Поможет ли кавказскому виноделу удешевление «винной» лицензии в РФ?

Власти России пошли на снижение барьеров для хозяйств и предпринимателей, занятых в области виноделия. 4 июля президент России Владимир Путин подписал закон «О развитии сельского хозяйства», согласно которому для некоторых предпринимателей-виноделов лицензия будет выдана по льготной цене. Вместо 800 тысяч рублей винодел будет должен заплатить за право ведения своего бизнеса только 65 тысяч.

Данный закон, если судить по его тексту, должен простимулировать деятельность малого и среднего бизнеса. Как сказано в тексте, пошлина в 65 тысяч рублей устанавливается также за лицензию на производство, хранение, поставки и розничную продажу вина, в том числе игристого, произведенного крестьянскими фермерскими хозяйствами, индивидуальными предпринимателями, признаваемыми сельхозтоваропроизводителями.

В народе мелких и средних предпринимателей, занятых виноделием, еще называют «гаражниками». До подписания Путиным закона о льготных пошлинах на винодельческий бизнес, основная часть «гаражников» была «отсечена» от бизнес-поля, во многом из-за «неподъемной» госпошлины на винодельческую лицензию. С августа 2016 года (закон о льготной лицензии для виноделов-«гаражников» начнет действовать через месяц после его подписания) власти ожидают «прилива» мелких и средних виноделов на рынок российского вина. Именно вина, а не коньяка или ликеров. Ликеро-коньячный сегмент останется в прежнем статусе, и лицензия на участие в этом рынке будет стоить как и прежде — 800 тысяч рублей.

Стоит особо подчеркнуть, что закон в поддержку «гаражников» начали готовить еще в ноябре 2012 года. «Это не будет закон о вине, — заявил тогда „Известиям“ автор документа, зампред комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству Виктор Звагельский. — В этом документе мы разделим производство винограда и производство вина. Первое должно относиться к ведению Министерства сельского хозяйства. Именно Минсельхоз должен считать объемы производства винограда. А Росалкогольрегулирование будет следить уже за готовым продуктом — вином. В отдельный закон войдет всё, что технологически не удастся включить в имеющийся сейчас. Например, виноделы смогут на льготных условиях арендовать землю, чего сейчас они сделать не могут, так как выращивание винограда для вина не подпадает под сельскохозяйственную деятельность».

Идея по либерализации винодельческого рынка тогда позиционировалась как мера по защите виноградарей и «гаражного» производителя. Так, президент Союза виноградарей и виноделов России Леонид Попович в интервью «Известиям» в ноябре 2012 года поведал, что промышленную (то есть предназначенную для виноделия винную ягоду) выращивают как раз небольшие хозяйства, поскольку в таких условиях вино получается лучше. Но в текущих условиях, сказал Попович, занятым в виноградарстве и виноделии «середнячкам» и «малышам» просто невозможно работать: «Сегодня невозможно и невыгодно выращивать виноград и делать из него вино, закон написан так, чтобы всем хотелось быть „большими“, ведь их проще контролировать. Если ты „маленький“, у тебя не хватает денег выполнить все нормы, заложенные в законе. Ведь вино производят и индивидуальные предприниматели, фермеры, так называемые гаражисты. Они хотят законно производить свою продукцию и легально ее продавать, Сейчас они сделать это не могут, так как закон обходит их стороной. Да и с его требованиями им не справиться. Поэтому мы обсуждаем, как для таких производителей упростить отчетность и смягчить другие требования».

В ноябре 2012 года текущее экономическое состояние России эксперты оценивали как стабильное, с признаками рецессии. Спустя год, в ноябре 2013 года, российской экономике диагностировали рецессию с высокой вероятностью перепада в стагнацию и экономическую депрессию. Еще через год, осенью 2014 года, рецессия вышла в состояние экономического кризиса, который продолжается по сей день. Именно в таких условиях в июле этого года был подписан «Закон о развитии сельского хозяйства», иначе именуемый «законом в защиту «гаражников».

Подписанный Путиным «винный» документ особо актуален для регионов Северного Кавказа. Достаточно хорошо известно, что виноградарство и производство вина и коньяка для ряда кавказских регионов — это не только бюджетообразующая отрасль, но и бренд, по которому узнают тот или иной регион. В плане вин (а также коньяков) на Северном Кавказе забрендированы три региона — Краснодарский край, Ставропольский край и Республика Дагестан. О том, как повлияет на винодельческую отрасль Северного Кавказа либерализация «винного» законодательства, корреспонденту EADaily поведал кавказовед Вадим Муханов, старший научный сотрудник Центра Кавказа и региональной безопасности МГИМО.

