаки», чьи отходы наносят ощутимый ущерб местной природе и вредят здоровью местных жителей. Все это при известном умении может превратиться в свидетельства «геноцида черкесов в России». Конечно, с оговоркой, что свиноводством в Адыгее занимается этнический черкес, бывший член Совфеда, да и другие финансово выгодные отрасли бизнеса в черкесских регионах — собственность не «русских оккупантов», а местных политиков черкесского происхождения.

У каждого заболевания есть свои причины, говоря медицинским языком, этиология. Этиология прецедентов вроде якутского и идущего с ним в ногу черкесского — следствие системного кризиса национальной и общей региональной политики в России. Несмотря на декларированный государством курс на патриотизм и «духовные скрепы», национальная политика в РФ до сих пор движется либеральным курсом «рыночников» 1990 годов, генерации Егора Гайдара, Алексея Кудрина и т. д. Нацстроительству либералы-«рыночники» учились у своего духовного предтечи Александра Яковлева, «прораба перестройки». По воспоминаниям председателя КГБ СССР Владимира Крючкова, Яковлев считал Советский Союз «империей из порабощенных наций», а понятия «русский народ» для Яковлева вообще не существовало.

Артур Приймак