Абхазия: риски и угрозы долговременной нестабильности

Продолжительный политический кризис в Абхазии связан со многими проблемами в социальной культуре, проблемами, которые не лежат на поверхности. Поэтому ждать скорого прекращения конфликтов не стоит, путь трансформации, которым предстоит пройти стране, — длинный и света в конце тоннеля пока не видно.

Политические сюжеты в рамках одного большого кризиса менее интересны, хотя и несут большие угрозы, особенно в канун предстоящих весной будущего года парламентских выборов.

Большую опасность представляют «кризисные» трансформации общественного сознания, которое отражает долговременную нестабильность и вырабатывает особые модели поведения в сложных социальных и экономических условиях.

Самый простой ответ на усложняющиеся вызовы — поиск внешних причин проблем и нереализованности. Это свойство человеческой природы.

В абхазском контексте опасения вызывает устойчивость межэтнического мира в стране. Почти всегда в основе противоречий в этой сфере изначально лежит экономика. Сокращающиеся возможности усиливают конкуренцию за пространство и рынки. В этом конкретном случае долговременная стагнация в экономике и сокращение возможностей прежних источников пополнения личных бюджетов представителей административной и силовой систем усиливают давление на средний и малый бизнес, в котором особенно в курортных регионах довольно много представителей этнических меньшинств.

По большому счету, это не столько проблема, связанная с этническим миром, сколько поиск «слабых звеньев» безотносительно к этническому происхождению, тех, на кого могут давить. Но поскольку представители этнических меньшинств заведомо слабее и у них меньше возможностей отстоять себя, то растущие проблемы рано или поздно получат окрас межнациональных. И это очень плохая тенденция.

В этом же поле находится и комплекс тем, связанных с взаимоотношениями с Россией. Москва сегодня и есть «внешний мир» для Абхазии. Соответственно, в условиях неудовлетворенности и стагнации будет тенденция «переадресации претензий» внешней силе. В политических практиках постсоветских стран мы можем найти много схожих сюжетов. Когда на определенном этапе модель государственного строительства начинала пробуксовывать в Грузии, Молдавии, странах Прибалтики и т. д. общественное мнение переключалось на критику стратегических партнеров, в тех случаях, Евросоюза.

Повторимся, что Абхазия переживает кризис трансформации социального пространства, следствием которого являются многочисленные политические кризисы. И в связи с этим растут вызовы, которые несут большие угрозы, но эти вызовы пока не отражены в абхазском общественном дискурсе.

В результате войны Абхазия потеряла в значительной степени мужчин среднего поколения, и это отражается в жизни до сих пор. Теперь же, слава богу, живым, но невостребованным остается поколение 30−40-летних, тех, кто в силу возраста не успел принять участия в послевоенном перераспределении советского имущества и, соответственно, не имеет материальной базы, которую при должном усердии можно развить.

При этом это достаточно образованный класс. Это как раз те люди, которым при нормальном развитии экономики сегодня не должно было бы хватать времени ни на что кроме работы. Это те, кто должны были бы развивать бизнес-проекты, модернизировать государство, реформировать отрасли экономики. По большому счету, это те, кто должны были строить сегодня новую страну, планомерно повышая уровень своего образования и компетенций.

Но ничего этого нет. И не только в силу функционирования системы организации жизни «доцифровой» эпохи, которая плодит коррупцию и закрывает социальные лифты. А потому что в принципе нет развития, нет тех площадок применения знаний, амбиций, которые должны уже давно быть. Грубо говоря, к этому времени должны были бы возникнуть развитый туристический комплекс, транспортная система, портовое хозяйство, транзитные коммуникации, да много чего другого. Фактически же реализуется концепт своего рода «кавказской Молдавии», страны — тупика, выживающей за счет эксплуатации советской и строительства новой бизнес-инфраструктуры в интересах фактически сложившегося класса собственников, который выживает за счет курортного сезона.

Делать в такой стране образованному классу нечего. Номинально поле деятельности огромно, но реально жизни нет. Получается, что образованный класс абхазского общества не у дел.

Это почва для проблем и потрясений. Это почва для радикализации политического поля. Здесь же все другие риски — рост националистических настроений, рост антироссийских настроений, да все что угодно.

Отчасти мы уже наблюдаем этот процесс. За последнее время возникла целая дюжина новых политических организаций, которые представляют интересы образованной части абхазского общества. Но с самого начала они вышли на арену не с позитивной, а с негативной повесткой. Активно ретранслируя комплексы и конспирологические теории.

Но, в целом, приход в политику ход верный. Нужно добиться представленности, чтобы иметь возможность что-то в жизни изменить. Но «основные настройки» страны сегодня таковы, что власть в любом случае будет принадлежать сложившемуся классу собственников.

Сегодня эти люди сидят в кофейнях и строчат статусы в социальных сетях, хотя многие из них каждое утро выходят, вроде как, на работу, но фактического развития ни в материальном, ни в профессиональном плане нет.

Таким образом, не имеющий возможности добиться полновесного влияния на власть образованный круг абхазского общества будет маргинализироваться, а отражением этого процесса в абхазской политике будут все более радикальные идеи и лозунги.

Отчасти образованный слой сам виноват в таком положении дел. Нереализованность создает комплексы. В том числе, ощущение неконкурентоспособности. Поэтому вместо того, чтобы добиваться открытости страны, наведения порядка и всего прочего, что необходимо для того, чтобы возникли новые экономические ниши и сферы деятельности, они настроены на «закрытие» и консервирование сложившейся реальности, то есть усугубляют именно свое положение. Потому что сложившийся класс собственников, ориентированный на сферу услуг и мелкотоварное производство, не ставит перед собой никаких амбициозных задач и во многом доволен текущим положением дел. Скоро эти люди передадут свои бизнесы своим детям и продолжат спокойно жить в вечно депрессивной стране. А интеллектуальный потенциал нации будет выходить на политическую арену с все более радикальными идеями и лозунгами, чем все больше будет раздражать обывателя, власти и внешние силы.

И еще одна актуальна проблема абхазской реальности — инфраструктурный кризис. Заметно, что острота политических кризисов усиливается по мере исчерпания созданного в советское время инфраструктурного фонда.

Писать программы, рисовать графики развития, спорить об инвестициях можно было еще лет десять назад, пока старые, изношенные, но все еще работоспособные коммуникации могли оставаться «двигателем» страны. Теперь же, и прошлая зима это показала, ресурс Ингур ГЭС, основного поставщика электроэнергии, исчерпан. Это основная проблема в этой сфере. Любые рыночные решения об альтернативных поставках света неизбежно многократно повысят финансовую нагрузку на население, а это конвертируется в политическое напряжение.

Отчасти ситуацию выправляет наличие Инвестиционной программы, которая за счет российской финансовой помощи финансирует конкретный перечень программ реабилитации коммунальной инфраструктуры. В частности, капитальную реконструкцию хотя бы основных дорог.

Но в целом, износ коммуникаций ставит перед страной задачу, которую практически невозможно реализовать — обновление инфраструктурного фонда в условиях отсутствия инвестиций и институциональной неготовности к этому процессу.

Это будет неизбежным генератором политических противостояний. Люди очень остро реагируют на те же бесконечные проблемы со светом. При этом никакая власть решить их не сможет. А значит, эта проблема будет постоянной в повестке дня политических сил как неисчерпаемый источник для популистской критики.

Антон Кривенюк, специально для EADaily