«Закон о гаражниках» прорабатывался в одних экономических условиях, а был принят уже в совершенно других. За почти четыре года экономические процессы в винном сегменте экономик северокавказских регионов существенно изменились. К примеру, в Дагестане, где кризис остро наложился на местные системные болезни, экономика все больше стала уходить в «тень». Какой предварительный прогноз можно сделать насчет влияния «закона о гаражниках» на экономическое самочувствие регионов Кавказа?

В Дагестане своя система алкогольного оборота, которая разительно отличается от федеральных норм. Напомню, что когда в 2006 году федеральный Центр лишил регионы прав самостоятельно назначать квоты на закупки спирта, регулировать внутренний оборот алкоголя и выпускать региональные акцизные марки, власти Дагестана не только оставили за собой эти права, но и дополнили их. В частности, в Махачкале, вопреки нормам федерального законодательства, ужесточили требования к продавцам вино-водочной продукции. Приведу пример. В Рязани по нормам федерального закона от 2006 года к торговле алкоголем допускалась любая фирма, которая имела лицензию и уставной капитал более 10 тысяч рублей. А для виноторговли в Махачкале или Избербаше надо было иметь в уставном капитале не менее 300 тысяч рублей. Федеральные лицензии в Дагестане тогда вообще фактически аннулировали. Правительство Дагестана постановило, что алкогольное лицензирование в республике будет осуществлять только правительственный комитет «Дагвино», вне зависимости, есть ли у претендента на торговлю федеральная лицензия. Вы наверняка знаете, что «Дагвино» — это алкогольная суперкорпорация при правительстве Дагестана, в чьих руках с 1990 годов находятся все рычаги по управлению алкогольной отраслью республики. В результате получилась такая ситуация. Дагестанские вина и коньяки — это «жидкое золото» республики, которое, по идее, должно пополнять бюджет региона. А в итоге доходы от «жидкого золота» ушли в теневой сектор. Практически вся экономика Дагестана — это теневой сектор. Это касается и рабочих мест, и производства, и реализации продукции.

Мне видится, что одной из причин по либерализации доступа на алкогольный рынок было стремление «обелить» дагестанское виноделие, чтобы местные «гаражники» вышли в легальный сектор, стали работать, и, как закономерное следствие, платить налоги и повышать доходы местного бюджета и федеральной казны. Эта мера, конечно, благая. Но думаю, что в текущей ситуации ощутимого эффекта от нее ожидать не стоит. Можно говорить о какой-то среднесрочной перспективе. Среднесрочная перспектива — это самый оптимистичный прогноз, который вообще может быть насчет кавказского виноделия на сегодняшний день.

И что в итоге может дать среднесрочная перспектива кавказскому виноделию? Если говорить по всему спектру винодельческих субъектов региона…

Речь идет о двух округах — Южном и Северо-Кавказском. Самочувствие каждого региона этого округа разительно отличается от другого. В двух близлежащих регионах одного округа социально-экономические показатели могут разительно различаться. Например, Ставропольский край считается более экономически обеспеченным и прозрачным в налоговом плане, чем соседний с ним Дагестан. При этом, в валовом исчислении объем дагестанской винной продукции куда больший, чем у Ставрополья. И дагестанские вина и коньяки куда более узнаваемы и популярны у среднего потребителя, чем аналогичная продукция Ставрополья. Замечу: речь идет не о составе и вкусовых качествах алкоголя, а об условиях, в котором он производится и продается, а также о том, насколько алкоголь известен среднему потребителю. При этом получается, что раз Ставрополье в экономическом плане более развитое и «чистое» по собираемости налогов, чем Дагестан, то там, по идее, перспективы для виноделия куда лучшие, чем в Дагестане.

Содержание закона о снижении алкогольных пошлин — это пока заявление. За этим заявлением должны последовать другие меры, практического характера: налоговые послабления, улучшение логистики, «зеленый свет» для реализации продукции. Понятно, что когда говорят о снижении производства алкоголя на каком-то дагестанском или ставропольском заводе, то не имеют в виду, что у этого завода нет продукции на продажу. Продукция есть. Но в текущих рыночных реалиях встает другой вопрос: как дать этой продукции пробиться на рынок и реализоваться, при этом не потеряв в объемах и качестве. Чтобы удержаться на плаву, оборудование на винзаводе надо модернизировать, на модернизацию нужны средства, а в кризис приходится экономить. Если на чем-то экономишь, то что-то приобретаешь и при этом где-то теряешь. Или в цене, или в качестве. Можно сохранить качество и объемы, но при этом придется повысить цены и потерять на реализации у массового потребителя.

Как вообще Вы оцениваете положение с реализацией винной продукции с Северного Кавказа в розничных сетях регионов России?

