ВВС: чему учили в гюленовских школах в России?

Власти Турции продолжают репрессии против предполагаемых сторонников движения исламского проповедника Фетхуллаха Гюлена по подозрению в попытке организации госпереворота. Важнейшей частью движения Гюлена является созданная по всему миру сеть школ-лицеев. По инициативе Гюлена такие школы были открыты и в России. Большинство из них закрыли после проверок Рособрнадзора и прокуратуры ещё в 2008 году. Но некоторые работают до сих пор. Чему учили в этих школах и что в них происходит теперь, на этот вопрос пытается ответить Русская служба ВВС.

В середине 1990-х по всей России было открыто более 50 турецких лицеев: от Карачаево-Черкесии до Бурятии и Тувы. Школы преимущественно создавались в регионах, где большая часть населения причисляет себя к мусульманам (Дагестан, Башкирия, Татарстан). Лицеи разделялись по гендерному принципу. В одних учились только мальчики, в других — исключительно девочки. Почти все школы, основанные в России по инициативе Гюлена, работали по принципу интернатов — то есть дети не только учились, но и жили в стенах лицея.

«Дисциплина в лицее жесткая, сейчас я уже понимаю, что жестче, чем в армии», — отмечает выпускник татаро-турецкого лицея Максим Уразаев. «Вечером — уже после всех уроков и факультативов — обязательно занятия по три часа с небольшими перерывами. Всех сгоняли в классы: делать уроки и задания, которых вечно было куча», — говорит он.

Школы давали отличное образование, и вскоре их популярность начала расти. Конкурс на поступление в лицеи был шесть-семь человек на место. Одними из наиболее успешных были татаро-турецкие лицеи, открытые в Татарстане. Их ученики постоянно занимали первые места на всероссийских и международных олимпиадах и поступали в престижные вузы. Выпускники лицеев поступали в самые престижные вузы страны. Многие затем устроились на работу в крупные компании, министерство иностранных дел России и региональные правительства.

Помимо учителей, на каждый класс полагалось по одному-два воспитателя. Они присматривали за ребятами после уроков, вечером беседовали с ними о жизни за чаем. В 1990-е большинство воспитателей были турками. Затем на эти должности стали брать и бывших выпускников лицеев. «Воспитатели всегда были рядом, помогали по любым возникающим вопросам, по учебе и не только. Все разговоры — только на английском или турецком. В интернате поощрялся турецкий», — рассказывает Максим.

«Воспитатели вызывали у меня восхищение, поэтому я пытался быть на них похожим. Например, я вначале не особо соблюдал все обряды, скорее формально верил. Но в лицее осознал, как важно быть правоверным мусульманином, молиться именно в джамаате (в общине — прим. ВВС), помогать братьям. В Турции очень грамотно организованы многие вещи — нам надо брать с них пример», — говорит выпускник татаро-турецкого лицея из Альметьевска Александр. Свою фамилию он просил не называть.

В 2001 году на деятельность турецких лицеев обратил внимание Рособрнадзор. В ведомство поступили жалобы от родителей на то, что среди детей якобы ведут религиозную и протурецкую пропаганду. К проверкам подключились спецслужбы и прокуратура. Часть лицеев закрыли в 2003 году. Вторая волна проверок началась в 2008.

«В процессе расследования установлено, что классными преподавателями и воспитателями в интернате № 4 Казани, № 79 Набережных Челнов и № 24 Нижнекамска регулярно тайно на частных квартирах проводятся беседы — о загробной жизни, о том, что официальное понимание Корана в Татарстане является неправильным. Эти беседы рекомендуетcя держать в тайне», — с таким заявлением выступил в 2008 году главный прокурор Татарстана Кафиль Амиров во время выступления в Госсовете Татарстана.

По версии, которую тогда выдвигали представители российских спецслужб, к тайным беседам привлекали лишь несколько человек с каждой параллели классов — всего не более 5% учащихся. Впрочем ни тогда, ни позднее никаких доказательств, подкрепляющих эти заявления, представлено не было, отмечает ВВС. В прессе также нет ни одного упоминания о том, чтобы кто-то из выпускников турецких лицеев был задержан в России по подозрению в экстремизме.

Главный редактор сайта «Голос ислама» Дмитрий Черноморченко уверен, что религиозной пропаганды в гюленовских школах не вели. «Гюлен хотел построить современное исламское общество по своим лекалам. С помощью этих лицеев он строит элиту, которая сплачивает вокруг себя простых мусульман. Объединяет, привлекает их и, соответственно, воспитывает», — считает Черноморченко.

Впрочем «второе дно» у лицеев все же было, уверен он: «В воспитание вкладывается послушание и подчинение, а кому именно, — они узнают позднее. Бывшие ученики, которых я знаю, говорят, что школа — это сито, отбирающее ценные зерна, которые должны дорасти до университета, а вот после университета уже эти зерна дают всходы по гюленовским каналам, поддерживающим и подталкивающим друг друга».

«Рассказы про какие-то тайные сборы — не более, чем слухи. Я сам ни разу такого не видел ни в Челнах, ни в Казани. Да это и технически невозможно — мы все жили в одних комнатах, 24 часа в сутки были рядом, делились друг с другом абсолютно всем. Я не думаю, что можно незаметно ото всех стать исламистом или гюленистом», — поясняет Нияз Шайхутдинов.

Он учился в татаро-турецком лицее в Набережных Челнах в начале 1990-х, а потом несколько лет работал преподавателем в одном из лицеев в Казани. «Ни во время учебы, ни во время преподавания в лицее ни о каком Гюлене я не слышал. И в ислам тоже никогда никого не склоняли. Молились и участвовали в беседах о религии только те, кто хотел. И уйти можно было в любой момент», — говорит Шайхутдинов.

«Ни Коран, ни Библию, ни прочей подобной литературы за пять лет в лицее в глаза не видел, хотя многие, наверное, иначе себе представляют татаро-турецкие лицеи. — отмечает Уразаев. — Я бы сказал, что и образование, и воспитание в этой системе исключительно светское, но с толерантным отношением ко всем религиям». При этом Максим признает, что они нередко говорили с воспитателями о религии, но это были скорее философские беседы. «Я как христианин не чувствовал, что ограничен в своей свободе исповедовать что угодно. Многие преподаватели — россияне и турки — вообще были атеистами и открыто об этом говорили», — отмечает он.

К 2008 году турецкие лицеи закрыли по всей России, кроме Татарстана. Формальной причиной послужило отсутствие у большинства преподавателей разрешения на работу, российских дипломов и права на преподавание в школах. В татаро-турецких лицеях Татарстана были найдены похожие нарушения, но школы удалось сохранить. Их переименовали и поменяли большую часть преподавательского состава. По словам директора альметьевского лицея-интерната № 1 Марата Загидуллина, в настоящее время его лицей не поддерживает никаких контактов с фондами Гюлена.

В приемной директора казанского лицея № 149, который ранее также был татаро-турецким, коротко пояснили, что никаких контактов с Турцией в настоящее время нет, «поскольку это запрещено».

Правда окончательно турецкий след не исчез, говорят выпускники. «Вывезли, кстати, далеко не всех. Многие турки уже к тому моменту [вынесения постановления Рособрнадзора — ВВС] были гражданами России, с россиянами-детьми и русско-татарскими женами. И некоторые преподают до сих пор», — говорит Уразаев.