В этих торговых сетях кавказская винная продукция представлена не в том объеме, какой реально имеется. Это касается не только вин или коньяков. В Дагестане производятся отличные прохладительные напитки, сделанные из натуральных фруктов и ягод. Я прежде всего имею в виду дагестанскую марку «Денеб». В столичном регионе эта марка практически неизвестна. И это очень плохо: и для производителя, и для потребителя. Дагестанские, да и вообще кавказские производители фруктовых вод, соков, вин давно хотят попасть на столичный рынок. Но по ряду объективных причин их продукция так и оседает на ограниченном пространстве родного региона или в лучшем случае округа. Многие местные образцы соков и вин, которые получили бы высочайшие отметки по качеству и вкусу, обречены «крутиться» в рамках одного района.

С другой стороны понятно, что допуск продукции кавказских «середнячков» и «малышей» на рынки крупных российских городов — это не одномоментный процесс. Один транзит партии товара от Дагестана до Москвы — это долгое и затратное дело. В текущей ситуации, когда повысились фискальные, энергетические и транспортные сборы, фирме-«малышу» это не по карману. Доехав до Москвы, нужно пройти процедуры по оценке продукции, которые тоже весьма дорогостоящие. Опять же, крупные торговые сети по большей части предпочитают работать со своими проверенными поставщиками. Поставщик в условиях кризиса не будет поступаться выгодой в пользу конкурента, а торговая сеть вряд ли откажет поставщику, боясь испортить с ним отношения. Опять же, надо учитывать факторы негласных договоренностей по всей цепочке от производителя до продавца. Там зачастую бывают прямые картельные сговоры, и это ни для кого не секрет. Вопрос с реализацией винной продукции кавказских «малышей» в супермаркетах Москвы и Питера — это даже не вопрос достаточного количества или размеров пошлин. Это вопрос отношений, которые трудно изменить в один момент. Это еще и такой деликатный момент как лоббистские возможности. Поэтому еще раз констатирую, что снижение пошлин на продажные лицензии для винного товаропроизводителя с Северного Кавказа ощутимого эффекта не окажет. Как минимум, в течение ближайшего года.

Как бы Вы проиллюстрировали фактор лоббистстких возможностей в применении к винному рынку Северного Кавказа?

Этот фактор очевиден. Загляните в любой московский «Ашан» и посмотрите, винная продукция какого региона России там представлена шире всего. Это Краснодарский край. При том, что в Дагестане есть и не менее давние и богатые винодельческие традиции, сырье, мастера и главное, желание. Кубанские вина, конечно, неплохие, многие даже очень хорошие. Но их позиционирование на московских прилавках именно как эталона российского вина для массового потребителя говорит именно о региональном кубанском лоббизме. Лоббирует кубанское виноделие человек, который лоббирует всю Кубань — Александр Николаевич Ткачев, министр сельского хозяйства России. Он продвигает на российском рынке сельхозпродукцию Кубани с целью превратить регион в сельскохозяйственно-продовольственный суперкластер. В России в свете кризиса обостряется внутренняя конкуренция между производителями. И эта внутренняя конкуренция — шлагбаум для мелких и средних производителей с Северного Кавказа. Крупные производители прочно сидят в своих нишах и участвуют в игре, а мелким приходится тяжело. Ключевая проблема для любого производителя — это объем. Увеличение объема — это гарантия выхода на массового потребителя. Кто способен «догнать» производство своего шампанского до миллиона бутылок, выиграет перед тем, кто «завяз» на 10 тысячах бутылок. Качество шампанского тут будет играть второстепенную роль.

На примере того же Дагестана: Дербентский завод шампанских вин, у которого есть лоббистские возможности в виде властей Дагестана, скорее выйдет на центральный рынок России, чем какое-нибудь ООО «Магомедов» из Каякентского района Дагестана, чье шампанское может быть ничем не хуже дербентского. И другой пример: Дербентский завод шампанских вин со своим миллионом бутылок сталкивается с ЗАО «Абрау-Дюрсо» из Новороссийска, у которого тоже миллион бутылок. Тут будет острое столкновение не только двух фирм и брендов, но и лоббистских возможностей. А ООО «Магомедов», догнав свои объемы до миллиона бутылок, но не имея своих «завязок» и покровителей, растеряется, не зная, куда реализовывать свою продукцию. Сравнивая виноделие республик Северного Кавказа и Кубани, можно смело сказать: первые будут всегда находиться в прямой конкуренции с Краснодарским краем, и кубанские винные лоббисты будут всегда стараться решать исход игры в свою пользу. Конечно же, у региональных фирм, которым симпатизируют власти их родного региона и есть «завязки» на федеральном уровне, будет гарантированный «зеленый свет». Это видит любой посетитель «Ашана» и других торговых сетей. Заходя в магазин, он видит, что определенный товарный сегмент уже давно и прочно занят. Это касается в первую очередь винно-коньячной и вообще алкогольной отрасли. Нас, потребителей, за последние 5−7 лет приучили к определенным брендам, которые идут на центральные рынки. Видя это, задумываешься о том, за счет чьего лоббизма такое положение сложилось. Дело тут не в том, будут понижать пошлины или же повышать".

Беседовал Артур Приймак